— Он просто язва, вот и все. Пошли.
Голос Виллиса — или, вернее, голос Джима, используемый Виллисом, — донесся до них с некоторого расстояния.
— Джим, мальчик! Джим! Иди сюда!
Джим стал пробираться через ёжившиеся растения, Френк последовал за ним. Они обнаружили прыгуна отдыхающим на листе пустынной капусты, огромного растения, достигающего пятидесяти ярдов в поперечнике. Пустынная капуста редко росла вдоль берегов канала, эта сорная трава не приживалась на низких широтах, хотя ее можно было встретить в пустыне, в нескольких милях от источников воды.
Западная половина этого образца, развернутая в полукруглый веер, расстилалась по земле, а восточная почти вертикально торчала вверх. Разостланные листья жадно тянулись к последним солнечным лучам, своеобразному топливу фотосинтеза, благодаря которому растение жило. Пока хоть один солнечный луч касался его листьев, морозостойкое растение не скручивалось в клубок. В почву оно не втягивалось вообще. Оно сворачивалось в плотный, шар и таким образом защищало себя от холода. Гигантское подобие земного растения, по аналогии с которым и было названо.
Виллис сидел на той половине, которая была разостлана по земле. Джим потянулся за ним.
Виллис подпрыгнул и покатился к сердцевине растения. Джим выпрямился.
— Эй, Виллис, открой свои глаза и возвращайся назад. Пожалуйста, иди сюда.
— Не ходи за ним, — предостерег Френк, — Она может закрыться в любую минуту. Солнце почти скрылось.
— Я не пойду, Виллис! Вернись назад!
Виллис тоже звал их.
— Джим-мальчик, иди сюда.
— Нет, ты иди СЮДА.
— Джим-мальчик пойдет сюда. Френк пойдет сюда. Там холодно. Здесь тепло.
— Френк, что мне делать?
Виллис позвал снова.
— Иди, Джим-мальчик. Тепло! Будет тепло всю ночь.
Джим вытаращил глаза.
— Знаешь что, Френк? Я думаю, он хочет, чтобы растение закрыло его внутри. И он хочет, чтобы мы присоединились к нему.
— Кажется, так и есть.
— Иди, Джим! Иди, Френк! — настаивал Виллис. — Быстрее!
— Вероятно, он знает, что делает, — сказал Френк. — Док говорил, что у него выработан инстинкт к жизни на Марсе, а у нас нет.
— Но мы не можем влезть в капусту. Она раздавит нас.
— Если бы я знал.
— В любом случае, мы задохнемся там.
— Возможно, — сказал Френк и внезапно добавил; — Джим, поступай как знаешь. Я больше не смогу бежать на коньках. — Он поставил ногу на широкий лист, вздрогнувший от прикосновения, и твердо пошел к прыгуну. Джим мгновение помедлил, а затем побежал за ним.
Виллис восторженно приветствовал их:
— Хороший мальчик Френк! Хороший мальчик Джим! Им будет хорошо; тепло всю ночь.
Солнце соскользнуло за отдаленную дюну, и сразу после этого по ним хлестнул холодный ветер. Дальние края растения поднялись и начали сворачиваться, окружая их.
— Френк, если прыгнуть, еще можно будет выбраться отсюда, — нервно сказал Джим.
— Я остаюсь. — Тем не менее Френк со страхом смотрел на приближающиеся листья.
— Мы задохнемся.
— Возможно. Но это лучше, чем замерзнуть.
Внутренние листья сворачивались быстрее наружных. Один такой лист, четырех футов в ширину и, по крайней мере, десяти футов а дайну, поднялся перед Джимом и начал изгибаться, пока не коснулся его плеч. Джим нервно ударил по чему. Лист отдернулся, а затем медленно возобновил степенное движение.
— Френк, — резко сказал Джим, — они задушат нас!
Френк боязливо посмотрел на широкие листья скручивающиеся вокруг них.
— Джим, — сказал он, — присядь. Раздвинь пошире ноги и возьмись за мои руки. Сделаем арку.
— Зачем?
— Чтобы у нас осталось как можно больше свободного пространства. Быстрее!
Джим торопливо протянул руки. Выставив локти и колени, они обозначили границы сферического пространства около пяти футов в диаметре. Закрывающиеся листья плотно облегали их, но давление было недостаточным, чтобы раздавить ребят. Вскоре все пространство вокруг них было покрыто листьями, и мальчики оказались в кромешной темноте.
— Френк, — спросил Джим, — мы можем теперь двигаться?
— Нет! Пусть наружные листья встанут на свое место.
Джим довольно долг сохранял неподвижность. Чтобы хоть как-то определить время, он начал считать до тысячи. Он уже перешел на вторую тысячу, когда Виллис зашевелился между его ног.
— Джим-мальчик, Френк-мальчик — приятно и тепло, да?
— Да, Виллис. — согласился он. — Что ты скажешь, Френк?
— Я думаю, что нам уже можно расслабиться. — Френк опустил руки; лист, принявший форму потолка, сразу загнулся, свесился вниз и коснулся его в темноте. Френк инстинктивно шлепнул по нему: тот отступил.
— Уже становится душно, — сказал Джим.
— Не волнуйся. Относись ко всему спокойно. Не дыши глубоко. Не говори и не двигайся, так мы будем расходовать меньше кислорода.
— Какая разница, когда мы задохнемся, — через десять минут или через час? Френк, мы просто сошли с ума, когда залезли сюда; нет никакой надежды, что мы продержимся до утра.