Он взял ее за левую руку.
--Дебби, бьюсь об заклад, что если тело Пита Клакстона не сгорело и его корабль найден где-нибудь в Тихом океане, то на его пальце обнаружат массивное золотое кольцо. А на кольце будет изображение треугольного щита, отражающего брошенное копье. Верно?
Она кивнула.
--Не буду отрицать,-- ответила она.-- Но если вы знали об этом, то почему не сказали ни слова на дознании?
--Да я даже не догадывался об этом, пока несколько минут назад Макгоуэн не рассказал мне об обычае, связанном с кольцом. А я точно знаю, что никогда не видел у тебя кольца. Учитывая все обстоятельства, можно предположить, что ты, по всей вероятности, надела его на палец Клакстона. А поскольку помолвка не была объявлена, то она, скорее всего, произошла как раз перед исчезновением Клакстона. Так и было, верно?
Ее лицо, бывшее до того угрюмым, стало печальным. Она заговорила, словно выталкивая слова через застывшие в напряжении губы.
--Да, мы любили друг друга. Мы не могли... дождаться, когда вернемся на Мелвилл. Мы сидели у меня в каюте и смотрели микрофильм "Пеллеас и Мелисанда", когда Пит сделал мне предложение. Почти сразу после этого вошел отец и увидел нас. Он словно с цепи сорвался, устроил скандал и заявил, что Пит больше не увидится со мной, пока мы не вернемся в Темохию. Он потребовал, чтобы я забрала свое кольцо обратно и держала его при себе, пока мы не получим разрешения у пресвитеров.
Голерсу было трудно представить себе чопорного и сдержанного Эверлейка в роли взволнованного и негодующего родителя.
--Но почему это не всплыло на дознании? И почему ты сейчас мне рассказываешь?
--А меня не спрашивали об этом. Иначе я сказала бы правду. Мы, ремохи, никогда не обманываем. Но отец говорил, что будет гораздо проще, если мы просто скажем: мы строем обсуждали, разрешат нам с Питом жениться или нет, и ни словом не обмолвимся о ссоре. Отец сказал мне, что у детектива Располда могут появиться необоснованные подозрения, а у нас -- если мы признаемся, что ссорились -- масса неприятностей.
--А что касается моего признания вам, то это легко объяснить. Вы задали мне прямой вопрос. Я могла отказаться отвечать или же сказать правду. Я предпочла последнее.
Он отпустил ее руку и спросил:
--Почему?
--Отвернувшись, она ответила:
--Наверное, потому, что я очень одинока. Потому что мне хочется с кем-нибудь поговорить. А больше всего потому, что мне все время кажется, будто я вот-вот взорвусь. Если я что-нибудь не сделаю, чтобы ослабить это постоянное внутреннее давление -- не буду говорить, танцевать, петь, кричать, все, что угодно,-- то я сойду с ума. И это самое ужасное. Каждый раз, когда мне хочется что-то сделать, я не могу дать волю своему побуждению. Я слишком сдержанна. Я не могу расслабиться, хотя ужасно хочу этого.
Она положила руку на живот.
--Это где-то здесь,-- сказала она,-- то самое чувство, будто я должна взорваться и не в состоянии... но не боюсь этого.
Он изучал ее профиль. Изогнутые брови, плотно сжатый рот. Напряженная шея, чуть сутулая спина. Девушка еще никогда не была так похожа на своего отца.
Он подошел к ней и положил ей на плечо руку. Она слегка вздрогнула, но не сделала попытки отстраниться.
--Ты многое скрываешь от меня,-- мягко проговорил он.-- Что-то ведь должно было произойти, отчего Пит Клакстон забрался в спасательную лодку и очертя голову ринулся на ней в земную атмосферу. И произошло это именно здесь, в твоей каюте. Так что же это было? Ведь не отсрочка же вашей свадьбы так подействовала на него.
--Не знаю. Да и откуда мне знать? Меня тогда схватили эти судороги. Когда я пришла в себя, Пита уже не было. Отец послал его за помощью, и с тех пор его никто не видел.
--Понимаешь, Дебби, Пит уже долгое время был неуравновешенным. Сразу после высадки на Луну его ждало психосоматическое обследование. В его поведении замечались подозрительные странности.
--Ну конечно,-- произнесла она.-- Вот почему все так легко поверили, что он совершил самоубийство. Только почему ему надо было больше, чем мне, убивать себя? Ведь он переживал по тому же поводу, что и я, что бы это ни было. Его ждал психосоматический осмотр, потому что он обратился в ремохскую веру, и представитель Саксуэлла на Мелвилле хотел выяснить, не стал ли тот неуравновешенным. Для всех не-ремохийцев кажется невероятным, чтобы психически здоровый человек вдруг увидел перед собой новый свет и захотел присоединиться к другим людям, чтобы найти новое счастье.
--Глядя на тебя и твоего отца, не подумаешь, что ремохи очень счастливы,-- заметил Голерс.-- Впрочем, к делу это не относится. Выходит, во время праздника Клакстон, по всей видимости, находился среди стоявших в воде? Он, полагаю, вместе с остальными принимал водное крещение?
Она кивнула. Голерс был окончательно сбит с толку. В его голове стала вырисовываться картина происшедшего, но что она означает, Голерс не имел ни малейшего представления.
--Мы приземлимся на Мелвилле, кажется, через месяц. И пробудем на ней неделю, не так ли?
--Да. В это время там будет праздноваться Жертва. Все ремохи постараются быть на празднике, даже космонавты.
--Послушай, Дебби,-- сказал он серьезно и силой повернул ее лицо к себе.-- Ты, может, думаешь, что я просто из любопытства сую свой длинный нос куда не следует. Но это не так. Отчасти я делаю это, потому что я -- врач. Но я делаю это по куда более важной причине. Ты и сама можешь догадаться, что это за причина, да?
Он выжидательно посмотрел на нее. Не поднимая глаз, она молчала.
--Черт возьми, да потому что я люблю тебя!
--Да разве такое возможно? Я отвратительна.
--Не говори глупостей!
Он привлек ее к себе и поцеловал. На секунду ее плотно сжатые губы разомкнулись, и он успел ощутить их податливую мягкость. Она прильнула к нему и мягкими руками прижала его голову к ее. В следующее мгновение она, неожиданно отшатнувшись от него, вырвалась из его объятий, вытирая рот тыльной стороной ладони. Нежное и любящее выражение ее лица сменилось прежней угрюмостью.
--Убирайся! -- закричала она.-- И больше не подходи ко мне. Я ненавижу тебя. Я ненавижу всех мужчин! Даже Пита Клакстона. Но больше всех я ненавижу тебя!
Он шагнул к ней, протягивая руки, но, прочитав на ее лице явную неприязнь, уронил их и, повернувшись, вышел из каюты. Дверь позади него захлопнулась. У него было такое чувство, будто хлопнувшая дверь рассекла его на две части, одна из которых осталась запертой в каюте.
Прошел месяц. "Король эльфов" посетил за это время двадцать планет, где он разгружался, принимал груз, пассажиров и письма. Доктор Марк Голерс загружал себя как можно больше работой и был весьма занят, так как дел хватало во всех портах. Где бы они ни приземлялись, у представителя Саксуэлла всегда находились пациенты, жаждавшие лечения, или возбудители инопланетных болезней, которые, по его мнению, будут интересны для медика.
Но всегда, когда корабль находился в полете, Голерс наблюдал за капитаном и его дочерью. Теперь он уже и сам видел, что все, о чем ему рассказал Макгоуэн, оказалось правдой. Эверлейка и Дебби никогда нельзя было застать вместе. Они общались друг с другом только по внутренней связи. А отец, как заметил Голерс, был вовсе не таким равнодушным и бесчувственным, каким он показался доктору вначале. В его жизни была одна страсть -- "Король эльфов". Ничто другое, кроме чувства власти над кораблем, не могло разогнуть ему спину, вызвать некое подобие улыбки у него на губах и осветить теплом его глаза. Он беспрестанно рыскал по судну, заглядывая в каждый его уголок. Он проверял буквально все: ему надо было убедиться не только в наилучшем рабочем состоянии приборов и механизмов, но и в том, что повсюду царят чистота и порядок. Он следил за тем, как прокладывают курс и ведут корабль, а когда "Король эльфов" оказывался на стоянке, то казалось, что капитан с нетерпением ждет выхода в глубокий космос. Если так, то ему, видимо, частенько приходилось умирать со скуки, так как судно гораздо чаще находилось в доке, нежели в полете. Благодаря гиперпространственному переходу расстояние между звездами покрывалось кораблем легко и быстро. Большую часть времени они проводили, находясь на каком-нибудь спутнике.
Итак, "Король эльфов" прибыл на Мелвилл в точно назначенное время. Космопорт находился в местности с пологими холмами, изобиловавшей озерами с поросшими хвойными деревьями берегами. В Каритаполисе, столице Ремохии, проживало около тридцати тысяч человек; большинство жителей обитало в ящикообразных деревянных домах, выкрашенных в белый цвет, под красными крышами из кровельной дранки. Город был выстроен вокруг морской пристани, позади него виднелась большое пресноводное озеро, окаймленное лесами. Голерс стоял в распахнутом люке "Короля эльфов". Глядя на мирное голубое мерцание озера, он вдруг вспомнил, что именно здесь утонул доктор Джинас, в Дебби была выбрана Девой озера. Делать ему сейчас было нечего, и он решил посетить город. Однако прежде он наведался в помещение, занимаемое экипажем, и встретился там с человеком, который, собственно, и был ему нужен,-- с поваром. Голерс с профессиональным видом вытащил блокнот и ручку.
--Прежде чем я отправлюсь в город,-- произнес он,-- я хочу выяснить некоторые диетические привычки. Ты бы не мог сказать мне, кому, кроме мисс Эверлейк, дают специальный рацион из шоколадных плиток или любых других сладостей?
Повару не терпелось покинуть корабль.
--Да, да, капитану Эверлейку. Слушай, док, ты не можешь отложить свое дело до другого раза?
Голерс засмеялся.
--Ну конечно,-- сказал он.-- Желаю приятно провести время.
Он удрал в карман блокнот и вышел. Через несколько минут он уже был на широких асфальтированных улицах Каритаполиса и прокладывал себе дорогу сквозь густую толпу. Здесь собирались все жители Ремохии, кто только мог принять участие в празднике Жертвы. Дома были битком набиты гостями столицы, а окружавшие ее холмы были словно грибами усеяны палатками. Среди всего этого движущегося потока белых платьев и костюмов Голерс, одетый в небесно-голубую рубашку, алые шорты и золотистые сандалии, невольно привлекал к себе взгляды. Он чертыхнулся, недовольный тем, что не сообразил раньше переодеться в одежду той же расцветки. Но предпринимать что-либо было уже поздно.
Он отправился прямиком к дому доктора Флаккова, которого перехватил как раз на выходе. Голерс задал ему несколько вопросов, откровенно связав их с заболеванием Дебби. Тот покачал головой и сказал, что спешит. Он бы рад обсудить это в какое-нибудь другое время, но только не сейчас. Его религиозный долг вынуждает его поторопиться.
--Ну, хорошо, пусть вы никогда не слышали о преобладании низкого содержания сахара в крови -- а вы обязательно бы слышали, если бы что-то подобное произошло среди ваших земляков,-- то что вы скажете насчет рыбного запаха изо рта и от тела?
Доктор Флакков, высокий худощавый мужчина, относился к тому же типу людей с чрезвычайно сдержанной манерой поведения, что и капитан. Выпрямившись во весь рост, он произнес с каменным лицом: "Никогда не слышал о таком!"
Голерс поблагодарил его и ушел. У него было ощущение, что доктор не сказал бы ему ничего, даже если бы знал. Эти ремохи всегда держались обособленно. Они считали себя избранным народом. Вмешательство в их дела и назойливость встречались ими с негодованием.
Голерс зашел к Джейсону Краму, представителю Саксуэлла, и задал ему те же вопросы, что и Флаккову. Собрав в морщины черный лоб, Крам ответил, что о подобных явлениях слышать ему не доводилось, но что это почти ни о чем не говорит, так как его общение с ремохами редко когда выходит за рамки чисто деловых отношений. Он пообещал держать уши и глаза открытыми. А что, кстати, под всем этим скрывается? Голерс печально ответил, что и сам хотел бы это знать.