— Я люблю все красивое.
Жрица посмотрела с одобрением. Может даже, с материнской нежностью. Она не хотела ничего плохого, но от этого взгляда почему-то мурашки пошли по коже. Девушки продолжали опрыскивать и окуривать дом. Она не обращала на них никакого внимания.
— Где же ваши картины, Руэрто? Могу я взглянуть?
— Конечно.
Все картины, которые любила мать, он сжег вместе с домом. Тогда он думал, что никогда не вернется к этому образу жизни, что всё в прошлом, всё — только пепел. И даже не заметил потом, когда всё это вернулось. А теперь вернулась и она. Или не она?
Больше часа он водил ее по комнатам. Она ступала уверенно как хозяйка. Рассматривала его жилище как приемная комиссия круговую установку в Центре Связи, как будто решая: достоин он или не достоин быть отцом нового бога.
— Ваши служанки всегда ходят полуголые? — вдруг спросила она строго.
— Всегда, — ответил он, — и что?
— Надеюсь, вы не забыли, что вам необходимо двухнедельное воздержание? Думаю, это осложняет вам задачу.
— Скажу вам по секрету, — наклонился он к ее маленькому уху, — у меня колоссальная сила воли. Если надо, я и три недели выдержу.
Гева посмотрела на него и улыбнулась наконец как нормальная женщина, совершенно непохожая на Сию.
— Неужели такое возможно?
— По-моему, невозможное уже происходит.
— Знаете, Руэрто, по-моему, вы несерьезно к этому относитесь. Вы даже не представляете, насколько это важно для всех.
— Попробуйте меня убедить. Честно говоря, я вам слабо верю.
Она кивнула.
— Я понимаю. Все это неправдоподобно. И мне трудно что-то доказать. Но что же тогда заставило вас согласиться?
— Предсказание, — признался он.
— Какое?
— Одна мудрая женщина сказала мне, что моей женой будет жрица Термиры. Правда, я никак не думал, что это сбудется.
— Поэтому вы и согласились жениться не глядя?
— Почему не глядя? Я все рассмотрел.
Гева взглянула на него почему-то с жалостью, как будто он чего-то главного в жизни не понимает.
— И вам не важно, как она к вам относится?
— Ко мне все женщины относятся одинаково, — усмехнулся Руэрто.
— Вот как?
Он смотрел ей в глаза, зеленые, незнакомые, пугающие.
— Кроме одной. А она всегда такая разная…
Зрачки ее расширились.
— Почему вы говорите о ней в настоящем времени?
— О ком?
— Ведь вы имеете в виду свою мать?
— Конечно.
— Но она мертва.
— Здесь. Но не там.
— Она мертва и там. Эрхи приговорили ее к стиранию личности. Сии Нрис больше не существует.
— А кто вам это сказал?
— Термира.
— Богиня васков спускается на грешную землю?
— Не она спускается. Я поднимаюсь к ней. И я точно знаю, что Сия Нрис осталась только в прошлом.
Сначала он почувствовал облегчение. Эта женщина не Сия. Только похожа. Потом вдруг подкатила удушающей волной тоска. Неужели это действительно так? Сия мертва. Матери больше нет нигде! Нет единственной женщины, которая его любила, не считая, конечно девочку Одиль. Как же без этого жить? И с кем он тогда мысленно разговаривает все это время?
— А вы безжалостны, — сказал он, по-прежнему глядя ей в глаза.
— Почему?
— Разве не понятно? Кажется, речь идет о моей матери.
— Которую вы сами и убили. Я думала, что наоборот только успокою вас.
— Меня не надо успокаивать. Кто я по-вашему? Маленький мальчик?
— Для меня — возможно, — вздохнула она.
Руэрто снова стоял в растерянности. Дама вела себя нагло. Как ни странно, он ей это позволял. Будь она помоложе, влюбился бы непременно в такую загадочную особу.
— Сколько вам лет, Гева?