— Что? О, ничего, ничего. Просто я задумался о конечном результате. Посмотрите, это прекрасная работа — тяжелая и приносящая удовлетворение, человек может обломать на ней все свои зубы. Но вот мы закончим ее, и что же дальше? Другие два или три миллиарда баранов придут сюда и смогут по пустякам тратить время, им ничего не останется, кроме как чесаться и блеять. Мы должны оставить Марс марсианам. Скажите, сэр, вы знаете, как использовалось телевидение, когда его только открыли?
— Нет. Откуда?
— Ну, конечно, я не видел это сам, но мне рассказывал об этом мой отец. Кажется…
— Ваш отец? Сколько ему было лет? Когда он родился?
— Значит, мой дедушка. Или, может, прадедушка. Что-то вроде этого. Так вот, они поставили первый телевизор в коктейль-баре — месте для развлечений — и смотрели по нему состязания борцов.
— Что такое “состязания борцов”? — спросила Филлис.
— Устарелая форма народных танцев, — объяснил ей отец. — Ерунда. Продолжайте, доктор. Я не вижу большого вреда…
— А что такое “народные танцы”? — упорствовала Филлис.
— Расскажи ей, Джейн. Она ставит меня в тупик.
Джим самодовольно посмотрел на сестру.
— Глупая, это когда танцует народ.
— Довольно приблизительно, — ответила ее мать.
Доктор Мак-Рэй вытаращил глаза.
— По-моему, дети что-то упустили. Думаю, здесь надо организовать танцевальный клуб. Я стану в нем диск-жокеем, а вы спляшете кадриль.
Филлис повернулась к брату
— Я уверена, теперь ты скажешь, что кадриль — это танец, который танцуют кадры.
Мистер Мэрлоу поднял брови.
— Я думаю, дети уже закончили, моя дорогая. Мы можем отпустить их?
— Да, конечно. Вы свободны, мои хорошие. Олли, скажи: “Извините меня, пожалуйста”. — Малыш повторил это вместе с Виллисом.
Джим поспешно вытер рот, подхватил Виллиса и отправился в свою комнату. Он любил слушать рассказы доктора, но признавал, что неприлично крутиться вокруг, когда разговаривают взрослые. К тому же Джима совершенно не интересовала дискуссия о Проекте; он не видел ничего странного и неудобного в ношении маски. Выйдя наружу без нее, он бы почувствовал себя голым.
С точки зрения Джима, Марс был таким, как надо, и совсем не требовалось делать его более похожим на Землю. Во всяком случае, Земля не была идеалом. Его смутные воспоминания о Земле основывались на услышанных в детстве от эмигрантов сравнениях Марса с высокогорным Боливийским плато — холод, затрудненное дыхание и величайшая скука.
Его сестра плелась за ним. Он остановился около двери и спросил:
— Ну, чего тебе, коротышка?
— Джимми… так как после твоего отъезда в школу мне придется заботиться о Виллисе, было бы неплохо, если бы ты объяснил ему. чтобы он меня слушался.
Джим удивленно посмотрел на нее.
— Ты что же, думаешь, я оставлю его?
Она тоже удивилась.
— Конечно! Ты оставишь его. Ты не сможешь забрать его в школу. Спроси у мамы.
— Мама здесь ни при чем. Ее не волнует, что я возьму в школу.
— Ладно, даже если она не будет возражать, ты все равно не сможешь взять его. По-моему, ты нездоров.
— Ты всегда думаешь, что я нездоров, если я не исполняю твои желания.
— Не мок. а Виллиса. Это его дом, ему здесь уютно. В школе Виллис будет тосковать.
— С ним буду я!
— Нет в основном он будет один. Ты будешь в классе. Виллису ничего не останется делать, кроме как сидеть и хандрить. Ты должен оставить его здесь, ее мной… с нами… и он будет счастлив.
Джим выпрямился.
— Я сейчас пойду и спрошу об этом.
Он вернулся в гостиную и стал агрессивно ждать, когда его заметят. Вскоре отец повернулся к нему.
— Да? Что такое, Джим? Что-нибудь съешь?
— Это, ну… Посмотри, папа, ты не будешь возражать, если я заберу Виллиса с собой, когда я поеду в школу?
Отец удивился.
— Мне даже никогда не приходило в голову, что ты можешь рассчитывать на это.
— Почему?
— Ну, в школе ему будет тяжело.
— Но почему?
— У тебя не будет возможности как следует заботиться о нем. Ты будешь ужасно занят.
— Виллис не требует много внимания. Только накормить его раз в месяц и напоить раз в неделю, больше ему ничего не требуется. Папочка, ну почему я не могу взять его с собой?
Мистер Мэрлоу был загнан в тупик; он повернулся к жене.
— Дорогой Джимми, сейчас мы не хотим…
Джим прервал ее.