Шум за спиной только усиливался, заставляя появляться стыдливым мыслям поскорее прикрыть уши и лечь в тёплую кровать, подальше от происходящих событий. Стены тряслись и мелкие камни щедро сыпались на чёрный, пахнувший сыростью и гнилью, земляной пол. Шёлковые волосы Эрика будто небольшие змейки струились по плечам и спине, а кончики некоторых коротких волос неприятно щекотали шею.
Снаружи всё свистело, гремело и громыхало, на потеху каждому муравью. Что-то рушилось, и рушилось не просто что-то, а целые здания, что массово, друг за дружкой, ложились наземь с разных сторон и с разной скоростью. Тёмная зала неистово шаталась, продолжая не верить в наступление на неё самого настоящего вооружённого войска. Цитадель отныне не могла оставаться в спокойствии, пока вокруг неё падали ракеты, бомбы и снаряды, до отказа начинённые магической силой, что так была чужда и ненавистна каждым муравьём.
— Боже, столько маны заключено в каждом из боеприпасов… Она вихрится, сливается друг с другом, проникает сама в себя и превращается в единое неразрушимое целое… Такого тайфуна я не ощущал ещё никогда. Неужто это начало конца моей истории? — спросил Эрик, проверяя осталось ли его лицо бледным и как обычно безучастным. Да, всё было именно так. Как обычно, как всегда, как надо, как подобает. — У любой истории, насколько бы крутой, интересной и мудрой она не была, всегда есть свой финал. Грустный или же весёлый, справедливый или же подлый, а может бесчестный — всё это не столь важно.
К огромной передней тёмной стене неслась долгожданная и по справедливости невероятно мощная сила, сконцентрированная в одной плотной несокрушимой точке. С каждой секундой Мартен чувствовал её всё лучше и лучше, кожей, ногтями и даже собственными волосами.
— А это, как я полагаю, наш долгожданный и особо любимый герой. Маг, хитрый и изворотливый, прямиком из Эдема, мечтающий подмять под себя всех, всё и вся, в силу собственного внутреннего безумия и неуравновешенности. Герой, что жаждет прикончить меня и выпытать любое знание после моего поражения. Однако… с чего он решил, что моя история кончится именно сегодня? — несколько равнодушно расплылся в улыбке рогатый правитель, потирая белые тонкие костлявые ладони, лишённые как физической силы, так и мяса.
Послышался лёгкий непродолжительный свист, короткий, как спичка. Нечто коснулось внешней стены Цитадели, заставив её разойтись во все стороны змеящимися трещинами да зашататься, как местной пьянице. Эрик приковал туда свой взгляд, наблюдая, как большая часть настоящей, казалось бы, несокрушимой и стойкой преграды разваливается, трескается и норовит в считанные секунды прекратить своё существование.
Стена в последний раз отчаянно пробурчала нечто невнятное, окончательно распадаясь, разламываясь и градом осколков сыпясь прямо на чёрный пол. Свет рухнул на тощую фигуру Эрика, заставив правителя Церкви Сатаны воздеть руку к лицу, прикрываясь от давно им невиданного и оттого крайне чуждого глазам яркого серого света Чёрного града.
Грохот прокатился по сводам муравейника, заставив стены кричать ещё сильнее и постыднее.
— Так ярко у меня в городе. Даже учитывая оборонительный барьер… — удивился Мартен, предприняв очередную попытку посмотреть в раздроблённый разворошенный новенький проход.
Гордая фигура эдемского мага стояла прям меж острых краёв, воздевших свои чёрные концы прямиком в подобные им пики, ощетинивавшиеся на самом верху громадной дыры. Сила удара была высока и опасна, и остатки маны, проникшие в огромный чёрный зал Цитадели, ясно и чётко говорили об убийственной мощи используемой магии.
— Этот свет чересчур ярок для моих глазах. Неужто ты возьмёшь и нападёшь на меня прямо сейчас? Даже ни о чём не спросишь? — поинтересовался Эрик, по-прежнему щуря зрение.
Саркис держался невозмутимо, безразлично и гордо. Огонь обрамлял его фигуру, тонкими язычками колышась вокруг богатырского тела. Посох, плотно зажатый в его крепкой руке, незаметно источал лёгкие блестящие снежинки, с лёгкостью подхватываемые танцующим пламенем.
— Я мечтал встретиться с сильным духом и бодрым мужчиной, с величайшим из ныне живущих магов, однако неужели ты и есть Мартен? — каменным строгим голосом вопросил Саркис, презренным взглядом окидывая бледного, тощего и светобоязливого червя, мелкой точкой расположившегося в самом центре главного зала Цитадели. — Нападать сразу? А как же выпить тёплый чай, запивая им домашнее сдобное печенье? Заодно я скажу тебе всё, что накопилось во мне за целое огромное путешествие в вашем мире. — ехидно продолжил Саркис, в противовес своим словам лишь сильнее выпуская бушующий огонь.
— От тебя так разит необычайной магической скверной… Ты очень похож на Демиурга. Такой же знатный, мощный, опасный и гордый… Очень жаль что в твои планы входит сокрушить мою империю. — будто с досадой пропел Эрик, но в его голосе были издевательски-насмешливые ноты, что с лёгкостью выдавали игру Великого мага.
— Мы начинаем с самого вкусного? — облизнулся Саркис. — Где Демиург? Где мой брат? Кто он тебе — рассказывай всё.
— Демиург, да? Он сейчас в лучшем для него месте. Я всё предусмотрел, спланировал и подготовил. Его никто не найдёт, никто не убьёт и не сможет и пальцем коснуться…
— Кто он тебе? — прокричал Саркис, внезапно покраснев. Глаза гневно блеснули и где-то в центре них показались глубоко запрятанные слёзы. — Ты обязан немедленно мне всё выдать, рассказать, иначе я уничтожу весь этот гребанный город! — маг раскинул руки в стороны, показывая всё то, что был готов стереть с лица земли в ту же секунду. — Дай мне с ним встретиться, Эрик, я прошу тебя.
Вместо всего Мартен только звонко рассмеялся, запрокидывая голову да трясясь, как больной эпилепсией:
— Вот это ты конечно расклеился так расклеился. Дал всё же слабину, раскрыл себя…
— Нет… Это не так… Я ненавижу тех, кого ослабляют эти сраные чувства… Я же не хочу быть как все. Совершать глупые поступки, говорить дебильные вещи, умирать из-за каких-то непонятных эмоций… Я же другой, ты не прав…
— Да я прав, прав. Ты тоже слабый, как и все остальные люди. Мы все одинаковы и только кажемся разными. Думаешь, я не прав? — Мартен отбросил руку от лица, отныне спокойно смотря на ворвавшийся в Цитадель свет и на помрачневшего от гнева противника, такого же сильного мага, как и он сам. — Каждый может воровать, убивать, смеяться над ближним. Каждый может ненавидеть, желать смерти…
— Нет, нет… Не мерь всех по себе! — позади спины эдемского мага тут же распустились широченные огненные крылья, а перья на них то и дело шевелились, словно живые.
— Верно, я мерю всех по себе, ибо я такой же обычный человек как и все остальные. — продолжал рассказывать Мартен. — И я прекрасно вижу, что такое люди. Что в них чёрного, а что белого… Я слышал от самых добрых и порядочных в свой адрес такое, что ком в горле так и появляется… Вот скажи мне, Саркис, да? — богатырь медленно кивнул, стараясь хоть немного вернуть себе невозмутимое и каменное состояние, но всё было напрасно. Сердце отчаянно билось, разозлённое и уязвлённое. Настоящее. Живое людское сердце. Даже в таком как он оно имело место быть. — Вот скажи мне, как самые добрые, честные, воспитанные и порядочные люди не могли помочь мне и впустить в свой дом? Погреться, поесть, отдохнуть?… Всем этим хорошим людям по большей части было наплевать на моё одинокое шествие по родным улицам, никто ничего не спрашивал, не интересовался, не предлагал мне руки помощи. А когда я говорил им, что мне нужны были еда, тепло, да хоть самая маленькая кровать, старая и в клопах, что они говорили? И в грязь окунали, и посылали, и открыто ненавидели… Они желали смерти маленькому ребёнку, потому что ему посчастливилось родится с уродскими наростами на лбу. А ведь я тоже был обычным человеком и также как и все люди хотел жить, иметь семью и чувствовать тепло… И тогда то все эти людишки и показали серость, ненависть и мерзость… Они наглядно показали, что даже самые достойные из них настолько же достойные, насколько можно назвать достойными самых мерзких и отвратительных преступников.
Мартен сплюнул, безразлично окинув взглядом застывшую фигуру врага, трясущуюся от ежесекундного взрыва и ужасного грохота, что будто чума нёсся всё дальше и дальше, от завода к заводу, от склада к складу.
— Теперь они живут как им подобает. Лишились своих добреньких масок и счастливых улыбок… И не смей защищать всех этих тварей, актёры из них было и без того плохие и никчёмные. — скривив лицо, Эрик пару раз дёрнул рога, как бы проверяя на месте ли они. Такие шершавые и тёплые, они давно стали его родными рожками… Он их принял, как и истинную глубоко спрятанную суть людей…
— Ещё раз спрашиваю — кем тебе приходится Демиург? — Саркис был настойчив и упорен в своих словах.
— Тебе было совсем не интересно? Ты же вообще меня не слушал… Демиург для меня спаситель, отец, друг, наставник. Тот, кто тоже хорошо притворялся, но тот, кто делал это достойнее остальных. Понятное дело, что я обычная пешка в его Плане, а сейчас так и вообще не нужен на его шахматной доске, но он первый, кто действительно старался… Первый, кто хоть что-то сделал лично для меня, одинокого и отвергнутого целым городом, целым миром.
Молчание было недолгим. Две огромные по силе магические ауры не могли сдерживать свои силы так долго. Они не могли притворяться друг перед другом и мечтали сделать первый ход. Мечтали вступить в ту битву, что была неотвратимой с самого начала. Мечтали вступить в ту битву, что была обязана изменить весь магический мир до самых корней.
Мартен всё понял с мимолётного вздоха эдемского мага. Зелёная слизь покрыла его тело мощной бронёй за считанные секунды. Зелёная, вся живая и бурлящая, слизь была готова к бою.
Огонь вспыхнул яростнее прежнего, громко крича о своей грядущей победе. Посох заискрился чистым снегом и тоже вопил о готовящейся бойне.
Стены тряслись, земля ходила как подкошенная, и на этом фоне два магических чудовища смотрелись ещё более зрелищно и опасно.
Зелёный и рыжая фигуры присели, словно готовясь к прыжку. И каждый из них уже прекрасно знал финал…
***
Зелёные стены по-прежнему давили, а глаза слезились и нещадно болели.
— Вот чёрт, эти облепленные говном стены и ржавые прутья в качестве моих соседей смотрятся ужаснее некуда. И как же мне отсюда выбраться? Мои раны давно зажили, я уже готов схлестнуться хоть ещё разок с Мартеном, без разницы. Осталось только понять, как можно отсюда слинять…
Зелёные стены тряслись как заведённые, но ни единая трещинка не могла помочь в их обрушении. Построены они были на славу, вот и весь сказ. Прутья абсолютно всех решёток начинали свою звонкую песню, будто аккомпанируя чудовищным взрывам, развернувшимся вокруг великой Цитадели Эрика.
Неясный шёпот и быстрые гусиные шаги эхом прокатывались под полукруглым каменным потолком. Кто-то смог пробраться в тюремные камеры и Демьяну только и оставалось, что смиренно ждать в окружении холода, голода и сырости.
— Неважно кто ворвался сюда. Враг ли, друг ли, нас обязаны вызволить отсюда и позволить присоединиться к войне. Я чувствую этот вихрь маны, это определённо лишь начало конца врагов, что позволили себе лишить жизни всех моих родных… Я не прощу этого, слышишь Эрик? — парень громко ударил раскрытой ладонью по грязному воняющему полу. — Для них я даже после смерти верный добрый щит и я никогда не прогнусь под таким злом, каким вы безо всяких сомнений и являетесь… Да восторжествует в этом месте справедливость и победа! — громко прокричал Демьян, понимая, что новоприбывшие сюда гости его явственно и отчётливо слышали.
Топот усиливался. Вероятно ворвавшиеся в подземные тюрьмы приближались даже быстрее, чем Демьян предполагал. Где-то в отдалении слышались голоса, а шагов становилось всё больше. Двери скрипели, вероятно долгожданно открываемые новоявленными спасителями. И голоса становились громче, множественнее, ближе.
Морщась от боли, но стараясь не обращать на неё столь пристального внимания, Демьян смог подвинуться ближе к ржавой решётке, наконец заметив ходящие по зелёным коридорам тёмные тени.
Где-то капала вода, шумя и соловьём разливаясь под полукруглым сводом; по краям коридоров бегали мыши, попискивая да юрко бегая друг за дружкой; светильники тускло освещали проход, то и дело злобно моргая, а может и таинственно подмигивая.
— На самом деле жутковатая темница. — буркнул под себя парень, внезапно складывая руки рупором и принимаясь истошно выкрикивать. — Сюда, все сюда! На помощь! Я требую незамедлительного освобождения! Слышите?
Ответа поначалу не было и Демьян даже начал подозревать себя в невиданном на его памяти психозе. Правда вскоре парень выдохнул, ведь смог заметить под тусклым светлом дешёвой лампы тонкое красно-белое муравьиное запястье, обладатель которого копошился не так далеко от камеры Демьяна.
Потирая окровавленную практически полностью лишившуюся кудрей голову да потрагивая мелкие шершавые рожки, так сильно напоминающие рога Мартена, Демьян прислонился к вонючим прутьям, смиренно ожидая подмоги, всё ещё тяжело дыша и виня себя за совершенно неверные действия.
На том самом месте, где предположительно находился один из невысоких тощих муравьёв, что-то громко щёлкнуло и следом послышался скрип давно не смазанных петель. Снова шаги и снова голоса, но теперь Демьян их прекрасно понимал:
— С-спас-сибо что спасли меня!.. Вы же… Вы же о-о-отпустите меня на волю, правда? — заикался какой-то дряхлый немощный старик, вероятно мирный житель, переступивший дорогу Эрику и сейчас крайне пожалевший о своём решении быть сильным, гордым и независимым от сатанистского режима свободным человеком.
— Мы для того и пришли сюда. Уходи, покуда Цитадель ещё стоит. Скоро её не будет, как возможно и всего города. — уйдя в свои мысли, невнятно и размыто пробурчал муравей.
— А что это за грохот? И твои слова… Объясни, я же не понимаю…
— Вот выйдешь на свежий воздух и всё увидишь собственными глазами. У меня мало времени, прости. Ребята ждут… — муравей виновато почесал лысую смешную голову и забавно пошевелил усиками-антеннами, махая старичку в сторону выхода и приближаясь прямо к Демьяну.
Клянясь, подбирая бороду да потрагивая обыденный в Чёрном граде тёмный глазастый демонический наспинный груз, старик поспешил убраться прочь от осточертевших зелёных гнилых стен, сырости и ржавости воняющих прутьев.
Неспешные аккуратные шажки добрались быстро и незаметно:
— Ты же ведь сын Мартена, так? — голос был надрывным, детсковатым и малость тонковатым.
— Сын, сын… К сожалению. — буркнул ещё недавно обильно покрытый кудрями молодой парень, а сейчас покрытый кровью, серьёзный, побитый жизнью мужчина, готовый и давно смирившийся со смертью на поле боя.
Тонкими ручками муравей пытался из целой огромной блестящей связки найти подходящий ключик, но под взрывы действие было сильно затруднено и нужный так и не находился.
— Они совсем оборзели со своими взрывами… Как они смели начинать без Цитадельных муравьиных братьев, а? Ведь прекрасно понимают, каково работать на этого изверга в его же собственном доме… Мы его ненавидим не меньше, ведь каждый день такой ужас и волнение… Уххх… — жаловался муравей и в его голосе слышалось такое презрение, что Демьян улыбнулся. Сквозь боль. Сквозь очередной прилёт, сотрясающий подвальные стены.
— Так, вот и он. — небольшая металлическая вещица нужной формы самым аккуратным образом вошла в отверстие, смело прокрутившись в нём пару раз. Раздались щелчки и дверь с ужасным скрипом отворилась, напоминая музыканта толком не умеющего играть, что долбанул смычком по струнам скрипки.
— Выйти хоть сможешь? А то мне ещё вон, других спасать. — по-доброму произнёс муравей, своими мелкими сетчатыми глазами наблюдая за вполне себе бодрым поднятием на ноги только что освобождённого.
— Спасибо тебе, брат. Успехов в бою! — Демьян искренне обнял насекомое, ощущая внутри него настоящее человеческое тепло.
— Спасибо. Удачи и тебе. Не прогнись под своим отцом. Он не только худший папка, но и самый отвратительный гнилой человек на свете. Сам же всё знаешь, в чём он повинен, за какие грехи ненавидим… — человек и насекомое отпрянули друг от друга, начиная расходиться в разные стороны да бодро махать друг другу.
Вскоре муравей сошёл с пути, уйдя куда-то налево, а зелёный коридор так и тянулся вдаль. Уже изрядно изошедшийся трещинами, так и норовивший треснуть окончательно, финал прохода уже был в поле зрения Демьяна.
— Неужели я не боюсь? Это… Это так непохоже на меня. Впереди верная смерть и этот шанс высок как никогда, однако мой щит по-прежнему совершенно не треснутый, а наоборот прочен как никогда… — задумчиво удивился Демьян, как внешне, так и внутренне более не напоминающий того хлюпика, каким он являлся ещё совсем недавно.
Битва продолжалась, стены трещали, а выход был гораздо ближе и ближе. И впервые этот долгожданный выход становился входом — входом в финальную бойню против самого ужасного режима правления в истории Нижнего мира!