Макгоуэн, первый помощник, предложил ему сигарету.
--Ну что нос повесил, нежный влюбленный? -- проговорил он.
--Да вот думал, почему так происходит: когда только начинаешь по-настоящему узнавать людей, то всегда теряешь их. Они или уходят, или умирают. Или что-нибудь еще.
--Скорее, _что-нибудь еще_. Эта Рода довольно аппетитная. Признайся, у тебя с ней что-нибудь было?
--Нет. Могло бы быть, но я по-своему отношусь к таким вещам. Многие в наши дни не понимают этого. Во-первых, соотношение трех женщин на одного мужчину слишком все упрощает для мужчины: против тебя не могут возбудить дело о разводе по причине супружеской измены, если только ты не зарегистрированный член секты, которая не одобряет подобное. К тому же, в психологическом плане я устроен так, что не способен питать нежные чувства к женщине, если она не обожает меня. Звучит самоуверенно, но таков уж я есть и думаю, что это неплохо. В случайной встрече нет места нежности.
Макгоуэн, выпустив дым, заметил:
--Рода, насколько я понял, любила тебя.
--Да, но она была моей ассистенткой. Если б мы хоть раз позволили себе лишнее, что выходило бы за рамки наших обычных дружеских отношений, то потом не смогли работать так слаженно. И она стала бы предъявлять мне всякие требования, которых мне не хотелось бы выполнять. Словом, она повела бы себя так, будто мы женаты.
--Жаль, что я не встретил ее раньше,-- проговорил Макгоуэн.-Я бы с удовольствием занялся ею. Я еще живчик хоть куда -- во мне энергии не поубавилось стараниями многочисленных женщин. У космонавта жизнь одинокая и тяжелая. Между прочим, если не сочтешь за любопытство, что ты собираешься делать с дочкой шкипера?
--Постараюсь разобраться в причине ее недомогания.
--Ты меня не понял, док. Когда я спросил тебя, что ты собираешься с ней делать, я имел в виду твой явный непрофессиональный интерес к ней. Тебе известно, что ты ни за что не добьешься успеха, если не женишься на ней? А жениться на ней ты не можешь, пока не станешь членом культа Ремоха.
Ты заметил у нее массивное золотое кольцо на третьем пальце левой руки? С изображением треугольного щита, отражающего брошенное копье? Такое кольцо носит девственница, пока не выходит замуж. Она тогда снимает его и надевает на палец мужчины -- размер кольца может регулироваться. С этого времени она принадлежит ему и только ему. Торжества, которые происходят позднее, это всего лишь оповещение и публичное подтверждение свершившегося факта. Пресвитеры, конечно, поднимают вой, если с ними заранее не посоветовались и не испросили позволения, но решительно настроенная парочка может обойтись и без них.
--О ремохах я прочитал все, что мне удалось найти в Лунной библиотеке,-- заметил Голерс.-- Но об этом мне что-то ничего не попадалось. Может, ты расскажешь мне поподробнее?
Макгоуэн любил поговорить, но с неразговорчивым капитаном у него было не много возможностей предаваться своему любимому занятию. Теперь, когда у него появился благодарный слушатель, слова полились из него потоком.
Многое из услышанного было Голерсу не в новинку. Макгоуэн рассказывал о происхождении культа в небольшом городке Оптимы -- государства, основанного несколько веков тому назщад в рекультивированной пустыне Гоби. Ремох и его последователи, взбунтовавшись против либеральных законов окружающего их общества, сколотили маленькую, компактную группу религиозных фанатиков. Однако, видя, что ряда молодых последователей редеют из-за всевозможных соблазнов вне их клана, они эмигрировали на Мелвилл. Там они могли беспрепятственно навязывать своим детям собственные законы. Она подкреплялись верой, заимствованной из индуизма, что в этой жизни следует придерживаться строгих моральных принципов, чтобы в следующей жизни избежать воплощения в низшей форме.
--Ты уже видел, что они носят белую одежду и не стригут волосы,-- продолжал Макгоуэн.-- Им свойственно не только это. Они никогда не лгут...
--Никогда?
--Считай, никогда,-- отозвался, ухмыляясь, помощник.-- Они строго придерживаются единобрачия. Смерть -- единственное, что кладет конец браку. Даже измена не может разорвать узы. Виновного заставляют носить черную одежду в течение года -как знак того, что он скорбит и раскаивается в своем проступке. Они, как известно, не пользуются устаревшим словом "грех". Но и это не все. Уличенному в измене целый год нельзя общаться с супругой или супругом. В конце этого срока, если его поведение не вызывало нареканий, он снова имеет право носить белую одежду и теоретически считаться восстановившим свою репутацию хорошего семьянина. Для пострадавшего партнера, вынужденного воздерживаться в равной степени с виновным, все это, конечно, тяжело.
--Возможно, идея не так уж плоха,-- заметил Голерс.-- Им приходится хорошенько следить друг за другом, чтобы быть уверенными в том, что партнер не впутает их обоих в такую передрягу. Взаимная охрана.
--Я как-то не подумал об этом. Во всяком случае, это говорит об их методе контроля. В руководстве и наказании они используют экономическое, социальное и религиозное давление. Они никогда не ударят ребенка, но вместо этого применяют "общественное порицание". Они не сквернословят. У них есть частная собственность -- такая, как одежда, книги,-- но большую часть своих доходов они жертвуют в общественную казну. В этом, кстати, одна из причин, почему так много ремохских юношей отправляется в космос. Они могут зарабатывать для общества гораздо больше на кораблях, чем дома. Кроме того, у ремохов нет промышленного оборудования, чтобы изготавливать омолаживающую сыворотку. Чтобы раздобыть достаточно денег на ее приобретение, им приходится связывать контрактом своих юношей с космокомпаниями. Им можно посочувствовать, док. Тебе ведь тоже пришлось отписать право распоряжаться частью твоей жизни Саксуэллу, разве нет?
--Да, мне осталось еще пять лет, одиннадцать месяцев и десять дней, прежде чем я получу свободу.
--Ну да, доктор Джинас тоже был подневольным. Ему оставался только месяц до того времени, когда он смог бы назвать свою душу свободной. А потом он взял и утонул, но ничего не мог поделать.
--Так что же произошло?
--Ну так вот: я был на берегу и смотрел, как ремохи стоят по пояс в озере и совершают ритуал очищения. Мне был очень хорошо виден доктор Джинас, который болтался в своей лодчонке неподалеку от них. При желании он мог бы даже коснуться их, стоило ему протянуть руку, но он не обращал на них никакого внимания. Он набирал воду в маленькие бутылочки и затем закупоривал их. Не знаю только зачем. На дознании причину так никто и не выяснил.
--Разве образцы не изучались?
--Да их не нашли. Затонули, когда лодка перевернулась.
Голерс нахмурился.
--Почему она перевернулась? -- спросил он.-- И если он так близко находился к толпе, а вода им доходила лишь по пояс, то почему он не мог просто встать и пойти по дну?
--Да вот то-то и странно, док. Мы все наблюдали за коронацией Девы озера -- между прочим, ею была Дебби,-- когда услышали крик. Мы сразу повернулись в ту сторону и увидели, что лодка опрокидывается, а Джинас, который сидел на дальнем от нас конце, падает с нее в воду. И вот он как ушел в нее с головой, так больше и не всплывал. Пока мы, значит, не кинулись на его поиски и не обнаружили его в самом глубоком месте озера...
--К какому выводу пришло следствие?
--Что это было самоубийство. Решили, что он, должно быть, как можно быстрее поплыл от лодки и на глубину. А иначе, как он очутился на такой глубине за короткое время?
--Кто был в коллегии присяжных? -- спросил Голерс.
--Ремохские пресвитеры, естественно, и представитель Саксуэлла.
--Ты был свидетелем?
--Конечно, но мои показания мало что дали, я ведь многого не видел. Мне почти все загораживала толпа, так как многие бросились спасать Джинаса.
--И на таком мелководье бутылки не были найдены?
--Нет. Есть предположение, что их отшвырнули ногами на глубину.
Минуту оба молчали, разглядывая друг друга. Макгоуэн выпустил из ноздрей струйку дыма. У него был такой вид, будто он собирается что-то сказать, но не говорит, потому что не знает, с чего начать.
--Слушай, док,-- произнес он наконец,-- ты славный малый. Я узнал это еще на Луне, когда мы задержались там на неделю. Но я приметил еще кое-что. Ты, верно, думаешь, что мастерски скрываешь это от других. Во-первых, ясно, что тебе очень даже приглянулась Дебби Эверлейк. Все это заметили. Особенно шкипер. Правда, его отношение к тебе не изменилось, но это только потому, что более сухим и недружелюбным, чем он есть, быть уже невозможно. Но глаз он все-таки с тебя не спускал.
Вообще-то я тебе не о том собирался сказать. Слушай, док, эта Дебби чертовски красивая девушка, да? Ладно. А ты никогда не задавался вопросом, почему это члены экипажа сторонятся ее?
Марк от удивления заморгал и произнес:
--Я как-то особенно не замечал -- если это правда, конечно. Да и с какой им стати пытаться ухаживать за ней? Как-никак, она -- дочь капитана.
Макгоуэн ухмыльнулся.
--Тебе еще многое предстоит узнать о космонавтах. Как ты думаешь, если у тебя на корабле есть одна очаровательная девочка и двадцать мужчин, которые, может, по целому месяцу не видят других женщин, кроме нее, разве они не станут обращать на нее хоть сколько-нибудь внимания? А эти самые мужчины даже не разговаривают с ней. А если когда и разговаривают, то на приличном расстоянии.
Марк покраснел и сжал кулаки.
--Не волнуйся, док,-- сказал Макгоуэн,-- я вовсе не оскорбляю ее. Я просто указываю на факты. Если не хочешь кое-что выяснить, так и скажи, и я замолчу.
--Продолжай.
--Ну так вот, док, если честно, Дебби воняет... э, э, спокойно, спокойно! Слушай, разве ты не помнишь ту ночь, когда впервые увидел ее? Ты еще попросил свою лаборантку понюхать ее дыхание -- не пахнет ли ацетоном? И что она тебе сказала? Она сказала, что чувствует только запах рыбы. А если бы ты спросил всех нас, то мы бы ответили тебе, что каюта Дебби провоняла рыбой и что изо рта у нее пахнет треской.
Первый помощник помолчал.