- Вряд ли. Вселенную надо защищать от ученых, чьи интересы связаны с литературой.
- Ну хорошо, ты выполнил свой долг. Ну, а что ты хотел сказать?
- Давай пройдемся, Джейк.
- По чему именно мы собираемся пройтись? Не понимаю... Ох! - Тут я почувствовал под ногами пол, слегка скользкий, словно свеженатертый. Я посмотрел. Пол блестел.
Мы пошли. Пока мы шли, я чувствовал, что нас как будто окружает огромный зал. Невидимый, словно черное на черном, но он чувствовался. Крыша его была где-то в нескольких километрах над нами. Наши шаги отдавались эхом.
- Это мой собственный спектакль? - спросил я.
- Частично. Мне нравится то ощущение пространства, которое ты создал.
- Огромный домище, - сказал я. - А что это?
- Может быть, конференц-зал. Может быть, что-нибудь еще.
- У меня есть вопрос.
- Давай.
- Он довольно приземленный. Насчет порталов. Они создают не один проход?
- А, ты имеешь в виду тот портал, через который как раз сейчас проезжаешь?
- Ну, пусть так...
- Да, обычно проход не один. Комплекс цилиндров создает целое множество пространственно-временных искажений. Большая часть вторичных проходов на самом деле непроходима. Они не используются. Это уже какое-то время известно, разумеется, результаты этих исследований широкой публике неизвестны. Как ты понимаешь, колониальные власти подвергают строгой цензуре все публикации. Вторичные эффекты довольно трудно увидеть, если не знаешь, что искать.
- Ясно. Спасибо.
Вдалеке я что-то увидел. Мы подошли поближе, и я увидел, что это был Прим, вернее, какая-то огромная его статуя. Если это и была статуя, то она говорила.
- Теперь мы пришли к заключению, - сказала статуя, а голос звучал, как голос Прима. Статуя была километра два в высоту.
- Воистину, - раздался голос Богини.
Прим сказал:
- Ты удовлетворена конструкцией? Его логические элементы больше не оскорбляют тебя?
Я повернулся и посмотрел. Богиня надвигалась на нас из такой огромной дали, что я мог протянуть руку и коснуться ее.
- Не столько логика меня оскорбляет, сколько отсутствие элегантности решения, - ответила Богиня.
- Тогда ответь - что важнее? Элегантность или действенность?
- И то, и другое - первостепенной важности.
- Тогда в том, что ты говоришь, есть правда. И все же я нахожу изъяны в твоем цветовом решении мыслеразветвления.
Я наклонился к уху Юрия.
- Кто что в чем находит?!
- Не каждая идея может быть выражена словом, увы, - ответил Юрий. Он говорил шепотом. - Ну, это очень трудно передать.
- А о чем они вообще, черт побери, говорят?
- О тебе.
- Н-да.
И снова голос Прима разнесся в темном зале.
- Неужели это решение так трудно принять?
- Оно абсолютно неприемлемо.
- Так же неприемлема негибкость, косность и слепой отказ позволить водам течь туда, куда они текут. (Последнее, наверное, лингвистически неправильно.)
- И столь же зловредна непоправимая небрежность. Сила, которая протекает через наше сознание, подчиняется каналам, которые все же сдерживают ее в нужном русле. Самый сильный стебель сгибается под ветром.
Я наклонился и прошептал:
- Я знаю, что она имеет в виду. Сила, которая выталкивает росток сквозь землю из зерна, ведет мою машину через день.
Юрий поморщился.
- Извини, что все так туманно и загадочно. Действительно, звучит, как чушь.
- Значит, я больше не имею никакой власти над тем, что тут сейчас творится? Это больше не мой спектакль?
- Ну, не совсем. По крайней мере, не содержание. Может быть...
Видения исчезли.
- Так что же все это значит, Юрий?
Он рассмеялся.
- В этом весь вопрос, правда? Возможно, это связано с тем, что вселенная сама с собой схватилась. Что же касается Космострады - моего личного занятия и головной боли, - то достаточно сказать, что во вселенной, полной тайн, это еще одна тайна. Космострада не существовала, следовательно, ее надо было изобрести. Миллионы разумных рас, на миллиардах миров, а между ними немыслимые расстояния и неумолимые законы физики. Одиночество! Невозможная проблема, которую существа, создавшие Дорогу, решили с помощью науки, которой потребовались миллиарды лет, чтобы развиться. Науки, которая перегнула и сломала все известные законы...
- Юрий, - сказал я, - позволь тебе кое-что сказать. Я по уши сыт метафизикой. Мне совершенно неинтересно. Я хочу знать только одно: что случилось с Дарлой?
- Мне очень жаль, Джейк. Сочувствую твоему горю.