Их тел больше не существовало. Они словно застыли в прыжке. Стремительные движения казались смазанными. Фигуры перетекали одна в другую. И больше не было необходимости задумываться о смысле каждой позы, потому что смысл был один на весь танец, один на двоих. И тело само плело узор, без вмешательства сознания, зная, что ему следует делать. Руки, ноги, шея, спина никогда еще не были такими гибкими, не обладали такой силой. Больше не существовало слишком сложных па или невыполнимых движений. Не нужно было думать и нечего изображать. Этой ночью в пустынной зале существовал только танец. И они были свободны, подчиняя свои тела лишь одному приказу: лететь! Жить!
Ночь шла к рассвету, приближая новый день. Такой же, как и любой другой день в догатской школе для рабынь. Но только не для них двоих, этой ночью узнавших истину.
* * *
1275 год от Сотворения мира.
Эта комната тоже была пуста. Занила захлопнула дверь и, ударив кулаком в стену, выругалась, вспоминая всех Темных Богов разом. Откуда ей, девочке, пять лет проучившейся в закрытой школе для рабынь, известны самые грязные салевские ругательства, Занила и сама не могла бы сказать.
Ругательства не помогли. И даже не успокоили.
Солнце медленно садилось. В этом коридоре не было окон, но Занила ощущала это по сумеркам сгущавшимся внутри школы. Каждое мгновение промедления отделяло ее от ее цели. Она не может уйти, пока не найдет, но у нее есть всего одна ночь. А завтра аукцион.
Собрав рабынь перед ужином, Дагар объявил об этом. Для семи самых старших девочек пятый год обучения подошел к концу. Шестнадцать-восемнадцать лет - они считались уже достаточно взрослыми, чтобы быть проданными. В третьей декаде последнего весеннего месяца в догатской школе традиционно устраивались торги, на которые приглашались самые богатые и знатные люди салевской столицы. Аукционы проводились каждый год. Но одно дело наблюдать со стороны, зная, что тебя это не коснется, и совсем другое - понимать, что завтра будешь продана именно ты!
Занила заставила себя оторваться от стены и шагнуть дальше. Время ускользало вместе с солнечным светом. Ей нельзя медлить.
"К завтрашнему вечеру каждая из вас обретет нового хозяина! - так говорил Мабек Дагар, обращаясь к семи девушкам, смотрящим на него раскрыв рот. К шести. Нет, обращался-то он к семи, а вот раскрыв рот... Оглянувшись на подруг, Занила быстренько изобразила на лице выражение неземного счастья. Ничего сложного: просто скопировать глупую улыбку Райши. - И только от вас будет зависеть, сумеете ли вы понравиться вашему новому хозяину. А значит то, как сложится ваша судьба!" А вот с последними словами управляющего Занила была более чем согласна. Свою судьбу она выбирает только сама. Решение было принято. И даже осознано.
И снова классные комнаты одна за другой в безрезультатных поисках.
А в школе пусто. Конечно, по вечерам, когда у рабынь заканчивались занятия, а надсмотрщики перебирались из основного здания в свой домик, в коридорах никогда не было особенно многолюдно. Понятно, рабыни из старшей группы готовятся к завтрашнему аукциону. Рабы из обслуги тоже заняты приготовлениями. Ну, а где младшие ученицы? Сидят по своим спальням и мечтают, завидуют? Для этого ведь Мабек Дагар объявляет о торгах при всей школе? Нет, Занила не хотела бы сейчас оказаться на их месте. Она уже давно поняла, что идти можно только вперед.
Да. Дошла.
Коридор внезапно кончился, и рабыня оказалась на открытой галерее, тянущейся вдоль всего левого крыла. Окна по случаю почти летней жары были распахнуты настежь и сквозь них был виден задний двор, угол конюшни и... И много чего еще, чего Занила уж точно видеть не хотела.
"Да остались ли еще в этом здании места, не связанные ни с какими воспоминаниями?!" - память полыхнула болью. Разве она может так болеть?!. "Куда только не зайдешь, если перестанешь себя контролировать?!" Сколько же она не была здесь? И ничего не изменилось. А ведь она была уверена, что научилась, не задумываясь, обходить стороной это место.
Глава 3. Урок боли
Зима 1271 года от Сотворения мира.
- Поклонись ниже! Так! Теперь можешь войти в комнату. Глаза не поднимай! - госпожа Дарина как всегда на занятиях пощелкивала хлыстом, в несколько раз свернув длинное кнутовище, но в этой учебной комнате, изображавшей трапезную залу богатого салевского дома, удары звучали совсем не так резко, как в зале для танцев.
В последние пару недель рабыни почти не танцевали. В Догату пришел сезон дождей, а вместе с ним и сильные холодные ветра. В танцевальной зале, где не было камина, зато были огромные окна от самого пола, температура сразу же опустилась до значений, которые салевцы считали не слишком-то приемлемыми для жизни. Поэтому госпожа Дарина, поговорив с управляющим, заменила уроки танцев на уроки прислуживания за столом и перенесла занятия в эту комнату, то есть поближе к ярко пылающему очагу. Занила сначала даже удивилась, откуда такая забота о здоровье и комфорте рабынь, но потом быстро поняла: салевцы просто не представляли, как можно переносить холода. Да и сама Дарина была родом не из северных земель.
Сейчас урок перешел в стадию практических занятий. Рабыни по очереди, вооружившись подносом с посудой и даже настоящими едой и питьем, должны были продемонстрировать, как они поняли и запомнили объяснения госпожи Дарины.
Подчиняясь указаниям надсмотрщицы, Занила вошла в комнату, не поднимая глаз. Впрочем, ей не слишком и хотелось это сделать. Наоборот, она с гораздо большим удовольствием смотрела бы исключительно себе под ноги, опасаясь упасть, но громоздкий поднос у нее в руках мешал ей разглядеть что-либо. Оставалось надеяться только на ощущения ног, обутых в сандалии на тонкой кожаной подошве, да на то, что мягкий ворс ковра под ними не сменится какой-нибудь не на месте валяющейся подушкой. Поднос с посудой на нем был довольно тяжелым. Конечно, сейчас она несла его еще без особого труда, но если ей придется продержать его на вытянутых руках какое-то время, эти самые руки могут ощутимо начать дрожать. Да, кому как, а лично Занила предпочла бы сейчас танцевать. А холода? Разве то, что сейчас творится в Догате, можно назвать холодами?!
Занила мелкими плавными шажками (как надлежало ходить благовоспитанной рабыне) преодолела шесть аммов до низкого столика, расположенного в центре комнаты, на котором ей и надлежало сервировать поздний завтрак. В последнее время в Догате на больших торжественных приемах все чаще накрывали высокие столы, беря пример с северных соседей Салевы, Вольных княжеств. Но в домашней обстановке небольшое число гостей по-прежнему принимали в строгом соответствии с прежними салевскими обычаями.
Вокруг стола были набросаны подушки, заменявшие хозяевам дома и их гостям более привычные для Занилы лавки и табуреты. В богатых домах подушки было принято делать из дорогих атласных тканей и расшивать золотом, но в школе по понятным причинам обошлись более простой тканью. На подушках, изображая вышеупомянутых хозяина и его почетного гостя, расположились Мабек Дагар и весьма пожилой мужчина, преподававший при школе историю и геральдику. Звали его - почтенный Сарук или, как обращались к нему его ученицы-рабыни, господин Сарук. Дарина стояла за столиком, чуть в стороне, откуда ей лучше всего были видны все действия рабынь. Возле дверей, так, чтобы никому не мешать, но тоже все видеть, плотной кучкой расположились остальные восемь рабынь второго года обучения.
Не дожидаясь напоминания надсмотрщицы и очередного щелчка ее хлыста, Занила опустилась на колени возле столика. Сделать это без помощи рук, балансируя большим тяжелым подносом, да еще так, чтобы движение выглядело изящным, а посуда на подносе не бренчала, - было чуть ли не самым сложным во всем процессе прислуживания за столом. Занила вспоминала о высоких массивных столах, что были в обиходе в ее родном Махейне в каждом доме от крестьянской избы до княжеского терема, и ей оставалось только радоваться за тамошних рабов. Впрочем, судя по тому, что очередного окрика госпожи Дарины не последовало, опуститься на колени Заниле удалось с подобающим изяществом.
Теперь поставить поднос на стол, точнее - на самый его краешек, оставляя себе место для сервировки. Управляющий и господин Сарук сидели с двух сторон от стола, также наблюдая за действиями рабыни. Госпожа Дарина рассказывала, что настоящие господа не будут обращать внимания на прислуживающую им рабыню и тем более прерывать ради нее свой разговор, а значит они могут продолжать активно жестикулировать руками. Рабыня ни в коем случае не должна помешать им. "То есть попасться им на пути, - мысленно усмехнулась Занила. - Особенно с полной чашкой!"
Как ни странно последняя мысль сняла напряжение, и посуду на стол Занила расставляла уже совершенно спокойно. Не зря Дарина все последние месяцы мучила их дарийскими танцами. Теперь Занила владела собственным телом гораздо лучше, чем еще год назад. Движения рук над столом словно сами собой получались изящными и точно выверенными. Мабек Дагар, похоже, оценил это, потому что удовлетворенно закивал головой. Впрочем, Занила отметила это лишь краем сознания: она не могла отвлекаться, тем более на похвалу.
В Салеве рабы сервируют стол от центра. В середину стола следует поставить чайник. Он наполнен обжигающе горячим чаем, который в любой момент готов выплеснуться через неплотно лежащую крышечку, поэтому его нужно держать строго горизонтально. Вокруг чайника, правильным овалом (был бы стол квадратный - расставлялись бы кругом), следует расположить плоские блюда с закусками и сластями. В последнюю очередь, потому что ближе всех к краю, ставятся чашки перед господами. Теперь поклониться, сложив руки перед грудью, и убрать поднос со стола, поставив его на пол рядом с собой. Главное не перепутать: когда стол сервируется, поднос ставится справа от себя, а когда посуда со стола убирается - слева!
Занила мысленно проговаривала про себя все свои действия. Заученные фразы привычной литанией успокаивали, помогая сосредоточиться на собственных действиях.
Теперь чай следовало разлить. Одной рукой чайник при этом брался под дно, а другой следовало придерживать крышечку. Почему нельзя браться за ручку, когда эта самая ручка у чайника была?! Этот вопрос не давал Заниле покоя последние несколько дней.
- Спина прямая!
Окрик Дарины заставил рабыню мысленно выругаться: сохранять осанку прямой, согнувшись вперед в три погибели, и удерживая в руках в неудобной позе безумно горячий чайник, - то еще удовольствие!
Дымящийся чай наполнил до краев чашку Мабека Дагара, потом господина Сарука [В Салевской традиции не долить жидкость до края чашки - значит не пожелать здоровья. Если оплошность совершает свободная женщина, считается, что она допустила невежливость. Рабыни обычно этим не отделываются.]. Последовательность, в которой наполнялись чашки, в Салеве была также отнюдь не произвольной. Начинать следовало с того из господ, кто был старше по титулу, чину или просто социальному статусу. На уроках в школе с этим все было просто - сначала управляющий, потом учитель. А в настоящих домах рабыня должна была досконально разбираться в положении всех возможных гостей этого дома. Если ей, конечно, была дорога собственная жизнь.
Чайник вернулся на свое место в центре стола. Рабыня еще раз низко поклонилась, сложив руки перед грудью, и подхватив поднос, поднялась. Пятясь, чтобы не повернуться к господам спиной, Занила вернулась к двери.
- Хорошо! Достаточно! - Занила повернулась на голос госпожи Дарины и слегка поклонилась ей. - Не забывай держать спину прямо.
- А почему у нее волосы заколоты? - со своей подушки поинтересовался Мабек Дагар. Занила невольно прикоснулась рукой к тяжелому шелковистому узлу на затылке, в который по настоянию надсмотрщицы были собраны ее волосы.
- Они бы рассыпались по всему столу, почтенный Дагар, когда она наклонилась, - пожала плечами Дарина.
- Тогда придумайте специально для нее какую-нибудь прическу, чтобы они не мешались. Но такую красоту скрывать нельзя. Не сбивайте цену на товар! Мне ли вас учить?!
- Как прикажете, почтенный Дагар, - надсмотрщица слегка поклонилась, сохраняя на лице выражение спокойного достоинства, а Занила про себя вздохнула: лично она предпочла бы оставить волосы распущенными. Нисколько они ей не мешались, хотя и отрасли уже почти до талии! Ну, или заплела бы косу, как ходили все незамужние девушки в Махейне. А теперь оставалось только догадываться, какую прическу изобретет для нее госпожа Дарина. Она и на закручивание этого простого пучка каждое утро тратила чуть ли не час: ну не желали ее волосы укладываться тугим узлом и лежать на одном месте! Хорошо вот Ларке: для ее кудрявых волос достаточно всего одной шпильки, чтобы пучок держался до самого вечера, или Эзре, у которой волосы и вовсе не доходили до плеч.
- Теперь ты! - Дарина указала рукояткой хлыста на рабыню, которой надлежало быть следующей. Это как раз и оказалась Эзра. Она выступила из-за спин других девочек и послушно взяла протянутый ей Занилой поднос.
Занила накрывала стол, значит, ее подруге теперь показывать, как она умеет его убирать. Все просто. Ничего нового. Эзра, опустив поднос вниз за одну из ручек, направилась к столу: горизонтально пустой поднос держать было не принято - оскорбление Богов, которые могут отказать в своей милости.
- Мельче шаги! - кнут щелкнул по каменной облицовке камина: госпоже Дарине наконец-то удалось найти что-то, от чего звук получался бы достаточно звонким, по ее мнению. - Ты шагаешь как рыбак в порту!
"Отлично, теперь будем знать, как ходят рыбаки!" - мысленно усмехнулась Занила. Лица Эзры она видеть не могла, только до предела распрямленную спину, напряженные плечи да побелевшие пальцы на ручке подноса. Девочка переложила поднос в левую руку и опустилась на колени, ставя его слева от себя. Вот тут-то она совершила серьезную ошибку. Занила закусила губу от бессилия: ни предупредить, ни подсказать, ни помочь... Впрочем, Эзра уже и сама догадалась: она опустилась на пол недостаточно близко к столу. Госпожа Дарина, разумеется, тоже это заметила, но почему-то никак не прокомментировала, только очередной щелчок хлыста по камню. Возможно, ей доставляло какое-то извращенное удовольствие наблюдать, как рабыня выкрутится из такой ситуации. Не подползет же к столу на коленях?!
Этого Эзра, разумеется не сделала, просто ей пришлось наклониться вперед немного сильнее, чем это было удобно. Она принялась убирать со стола: точно так же, от центра к краям. С полупустым поостывшим чайником и блюдами со сластями ей удалось управиться без особых проблем, а вот дальше начались сложности. Чашки перед мужчинами стояли по-прежнему полными до краев. Это была не ее ошибка и не ошибка Занилы, накрывавшей на стол, и чай для занятий заваривался вполне обычный. Просто и управляющий, и господин Сарук за прошедшие часы, в течение которых они были объектами тренировок, уже смотреть на этот чай не могли!
Эзра потянулась за чашкой Мабека Дагара, но та стояла слишком далеко от края стола, и девочка потеряла равновесие. Она грудью повалилась на стол, а ее рука сшибла злополучный фарфоровый сосуд. Хрупкая чашка покатился по поверхности стола, расплескивая теплую коричневатую жидкость. Мабек Дагар не успел отскочить, и чай залил всю его одежду.
Следующие три события произошли практически одновременно: Мабек Дагар все-таки поднялся на ноги, тщетно пытаясь отряхнуть свои рыжевато-коричневые замшевые штаны, по которым расползалось безобразное темное пятно; госпожа Дарина, разворачивая свой хлыст в полную длину, оказалась возле Эзры; и к столу подбежала Ойя, протягивая управляющему чистую мягкую тряпку. Дагар взял тряпку, продолжая грязно ругаться, и взмахом руки отослал рабыню назад. Удар хлыста обрушился на спину Эзры, упавшей на колени.
- Безрукая дрянь! Только посмотри, что ты натворила! Сколько можно вас учить, что опускаться на колени нужно вплотную к столу?! - еще один удар хлыста, который, по мнению госпожи Дарины, должен был закрепить получаемый урок. Эзра прижалась грудью к коленям, спрятав лицо, и только вздрагивала при каждом новом ударе. - Повтори, что я сказала!
Эзре все-таки пришлось посмотреть на надсмотрщицу, а поскольку она стояла теперь боком к столу, Занила тоже могла рассмотреть ее лицо.
- Накрывая на стол, я должна вставать на колени вплотную к столу. Я поняла, госпожа. Простите меня! Такого больше не повториться! - а вот раскаяния как раз ни в ее лице, ни в ее голосе не было.
- Продолжайте без меня, - Мабек Дагар раздраженно отбросил перепачканную тряпицу и направился к выходу из комнаты, очевидно собираясь сменить испорченную одежду. Он, как ни странно, отнесся к произошедшему спокойнее, чем даже госпожа Дарина, очевидно воспринимая все это, как неизбежную часть процесса обучения. Ведь именно для этого школа и создавалась. Но помощница не дала ему переступить порог.