- Нет. И потом мне кажется, я знаю, чей это караван.
- Чей же?
- Человека, о котором я много слышал, но никогда не видел. Мой соотечественник и даже - родственник, который покинул Кельн девять веков назад.
- Девять веков? Это невозможно!
- Возможно. Агоносвос бессмертен, или почти бессмертен. Если это он, он поможет нам. Я как-никак все еще являюсь законным правителем Кельна.
- Ты думаешь, по прошествии девяти веков он сохранил верность Кельну?
- Посмотрим.
Они направились к голове каравана, туда, где, покачиваясь, катился высокий фургон с тентом из золотистого шелка. На передке фургона, укрывшись от дождя, в богатой медвежьей шубе сидел человек. Простой черный шлем закрывал его голову, оставляя открытым лишь глаза. Завидев Хокмуна, человек зашевелился и издал слабый глухой звук.
- Господин Агоносвос, - произнес Хокмун. - Я - герцог Кельнский, последний потомок династии, начавшей править тысячу лет назад.
- А, Хокмун. Без земель сейчас, да? Гранбретания захватила Кельн, не так ли? - сказал человек.
- Да...
- Итак, мы оба изгнанники. Я - по воле твоих предков, ты - по воле завоевателей.
- Ну, как бы то ни было, я все еще герцог Кельнский и поэтому твой господин. - Хокмун не отрываясь смотрел на Агоносвоса.
- Господин - так, кажется, ты сказал? Власть в лице герцога Дитриха отвергла меня, выслав на дикие земли. Я больше не признаю власти Кельна.
- Но вы же знаете, что ни один кельнец не смеет отказать воле своего герцога.
- Не смеет, говоришь? - Агоносвос тихо засмеялся. - Не смеет?
Хокмун собрался было повернуть прочь, но Агоносвос, подняв худую, с длинными тонкими пальцами руку, остановил его.
- Остановись. Я обидел тебя и хочу загладить свою вину. Чем я могу помочь тебе?
- Ты признаешь меня своим господином?
- Я признаю только, что был невежлив. Ты, кажется, устал. Я, пожалуй, остановлю свой караван. Кто твой слуга?
- Это не слуга. Оладан - мой друг.
- Друг? Он же не человек. Ну ладно, пусть присоединяется к нам.
Агоносвос высунулся из фургона и слабым голосом дал своим людям команду остановиться. Они сразу же перестали работать и теперь неподвижно стояли, опустив руки. В глазах их было все то же тупое отчаяние.
- Как тебе моя коллекция? - спросил Агоносвос Хокмуна, когда герцог и Оладан спешились и залезли в темный фургон. - Они когда-то забавляли меня, но сейчас наскучили и поэтому должны работать, чтобы оправдывать свое существование. У меня есть, по крайней мере, по одному экземпляру каждого типа. - Он взглянул на Оладана. - Включая твой. Некоторых я сам вывел путем скрещивания.
Оладан беспокойно заерзал на месте. В фургоне казалось неестественно тепло, но не было видно ни печки, ни плиты, ни какого-либо иного нагревательного аппарата. Агоносвос налил им вина из голубой тыквенной бутылки. Вино было такого же цвета. Древний изгнанник оставался в шлеме, и его черные насмешливые глаза с интересом рассматривали Хокмуна.
Хокмун всячески старался не показывать вида, что жестоко страдает от боли, но Агоносвос сразу все понял.
- Выпей. И ты почувствуешь себя лучше, - сказал он, протягивая Хокмуну кубок с вином.
Вино, действительно, благотворно подействовало на герцога, и боль вскоре совсем прошла. Агоносвос спросил, что привело его в эти края, и Хокмун рассказал ему большую часть своей истории.
- Так, - сказал Агоносвос, - и ты хочешь моей помощи, да? Хорошо, я подумаю. Сейчас отдыхайте. А завтра мы поговорим об этом.
Хокмун и Оладан уснули не сразу. Они еще долго сидели, укутавшись в меха, что дал им Агоносвос, и обсуждали этого странного колдуна.
- Он немного напоминает тех лордов Темной Империи, о которых ты рассказывал мне, - сказал Оладан. - Мне кажется, он хочет нам зла. Возможно, он желает отомстить тебе за то зло, что причинили ему твои предки, а возможно - хочет получить новый экземпляр для своей коллекции. Оладан даже задрожал.
- Да... - задумчиво сказал Хокмун. - Но было бы неразумно сердить его без причины. Он может быть нам полезен. А сейчас давай спать.
- Ладно. Только ты постарайся крепко не засыпать, - предупредил его Оладан.
Но Хокмун спал крепко и, проснувшись, обнаружил, что лежит связанный по рукам и ногам толстыми кожаными ремнями. Он попытался вырваться, но тщетно. Из-под шлема, закрывающего лицо его бессмертного родственника, донесся тихий смех.
- Ты узнал меня, последний из рода Хокмунов, но ты ничего не знаешь обо мне. Ты не знаешь о тех годах, что я провел в Лондре, обучая лордов Гранбретании премудростям волшебства. Мы давно уже заключили союз: Темная Империя и я. Когда я последний раз видел барона Мелиадуса, он много рассказывал о тебе. Теперь я получу от него все, что пожелаю.
- Где мой друг?
- Этот мохнатый? Умчался в лес, лишь только заслышал наши шаги. Они все такие - эти полулюди-полузвери - трусливые и малодушные создания.
- Значит, ты намерен доставить меня к барону?
- Ты же слышал. Именно это я и собираюсь сделать. Я оставлю ненадолго этот неповоротливый караван, пусть ползет пока без меня. А мы отправимся вперед на более быстрых скакунах. Я храню их ради таких случаев. Я уже послал человека с вестью к барону. Так что... Эй, вы! Несите его.
По команде Агоносвоса два лилипута схватили Хокмуна и вытащили из фургона.
Дождь все еще моросил. Хокмун увидел двух величественных лошадей голубого цвета, с умными глазами и мощными конечностями. Подобной красоты ему еще видеть не приходилось.
- Я сам вывел эту породу, - сказал Агоносвос, - но сделал это, как видишь, не ради забавы. Скоро мы будем в Лондре.
Он снова засмеялся. Хокмуна закинули в седло и крепко привязали к стременам.
Агоносвос залез на вторую лошадь и, взяв поводья лошади Хокмуна, помчался вперед. Хокмун был не на шутку встревожен. Лошадь бежала легко и почти так же быстро, как летел фламинго. Но если птица несла его к спасению, то лошадь - наоборот, к роковому концу. С ужасом Хокмун решил, что участь его решена.
Долгое время они мчались по лесу. Грязь залепила лицо Хокмуну, и он почти ничего не видел.
Затем, много позже, он услышал гневный крик Агоносвоса.
- Прочь с дороги! Прочь!
Хокмун пытался разглядеть что-нибудь впереди, но видел лишь лошадь Агоносвоса и край его плаща. Он смутно слышал другой голос, но разобрать, что он говорит, не мог.
- Ааа! Да выест Колдрин твои глаза!