Все ближе и ближе экспериментаторы конечной цели. Заменены катушки и включены в схему другие конденсаторы, согласно новым расчетам. Все более четким становится изображение на экране. Теперь конструкторы на правильном пути. Увлекшись, они проработали всю ночь.
К началу рабочего дня в лабораторию пришел Ольшанский. Инженеры встретили его радостными восклицаниями.
- Спасибо вам, дорогой! Все в полном порядке! - Павел Павлович, продолжительное время не выпускал руки вошедшего. - Это поразительно! Как вы могли так быстро? Вы просто гениальный человек.
Ничего не понимающий математик долго смотрел на ликующих инженеров и лишь спустя некоторое время решился спросить:
- Скажите... Разве набросков, которые я успел сделать, оказалось достаточно? Ведь расчеты еще не закончены.
- Ничего себе "не закончены"! - закричал Павел Павлович. - Нарочно вы скромничаете, что ли? Как вам нравится? - обратился он к окружающим. - Товарищ считает свою работу незаконченной. А что показали опыты сегодня ночью?
Математик растерянно улыбнулся. Ему было непонятно, каким образом несколько математических набросков, сделанных карандашом на пяти страницах ученической тетради, смогли так сильно помочь инженерам.
- Вы ошибаетесь, - наконец заявил он. - Моя роль явно преувеличена. Я еще ничего не успел сделать.
- Оставьте, оставьте! - решительным тоном перебил его Павел Павлович. Все совершенно ясно, больше от вас ничего и не требуется... Спасибо, еще раз спасибо! "
Удивительно, как мало им было нужно", - думал Ольшанский, покидая лабораторию.
Вечером Павел Павлович и два сотрудника, принимавшие участие в удачном завершении опытов, сидели у кровати больного.
Модест Никандрович больше, чем обычно, был оживлен и слушал все, что ему говорили, с повышенным интересом.
- Прошлой ночью мы добились, наконец, четкого изображения, - рассказывал Павел Павлович. - Изображение настолько ясное, что и желать больше нечего.
- На каком расстоянии?
- Судя по всем данным, можно смело утверждать - метров на триста. Завтра собираемся выехать в поле.
- Очень хорошо... Очень хорошо...
Посетители уловили во взгляде Модеста Никандровича живой интерес и как будто даже радость.
- Вот еще что, - продолжал Павел Павлович, - очень сильно нам помог математик Ольшанский. Да вы его, наверное, знаете?
- Очень мало. Чем же он помог?
- Это замечательная история! Надо иметь в виду, что Ольшанский раньше совершенно не был в курсе нашей работы. И, представьте себе, в течение буквально одного рабочего дня он произвел сложнейший математический анализ! Работа огромная, просто непостижимо, как он сумел так быстро сделать... Все поражаются.
- Сегодня только о нем и говорят в институте, - вставил один из гостей.
- Очень интересно... Расскажите, как это произошло.
- Работаем мы ночью, - начал Павел Павлович. - Чувствую, что с режимом анодного сопротивления в последнем каскаде неладно. Вспомнил про математика, ведь он уже приступил к вычислениям. Дай, думаю, взгляну! Может быть, успел кое-что сделать более или менее подходящее для нашего случая. Подхожу к письменному столу. Открываю ящик. И что же вы думаете! Вижу синюю папку, заглянул в нее - батюшки! Огромнейший математический труд, целая диссертация! И вопрос, заметьте, поставил немного иначе, чем у нас он ставился раньше...
Павел Павлович остановился, так как заметил, что лицо Модеста Никандровича вытянулось и приняло растерянное выражение.
- Очень талантливый математик, - добавил один из сотрудников.
- Да... удивительно... - неопределенно произнес Цесарский, странно улыбаясь.
Присутствующие поняли, что подобный разговор волнует больного и замолчали. Для них стало ясно: Модесту Никандровичу трудно свыкнуться с мыслью, что не он, а кто-то другой приобрел славу человека талантливого, сумевшего помочь делу строительства подземного звуколокатора.
На следующее утро в дверях служебного кабинета Цесарского появился Ольшанский.
- Заходите, заходите! - обрадовался Павел Павлович.
- Извините, но мне надо выяснить... Произошло недоразумение.
- Какое? - Чибисов заметил, что гость чем-то обижен и смотрит на него не совсем доброжелательно.
- Видите ли, - продолжал математик, - у меня появилось подозрение, что я не заслужил той благодарности, которой вы меня щедро наградили.
- Ничего не понимаю.
- Еще раз благодарю за высокое мнение обо мне, но вынужден, к сожалению, просить у вас разрешения заглянуть в ящик письменного стола - я там кое-что забыл...
Павел Павлович, пожимая плечами, отодвинул свой стул.
- Смотрите, пожалуйста.
Ольшанский наклонился, открыл один из ящиков и вынул тоненькую ученическую тетрадку.
- Вы это видели?
- Нет, - признался Павел Павлович.
- Так и знал... - сказал Ольшанский, облегченно вздохнув. - А не можете ли вы показать мне "мой" труд, - добавил он, делая ударение на слове "мой".
- Вот он, - с готовностью произнес Чибисов, извлекая из другого ящика плотную синюю папку.
Ольшанский взял ее, неторопливо раскрыл и принялся внимательно рассматривать содержимое.
- Замечательная работа! - проговорил он, хитро улыбаясь.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел молодой конструктор, ближайший помощник Павла Павловича.
- Замечательная работа! - повторил Ольшанский, обращаясь к только что вошедшему конструктору.
Инженер удивленно посмотрел на него. Трудно было поверить, что Ольшанский, человек бесконечно скромный, хвалил собственную работу.
- Конечно замечательная... - подтвердил Павел Павлович, - какие могут быть сомнения?
- А я и не сомневаюсь! - воскликнул математик. - Вы только поглядите! Ведь это же монументальный труд! Его мог создать лишь человек, много лет знакомый с той областью техники, о которой здесь идет речь.
- Вот это-то и удивило меня больше всего... - начал было молодой конструктор, но Ольшанский перебил его: