-У-у-у-у! - Прокатилось по лесу и застряло в дальних кустах.
Морфей шарахнулся и всхрапнул, как настоящая лошадь. Скосил на Алю глаза, повел носом.
- Что это с тобой?
- Тренируюсь. - Ворчливо ответила она. - Скоро, видать, это мой родной язык будет!
- Ты бы, лучше, в рекбизе преуспевала. - Тряхнул он гривой. - Принесет Краасса нелегкая не вовремя, а ты два слова связываешь до сих пор через пень-колоду. Всем достанется, попомни!
Аля фыркнула, сморщив нос:
- Вы-то здесь причем?
- Причем, причем! А учит тебя кто?
- Компьютерная программа! - Выкрикнула Аля, в сердцах. - Визифон меня рекбизу учит! Так что успокойся, твой шикарный зад не пострадает!
- Фи, что за странные намеки, принцесса? В мужском обществе упоминать о заде неприлично.
- Тоже мне, мужчина моей мечты, выискался!
- Ну не твоей, так чьей-нибудь еще. Я же такой!..
- Ага, как Карлсон - в самом расцвете сил. Я передохнула! - Прервала она решительно. - Погнали.
- Ну, держись, ребенок!
Аля стиснула его бока ногами, просунула руку под ремень фиксатора, закрепила магнитный карабин, пригнулась. Кивнула обернувшемуся к ней Морфею. Итран с места сорвался в карьер. Деревья слились в сплошные полосы. Ветер бил в лицо с такой силою, что с трудом дышалось. Но, не смотря на фантастическую скорость, держаться на нем ей было на удивление легко. Или она понемногу совершенствуется? Или включаются какие-то тайные резервы организма? Но сейчас она чувствует всем своим естеством - они больше, чем просто конь и всадник. Они - единое, целое, неразделимое. И вместе они - непобедимы!
* * *
Раннее утро. Солнце золотит верхушки елей, заливает комнату теплым оранжевым светом. Аля стоит у распахнутого окна, смотрит на облака. Легкий ветерок колеблет складки жемчужной туники. Каштановые локоны, высоко подобранные гребнем на затылке, стекают на плечи шелковыми завитками. Руки в предплечьях и запястьях перехвачены узорчатыми золотыми браслетами в виде переплетенных змей. На ногах, в тон платью, изящные мягкие туфельки.
Девочка медленно подносит ладонь к глазам, поворачивает тыльной стороной. Розовые, нежные ноготки с прозрачно-белой каемочкой. Ничего такого... уже ничего! Потому что, когда она проснулась, её ногти были в два раза длиннее и иссиня-черного цвета. Аля опускает руку. Опять смотрит ввысь. По щеке ползет слезинка. Она торопливо вытирает её, тихонько всхлипывает. Что же будет дальше? Кем она станет? Зачем он сделал с нею это и ... забыл?! Просто забыл о ней. Зэер обмолвился однажды, что в будущем они с Краассом, скорее всего, будут практически неразлучны.... Сегодня Аля этим словам не верит, воспринимая их как некую 'ложь во спасение', что ли. Если он, и впрямь, в ней нуждается - пусть и с чисто прагматичной точки, - почему тогда избегает её?! Уже все условленные сроки вышли. Он говорил о нескольких днях. А заканчивается уже третья неделя. И боль в душе временами почти невыносима.... А вчера они виделись.... Только, лучше бы этой встречи не было вовсе!
Как всегда, в сопровождении Зэера, она спускалась по центральной лестнице со второго этажа на первый, к главному выходу. Они решили в этот раз не пользоваться лифтом. А прогуляться пешком. Благо, запас времени позволял. Слушая непринужденную болтовню наставника и вежливо улыбаясь в ответ, Аля скользила холодно-безразличным взглядом по проходящим мимо.
Кто-то из рагезтов здоровался с Зэером, кто-то даже приветственно кивал ей. Единственное, что она позволяла себе в ответ, опустить на секунду взгляд долу, не больше. Зэер отлично вбил в нее правило - никакого общения ни с кем, кроме него, пока это не разрешит Краасс лично. Окинув глазами пространство перед собою в очередной раз, она вдруг вздрогнула, приостановилась. Взгляд застыл, лицо окаменело. Навстречу, с группой воинов, поднимался Краасс.
Как всегда здесь - в белом. Его одежда ярким пятном выделялась на фоне их серебристо-серых униформ. Со слов Зэера она знает - этот цвет ритуален и означает принадлежность к высшей касте. Что ж, ему идет, даже очень....
Зэер заметил её состояние и среагировал мгновенно. Он железной хваткой стиснул её локоть и, буквально, поволок вперед. И в словах тоже звучало железо:
- Не смей! Не вздумай сказать хоть слово! Держи себя в руках! Если захочет, он подойдет сам. Ну же, девочка, где твое самолюбие?!
И Аля подчинилась. Как ни была взволнована и растеряна, она собралась и заставила себя идти дальше, как ни в чем не бывало. Но глаза её, помимо воли, не отрывались от его лица.
Он все ближе. Что-то рассказывает сопровождающим, улыбается. Смотрит на нее. Но это - взгляд сквозь. Точно, он её в упор не видит.
Они равняются. Зэер с Краассом приветствуют друг друга, обмениваются шутками. Расходятся. Али, как будто, нет вообще. Она почти теряет сознание от отчаяния и обиды, но вида не подает. И когда Краасс проходит, она не оборачивается вслед и даже не замедляет шага. И понимает - вот это для нее настоящее испытание. А там, на посвящении, была просто детская игра. Но она не нужна ему. Это же совершенно ясно. Возникает лишь один вопрос - а зачем жить тогда?.. Все, что она делает изо дня в день, все, чему старается научиться, что освоить, без него теряет всякий смысл. И само её существование - тоже!
Да, она вчера выдержала. Её лицо, так сказать, при ней. А что до души.... Как только Краасс скрылся из виду, Зэер затащил её в какую-то оранжерею. И там она прорыдала почти час, согнувшись в углу на полу в три погибели и не реагируя ни на какие уговоры, увещевания и, даже, угрозы. Кончилось все тем, что Зэер дал ей на сегодня выходной. И оставил в покое, напоследок воззвав к благоразумию.... Господи, как глупо все и бессмысленно....
Аля отворачивается от окна, опускается на пол у кровати, закрывает лицо руками. Часто, глубоко дышит, стараясь справиться со слезами и горем. Внутри ужасающая, беспредельная пустота. Она ничего... ничего... не хочет....
- Что с моей девочкой? - Мелодичный низкий голос прорывает завесу боли. Аля отнимает ладони от лица, распахивает глаза.
Он совсем близко, на коленях. Осторожно берет её за плечи, привлекает к себе, обнимает.
- Здравствуй, малыш.
Алю начинает бить дрожь. Она не может вымолвить ни звука и только молча держится за него в диком страхе, что на самом деле ей все это чудится, и его здесь нет.
Краасс гладит её по голове, вытаскивает гребень. Волосы каскадом рассыпаются по плечам и спине. Он зарывается в них лицом, вдыхает её запах. Порывисто берет её лицо в ладони и начинает целовать. Она обмякает в его объятиях, льнет к нему, прижимается лбом к плечу, шепча его имя.
Рагезт подхватывается на ноги, поднимает Алю, перекладывает на кровать. Она прекрасно сознает, что, скорее всего, последует дальше. Но никаких попыток остановить его, противостоять как-то, не оказывает. Просто закрывает глаза и полностью отдает себя его воле. Пусть делает, что хочет. Она не будет сопротивляться.
Приподняв её, Краасс спускает тунику с плеч, расстегивает пояс, разувает. Наклоняется к самому её лицу, едва слышно зовет по имени. Аля открывает глаза. Он берет её ладонь, прижимает к своей груди, проводит сверху вниз. Она понимает. Немного неуклюже от смущения, трясущимися пальцами, расстегивает молнию рубашки, кнопки на манжетах. Он находит застежку туники, распахивает, снимает. Снова склоняется над Алей, шепчет на ухо:
- Я не трону тебя, моя хорошая... Нам этого делать пока нельзя. Будет то же, что и в прошлый раз... Готова?
- Д-да. - Бормочет девочка.
Удерживая Алю за талию, он поворачивается на спину, укладывает её на себя. Плавно водит губами по шее, плечам. Целует, ласкает.
- Подари мне эту силу, девочка... моя Алира... моя малышка!
Она послушно обвивает его руками. Огненная волна надвигается, растет, обрушивается гигантским валом. Мир исчезает. Остаются только глаза. Его глаза. И в них - янтарные блики.
* * *
Смеркается. Как, уже вечер?.. Не может быть!.. Ну почему все хорошее убегает от нас так быстро и так незаметно?!
Он сегодня снова подарил её сказку. Море ласки, нежности, внимания. Она мечтала бы забыться в нем навечно. Он нужен ей больше всего и всех. И потому даже самая крохотная мыслишка о предстоящей разлуке уже заранее вызывает жгучую жестокую боль.
Часы мчались незаметно. После столь бурной встречи был завтрак. Краасс организовал его прямо в постели. Шутил, осыпал комплиментами, ухаживал за ней, как за королевной какой-то. Потом, при помощи визифона, рассказывал о своей родной планете и жизни своего народа. Завороженно рассматривая необыкновенные, фантастические пейзажи и панорамы их городов, Аля поймала себя на желании, - она очень хочет побывать там. И не просто повидать. А - скорее всего - остаться навсегда! Уже не в первый раз она пыталась разобраться - отчего не тоскует по дому, совсем не думает о матери. Практически не вспоминает о друзьях и недругах. Будто, вся её жизнь, до встречи с ним, это и был сон. Серый, безликий, нудный, болезненный. И только сейчас она проснулась и... живет!
С горящими глазами, Аля выспрашивала у Краасса подробности их быта, обычаев, законов. Он терпеливо рассказывал, про себя удивляясь и радуясь её неподдельному горячему интересу и этому поразительному стремлению приобщиться и принять как должное ту жизнь, что он показывал ей.
После окончания импровизированного урока 'истории и права' Краасс изъявил желание поучить её танцевать. Аля была крайне удивлена, узнав, что музыка и танцы для трансформеров, оказывается, имеют огромное значение, куда большее и обширнейшее, чем у людей. И мастерству передавать эмоции и чувства пластикой телодвижений они учатся едва ли не с пеленок. Танец присутствует в большинстве ритуалов и церемоний. (Але сразу вспомнился вечер посвящения.) И, конечно, его искусство неотделимо от всего, что связано с сексуальностью и чувственными наслаждениями. На этом Краасс прервал свой рассказ. Смерил её внимательным взглядом и, сделав Арнике соответствующий заказ, через считанные минуты вручил Але несколько пакетов с одеждой и обувью, выразительно указав в направлении ванной. И Аля отправилась переодеваться.
Возвратившись, ахнула. Вместо обычной обстановки её встретил настоящий данспол: разноцветные огни иллюминации, зеркальные стены и лазерные голограммные зарисовки, оттеняющие движением музыкальные ритмы.