Крыша. Стоянка. Аля забирается в первый попавшийся модуль. Набирает код, почти наугад. Ей несказанно везет - код верный. Аппарат послушно взмывает в небо, несется прочь, наращивая скорость. Главное - преодолеть Барьер. Остальное - уже ерунда.
Аля сидит, не двигаясь, всматривается в черноту впереди. В голове - ураган мыслей, одна другой хуже, безжалостнее, безнадежнее. Кулак вдруг с силой ударяет по пульту бортового визифона. Катер содрогается всем корпусом и тормозит. Аля едва не врезается в лобовое стекло, она забыла пристегнуться. Толчок, в какой-то мере, отрезвляет закипающий от боли и безвыходности разум. Аля роняет голову на руки. Пытается привести мысли хоть в некоторое подобие порядка.
Ну, и чего она добьется сейчас? Как долго сможет скрываться? И-ди-от-ка! А как же быть, хотя бы, вот с этим?! Её ладонь ложится на шею. Пальцы нащупывают цветочный бутон. Ничего, что она носит на себе метку-маяк, по которой отыскать её может - при наличии желания и упорства - даже слепоглухонемой младенец? Нет, она и в самом деле дура непроходимая! Она настолько свыклась с 'подарком', что напрочь забывает про него и совсем не ощущает на теле. А, между тем, снять его нет никакой возможности. Уже на следующий день после процедуры посвящения, Аля обнаружила, что цветок и цепочка словно приклеились к коже, вросли в нее. Явление это потом прояснил ей Зэер. Маяк действительно соединился с Алиной плотью на клеточном уровне, став частью её организма. Его, разве что, вырезать можно с куском кожи. И то не факт, что удастся. Значит - все. Где брезжил выход, оказалась глухая стена.
На панели загорается красный огонек. Выплывает надпись: 'до включения автопилота - три минуты'. Отлично. Её уже засекли. Сейчас модуль принудительно, по направляющему лучу, возвратят на стоянку. И о том, что будет с нею дальше, думать не хочется совсем.
Аля и не раздумывает. Рвет от себя рукоятки переключателей. Катер опускает нос, срывается в крутое пике. Слушая бешеный свист рассекаемого воздуха, девочка успевает подумать: из них двоих сегодня предал он. Как бы и что бы там ни было! Её действия - только естественный ему ответ.... Она обреченно закрывает глаза. Сильнейший удар швыряет её в купол врезавшегося в землю модуля. Темнота и глушь. Как же все-таки хорошо - не чувствовать и не думать!
* * *
Так она, что, не умерла?!.. Ну почему, господи?! Ну за что ей это?.. Превозмогая оглушающую боль, Аля кое-как выбирается из покореженного катера. Серьезно пострадала только передняя его часть. Очевидно, над самой землей, аппарат попытался-таки затормозить и несколько смягчил свое падение. Зря! Даже и в этом ей не везет. Аля, почти ползком, передвигается в сторону от лежащего на боку модуля. Прислоняется к стволу дерева. Внутри живота печет и дергает. В голову - словно игл понатыкивали. На шее - что-то мокрое. Аля дотрагивается, щупает. Понимает: из уха идет кровь. Похоже, её дело плохо. Даже, очень плохо. Девочка с натугой кривит губы в улыбке. Теперь, значит, еще помучиться сначала придется.... Ну ничего.... Мучиться ей не впервой. Смешно даже! Аля хрипло хихикает, закашливается. Во рту - медно-соленый привкус. Глаза начинают закрываться, руки терпнут, немеют. Почему ей так холодно? На ней же термокомбинезон. Ничего, скоро уже, наверно, все закончится.... Больно.... Боже, как больно!.. Она перестает видеть, медленно погружаясь в холодную клейкую темноту.
Пред нею беззвучно вырастает высокая черная тень, нагибается.
Мельком осмотрев девочку, рагезт моментально оценивает обстановку. Але осталось не больше четырех-пяти минут. Не смотря на все её силы и способности, травмы настолько серьёзны и обширны, что самой ей уже не выкарабкаться. На транспортировку времени нет. Остается одно. Вскочив на ноги, он моментально избавляется от одежды. Срывает комбинезон с нее. Наклоняется. Приникает губами к губам, накрывает её своим телом. Обхватив за бедра, с силой вжимает в себя. Она не может почувствовать их соитие, но для него это сейчас и не важно. Впервые он - не забирает, а отдает. Вся сила, что была им получена, вся энергия живой плоти, накопленная в его теле, выплескивается в нее, возвращая к жизни и исцеляя....
Отодвинувшись, Краасс напряженно всматривается в безжизненное лицо. Медленно-медленно, постепенно, посиневшим губам возвращается краска. Щеки розовеют, тело теплеет. Облегченно вздохнув, он прижимает её голову к своей груди, нежно касается поцелуем сомкнутых век.
- Маленькая дурочка, - говорит ласково, тихо. Опускает её на мох. Встает. Одевается. Извлекает из своего модуля сверток. Разворачивает. Это одеяло или плед. Осторожно, но быстро, завертывает в него Алю. Поднимает, переносит в модуль. Садится рядом. Направляет аппарат обратно, к стоянке.
* * *
- Ну, привет, малыш. С добрым утром!
Аля ошарашено взирает на него. Осторожно и нерешительно переводит взгляд на окружающее её пространство. Помещение гораздо больше её комнаты и... практически пустое. За одним исключением - ну просто огромного ложа идеально круглой формы, посредине которого она сейчас и лежит, укутанная одеялом по уши.
Краасс, сидя на краю, протягивает ей фужер с золотисто-медовой жидкостью.
- Выпей, Алира. Прямо сейчас.
Она приподнимается, выпутывает из одеяла руку, берет напиток. На вкус он - солоновато-кислый. Девочка морщится. Хочет отставить. Краасс грозит пальцем:
- До дна! Чтоб я видел.
Вздохнув, Аля подчиняется. Возвращает ему пустой фужер. Опять ложится. Прячет руку под одеяло и, случайно дотронувшись до себя, понимает - она абсолютно голая.
Аля рывком прижимает одеяло к себе. Глядит на Краасса, не мигая, с испугом и ожиданием.
- Да-да, - он смотрит насмешливо, но ласково, - все у нас с тобой случилось. Правда, ты этого оценить была не в состоянии. Даже жаль немножко.... Это ж уникальное явление - вампир, которому пришлось выступить в роли донора.
Аля моргает. Она и дышать боится. А уж сказать что-то в ответ?.. Ни за что!
Краасс тихо смеется, оглядывая её. Придвигается. Обнимает одной рукой. Едва касаясь, нежно, почти трепетно, обводит пальцами контур её лица. Дотрагивается до бровей, идет по линии носа, подушечками пальцев ласкает разомкнувшиеся в изумлении губы.
- Моя девочка.... Моя радость.... Моя малышка! - Шепчет горячо. - Никогда не оставляй меня... никогда, Алира!
Склоняется к ней. Взяв за подбородок, прижимается губами в долгом страстном поцелуе.
Как и в прошлый раз, её накрывает волна горячей истомы. Тело само льнет к нему в беспамятстве желания. Краасс стаскивает с нее одеяло. Отбрасывает. Не отрываясь от её рта, как-то неуловимо быстро выскальзывает из одежды. Берет за запястья, прижимает её ладони к своему телу. Аля испуганно ахает, на секунду застывает, напрягшись. Он говорит на ухо почти просяще:
- Ну мне же тоже хочется ласки. Не бойся, малыш!
И Аля пересиливает смущение и скованность. Неуверенно водя ладонями по его спине, думает про себя, что у него потрясающе нежная кожа. Гладкая, будто атлас. Касаться её - одно удовольствие.
Краасс улыбается ей, поощрительно, благодарно. А потом преспокойно направляет её руки туда, куда ему захотелось. Она закусывает губу, заливается краской. Он не отрывает взгляда от её глаз, не отпускает её рук.
Аля затаивает дыхание. По коже бегут мурашки. Волоски поднимаются дыбом, как микроскопические антеннки. Это уже не опаска и смущение. Это самый натуральный шок. То, что находится под её ладонями, холодное и твердое будто камень. Но этого мало. Оно еще и живое. Живое, не как часть целого, отдельный его орган. Живое, как совершенно самостоятельное существо. На ум приходит невольное сравнение с пресмыкающимся. Подушечки пальцев угадывают чуть выпуклый рельеф. Это в точности, будто меленькие, плотно наслоенные друг на дружку чешуйки.
Поддавшись страху, Аля пытается оторвать ладони. Краасс сразу же стискивает их. Потянувшись к ней, выговаривает свистящим шепотом:
- Это тоже я. Чего же ты боишься?
Она жмет плечами, дрожит. Отворачивает лицо, чтобы не видеть. Под руками начинается еле заметное шевеление. Словно настоящая змея, отогретая живым теплом и разворачивающая свитые кольца, это нечто, в свою очередь, осторожно, скользяще движется по её ладоням. Исследует.... Определяет.... Знакомится?!..
Аля коротко, всхлипом, вздыхает. Смотрит в глаза трансформеру. Он снова улыбается, не выпуская из плена её запястья. Начинает легонько поглаживать сверху, одновременно сдвигая Алины руки вверх-вниз.
- Я, ведь, предупреждал о некоторых... особенностях... моего строения, верно? О том, что отличаюсь от ваших мужчин. О том, что близость со мною из-за этого губительна. Но не для тебя, малышка. Не для тебя! Ты физически не человек уже. И наши тела идеально физиологически сочетаемы. Ты удивишься, но больше даже, чем тела двух рагезтов. Только не противься и не протестуй. Разве что-нибудь ужасное произошло? Разве то, что происходит сейчас, наносит тебе вред? Прислушайся к себе.... Прислушайся к своим ощущениям. Ты хочешь того же, что и я. Ты очень этого хочешь!.. - Пощекотав пальцами её ладони, отводит руки. - Теперь сама попробуй.
Аля смыкает веки. Морщит лоб страдальчески. Пальцы невесомо путешествуют по ожившей мраморной прохладе. Медленно-медленно, буквально по миллиметру. Поглаживают, сжимают. Тихонько, боязливо.
Новая волна изумления принуждает её распахнуть глаза. Уставиться, обалдело и неверяще. Он явно отвечает ей. С той же осторожностью. С той же бережностью и нежностью. Пальцы чувствуют касания и толчки. Полное впечатление, что к ней ответно пытаются приласкаться.
- О, господи! - Бормочет девочка. - Еще немножко, и я поздороваюсь и спрошу - как его зовут. Но он... ты... это фантастика!
Трансформер расплывается в радостной улыбке. Поочередно подносит к губам её ладони. Целует. Обняв, прижимает к себе.
- Алира, девочка моя. С тобой не случится ничего плохого. Доверься мне.... Не надо бояться. В любовном единении нет места неуверенностям и страхам. Мы можем делать все, что захотим, руководствуясь одним - доставить друг другу удовольствие. И здесь не может быть зажатости, рамок, ограничений.... Я понимаю, что тебе трудно сейчас избавиться от смущения, открыть себя полностью, что ты напугана и стесняешься. Поэтому сделаю все сам. Но очень прошу, если тебе чего-то захочется, не молчи и не сдерживайся. Хорошо?
Она несмело кивает. Удивляется про себя, - Краасс просит?! Это же что-то небывалое!
Уложив Алю, рагезт снова наклоняется над ней. Блуждает поцелуями, гладит, ласкает. Теперь это уже не легкие касания. Его губы и пальцы впечатываются в кожу, обжигая, дразня, наполняя сладкой дрожью и безумием страсти.
Огонь и стужа. Как может такое быть?! Как могут уживаться они одновременно в одной плоти?! Ум не в состоянии этого принять, ум категорически отказывается! Но тело?!.. Тело кричит от вожделения, оно хочет снова, больше, еще! И не желает сейчас думать, бояться, предугадывать.... Почувствовать то же, что чувствует он, увидеть его глазами, услышать его ушами. Быть с ним одним общим! Соединиться!.. Она порывисто выгибается дугою ему навстречу. Охватывает его руками, тянется к нему. Услыхав её сдавленный, жалобно-просительный стон, Краасс усмехается. Опять вплотную придвигает свое лицо к её. Произносит тоном приказа:
- Скажи вслух, Алира. Скажи мне это... ну!
- Да! - Выкрикивает она исступленно. - Я хочу тебя!.. Краасс, пожалуйста!.. Не могу больше!
Он улыбается довольно. Подводит под нее ладони, берет за бедра и, удерживая, мощным стремительным толчком овладевает.
Аля испускает пронзительный крик. Кажется, что её прошили насквозь! Острая, жгучая боль пронизывает, втыкается, полосует. Окатывает пламенем, затягивает пеленой! Отнимает разум, отнимает волю! Она не сразу понимает, что кричит снова и снова - на каждое его новое движение в ней. Боль нестерпима, чудовищна. Аля беспомощно барахтается, захлебывается, тонет.... Не останавливаясь, Краасс зажимает ей рот ладонью. Встряхивает её, требует:
- Отпусти себя. Хочешь меня, хоти все, со мною связанное. Прими это, как данность. Это, как тогда, в первый раз, на реке! Слышишь, Алира?!..
Затуманенное мукой сознание не сразу реагирует. Но смысл его слов все же доходит до Али. Она и сама понять не может, как ей удается превозмочь себя и, в отчаянном порыве, припасть к нему, двигаясь в такт, навстречу. В следующий миг боль как-то сразу отпускает её, улетучивается безвозвратно. Отдышавшись, Аля обнимает его, приподнимается, приникнув щекою к пылающему льду груди. И разум моментально отключается. И остаются голые чувства. И их необузданность, и неудержимость яростным поветрием входят в нее. И выливаются в прикосновения и поцелуи - бесстыдные, голодные, горячечные!