— Как это кому?!
— Отец меня не любит, мать… сам знаешь… а Льюис такой нудный, все время меня воспитывает!
Возражать было бессмысленно. Так оно и было.
— А почему не во дворец? — только и спросил он.
— Там скучно. У тебя лучше всех, дядя Руэрто. Я хочу жить с тобой.
Огромные черные глаза взглянули на него как на свою собственность, как будто возразить он и права не имел. Изабалованная была девчонка, это точно. На секунду ему и самому захотелось иметь вот такую дочку, но пустить кого-то в свою одинокую жизнь, в свой отлаженный, эгоистичный мир, он не мог. К тому же были и более веские причины для отказа.
— Хочешь перессорить меня со всей родней?
— Почему это?
— Ты же у нас одна на всех. Никто мне тебя не отдаст. Ты хоть и ребенок, но должна же понимать такие простые вещи.
Одиль уставилась на него хмурыми черными глазами. Это были не пронзительные глазки Риции и не шоколадно-карие, лучистые глаза Ольгерда. В кого получилось это дитя, было совершенно непонятно. Ангельские кудри у нее были точь-в-точь как у Льюиса, но на этом ее сходство с Оорлами кончалось.
— Разве я не могу сама решать, где мне жить? Я же не вещь и не чья-то собственность?
— Ты пока ребенок. И не мой.
— Брось, дядя Руэрто! Ты прекрасно знаешь, что я давно уже не ребенок.
Служанки принесли завтрак, боязливо, но с любопытством посмотрели на раннюю гостью и быстро удалились. Они действительно видели в ней что-то ужасное или придумывали себе.
Ароматный чай дымился на серебряном подносе и соблазнительно пах земляникой. Руэрто взял чашку, осторожно подул на нее и усмехнулся.
— Тебе пять лет. С этим не поспоришь.
— Я хочу жить с тобой, — упрямо повторила Одиль.
— Это невозможно.
— Невозможно жить в этой тюрьме с этой идиоткой! Я не могу ее больше видеть! Понимаешь?! Не могу! Как она ходит по дому, все роняет и колотит, мычит что-то себе под нос или закатывает истерики…
Руэрто ее прекрасно понимал. Конечно, у него девочке жилось бы лучше, да и ему было бы не так одиноко, но идти на семейный скандал он не хотел. Он пересел к ней на атласный диванчик.
— Послушай, детка: какая никакая, а она все-таки твоя мать. Когда-то она была прекрасной женщиной. Если бы не Сия…
— Я знаю эту историю, — перебила его Одиль, — Сия любила моего отца. И отомстила ему. Но она хотела убить ее, а получилось вон что…
— Сия убила многих.
— Твоя мать.
— Да. Бывают и такие матери.
— Уж лучше иметь такую, как твоя! Потому что у меня вообще нет матери!
В ее голосе было столько отчаяния, что пришлось отставить чашку и усадить ее к себе на колени.
— Послушай, детка, — он погладил ее по золотым кудряшкам, — мы все аппиры, мы все мутанты. И ты наша девочка, такая же как мы. Где ты видела у аппиров нормальную семью и нормальные отношения? У всех что-то не так: с телом, с энергией, с психикой, с судьбой.
— Мы васки!
— Мы уже изуродованные васки. Настоящих ты не видела, они остались там, в глубоком прошлом. И что с ними стало, так никто и не разобрался… Мы живем сейчас, Одиль. И такие, какие есть. Все у нас неправильно, и никаким законам мы не подчиняемся. А ты хочешь как на Земле: папу, маму, семейную идиллию!
— Уже не хочу. Хочу к тебе.
— Ну вот! Снова за свое…
— Ты мой!
Одиль обвила его тонкими ручками за шею. Он ее не боялся, наоборот, чувствовал в ней родственную кровь и давно бы отобрал ее у Оорла, если бы посмел. Ольгерд однажды признавался, что у него волосы встают дыбом, когда грудной ребенок разговаривает как взрослый. Земляне к такому не привыкли. Аппирам было нормально.
— Успокойся, детка. Мы что-нибудь придумаем.
Теплая, гладкая щечка Одиль прижималась в его щеке, по ней бежали горячие слезинки. Ему впервые как-то особенно остро захотелось иметь своего ребенка, не важно мальчика или девочку, лишь бы он принадлежал только ему.
Через минуту посреди комнаты возник Льюис Оорл. Красавчик Льюис в белоснежном летнем костюме. Судя по тому, что он так нагло сюда телепортировал, терпение у этого Ангела кончалось.
— И как я сразу не догадался, что она у тебя, — заявил он хмуро, — а ты, как всегда, в своем репертуаре — развращаешь ребенка.
— Во-первых, доброе утро, — сказал Руэрто.
— Я не ребенок! — визгнула Одиль.
— Быстро собирайся домой!
— Я никуда не пойду! Я буду жить здесь!
— Ах, вот до чего дошло?
Руэрто мягко погладил девочку по волосам.
— И до чего же дошло? — усмехнулся он.
Синие глаза Льюиса смотрели холодно и беспощадно.
— Я знаю, что ты умеешь к себе привязывать. И всегда одним способом. Побереги свою энергию и свое пошлое обаяние для служанок. А это ребенок. И моя сестра. Одиль, вставай.
— Льюис!
— Мы с отцом тебя обыскались. Что это за номера, я тебя спрашиваю?! Галактика большая. Прикажешь по всем планетам за тобой прыгать?!