Вино немного раскрепостило Хокмуна, и он стал выглядеть чуть более оживленным. Раз или два он даже улыбнулся, и если уж не отвечал на шутки других, то во всяком случае не утомлял гостей своим угрюмым видом.
- Богенталь! - раздался голос графа. - Ты обещал нам балладу!
Богенталь, улыбаясь, поднялся. Лицо его, как, впрочем, и лица других, раскраснелось от выпитого вина и обильной пищи.
- Я назвал балладу "Император Глаукома" и надеюсь, что она позабавит вас, - сказал он и начал читать.
Император Глаукома
Миновал безмолвных стражей,
Что застыли вдоль аркады,
И спустился в гул базара.
Там в тиши храмовых пальм
Властелины Альказара
И великий Оттоман,
Рыцари Святого Храма
И могущественный хан,
В ожидании решения
Горькой участи своей
Опускались на колени
И просили снисхождения,
И протягивали руки.
Но ни отклика, ни взгляда
Не дождались от монарха
Побежденные владыки
Завоеванных им стран...
Граф Брасс, криво усмехаясь, следил за серьезным выражением на лице Богенталя. Поэт читал с большим чувством, щедро разукрашивая текст напыщенными выражениями и сложными рифмами. Хокмун смотрел по сторонам и видел, что некоторые гости выглядят удивленными, другие же, уже достаточно опьяневшие, весело улыбаются. Сам он оставался невозмутимым. Иссольда наклонилась к нему и что-то прошептала, но он не услышал....
Он послу из Ватикана
Демонстрировал стигматы,
А из бухты доносились
Орудийные раскаты,
Извещая всех на свете
Об открытии регаты.
В честь великого монарха...
- О чем это он? - проворчал фон Виллах.
- О давних временах, - кивнул в ответ Зонзак Элькарэ, - еще до Страшного Тысячелетия.
- Я бы лучше военную песню послушал.
Зонзак Элькарэ жестом попросил его не шуметь. Богенталь продолжал....
И вручал посол дары
(Среди них - булат дамасский,
Амфора из алебастра,
Драгоценная лепнина
Из гробницы Зороастра,
Где вокруг цветет маслина
И чернеет спелый терн.)
Хокмун почти не разбирал слов, но ритм стиха, кажется, оказывал на него определенное воздействие. Сначала он думал, что это - вино, но потом понял, что в какие-то моменты его мозг как бы начинает пульсировать, и давно забытые чувства и ощущения вновь пробуждаются в его груди. Он покачнулся на стуле.
Богенталь пристально взглянул на Хокмуна, продолжая читать и энергично жестикулировать при этом......
А один царедворец
Молодой стихотворец,
Судьбою лелеем,
Умащен елеем,
В лавровом венке
И с лютней в руке,