— А на планету тебе начхать?
Хон поморщился.
— Кончай рассуждать вселенскими категориями, женщина. Я живу здесь и сейчас. И мне нужны деньги. Тебе, как я понимаю, тоже. А о безопасности планеты пусть думает Азол Кера.
— Ладно, — вздохнула она, — я попробую. Только как я вообще туда попаду?
— Это я устрою. Войдешь через склад, там Кривун тебя встретит и проведет в главный корпус. Дальше топай с уверенным видом прямо в сканерную к связистам. Они свои ребята, аппиры. Что им стоит передать два слова? Только на начальство не нарвись.
— А если нарвусь?
— Тогда уж возмущайся и требуй самого директора. Землянам очень важно соблюдать видимость равноправия. Он только ради показухи тебе не откажет. А если откажет, скажи, что пойдешь в аппирскую газету и нажалуешься… Да что тебя учить? Скандалить ты сама умеешь.
— А если и тогда откажет?
— Тогда… — Хон уставился покрасневшими бычьими глазами, — тогда Странные убьют меня. А я тебя.
Сандре всегда казалось, что он добр. Как все неповоротливые толстяки. От таких слов ей стало совсем не по себе.
— Ладно, — отвернулась она, — запиши мне номер. И как найти этот склад.
Потом Хон ушел, и она осталась одна, совершенно одинокая и беспомощная. Новая реальность пугала ее, несмотря на весь ее жизненный опыт и стойкость. Три года она поила своих клиентов «двойным кофе» и ни о чем не волновалась. А они оказались вовсе не аппирами, а совсем иными существами, от которых неизвестно чего ждать.
Она вспоминала своего черноглазого красавца в кепке. Неужели он тоже из этих? Тоже чужой? Тоже опасный? Хотя, что ж в этом удивительного? Чем красивей обертка, тем больше подвох. Как хорошо, что она его отшила! И как досадно…
Сон не шел. Она лежала в темноте, откинув жаркое одеяло, и пыталась усмирить взволнованное сердце. До утра нужно было решить, куда ей идти: в Центр Связи или прямиком в ведомство Азола Кера.
Эдгар сидел на террасе с видом на грядки. На столе перед ним ровненько лежали зеленые огурцы, оранжевые помидоры и недоспелые яблоки в полосочку.
Молодая картошка была совсем мелкая, Ясон вывалил ее из дымящейся кастрюли на блюдо.
— Ты походи по грядкам, сынок, там клубника поспела.
— Спасибо, папа. Я уже смотрел.
— Вот лук. Ешь, не бойся. Он у меня сладкий.
— Да, па. Отменный лук.
Эдгар уныло глотал дары огорода. Настроения не было никакого. Его визит в офис «Сопровождения» оказался совершенно бессмысленным. Госпожи Рохини, которая заправляла всем этим борделем, на месте не оказалось, и весь его гнев вылился на очкастую рыжую даму, похожую на гнедую, породистую лошадь. Звали ее ужасно — Роза-Гортензия.
— А вы, собственно, кто? — уставилась она на него сквозь стекла очков.
— Отец, — выдохнул он.
— Так-так… Чей отец?
— Аолы.
— Позвольте, — дама изумленно приподняла брови, — Аола у нас лисвийка, если я что-то понимаю. Что вы меня дурачите, папаша? Я всех своих девочек знаю прекрасно.
— Всех своих шлюх? — уточнил он презрительно, — что вы сделали с моим ребенком, хотел бы я знать? Чему вы ее тут научили?!
Госпожа Роза-Гортензия терпеливо выслушала его гневную тираду.
— Нам часто приходится иметь дело с возмущенными отцами и матерями, — усмехнулась она, — мы привыкли. Ханжество неистребимо. Тем не менее, служба Сопровождения имеет планетарное значение и будет существовать всегда. На то есть разрешение Совета по Контактам.
— А Совет по Контактам знает, чем вы тут занимаетесь на самом деле?
— Я вас не понимаю.
— Ах, не понимаете?
— Нашу работу регулярно проверяют комиссии. Вся отчетность у нас в порядке, расписание занятий утверждено свыше, помещения в прекрасном состоянии, педагоги с самыми лучшими дипломами…
Эдгар понял, что беспросветно глуп. У них, конечно, все предусмотрено и продумано. Все наверняка замаскировано так, что и концов не сыщешь. Об этом ему так прямо откровенно и сказали, нагло глядя в глаза.
— Где сейчас Аола? — спросил он отступая, — я не нашел ее дома.
— А вы ей, собственно, кто? — пялилась на него эта гнедая лошадь.
— Я же сказал, отец.
— Вы не можете быть ее отцом.
— Как это не могу? Я удочерил ее.
— Каким образом?
— Что значит, каким образом?
— Извините…
Дама повернулась к главному экрану компьютера.
— Базу данных учащихся, — скомандовала она, — лисвийский список на букву «А».
Аола была четвертой в списке. Отцом был записан третий муж Кантины Морнигивааль, что тоже было правдой. Очевидно, девочке очень не хотелось признаваться, вступая в этот бордель, что она аппирская принцесса.
— Ну что? — строго посмотрела на Эдгара Роза-Гортензия.
До него дошло, наконец, что по земным законам он действительно Аоле никто и не имеет на нее никаких прав. На Пьелле это было не нужно, и никаких документов, подтверждающих их родство, у него не было.
— Я ее вырастил, — сказал он хмуро.
— Извините, — холодно отрезала дама, — мне больше не о чем с вами говорить, — я вообще не понимаю, кто вас впустил.