— А почему привод индукционный?
— Вследствие того, что «демон глубин» является глубоководным аппаратом, в его корпусе не должно быть слабых мест и, разумеется, какие бы то ни было отверстия недопустимы.
— Сегодня вы будете спать с гипнофоном. Будете учиться с закрытыми глазами. А послезавтра мы поработаем с моделью.
— О Боже!
— Каково у «демона глубин» ограничение по давлению?
— 3010 фунтов на квадратный дюйм,[9] что соответствует глубине в 7000 футов.
— Обратите внимание на свой первый ответ. Давление может изменяться в зависимости от параметров воды. В одном месте на глубине 7100 футов будет все в порядке, а в другом глубина 6900 окажется смертельной. Постарайтесь научиться работать со статическим давлением. А теперь подойдем к составу атмосферы на судне. Что такое «вампир»?
— Это приборчик, вмонтированный в браслет. Используется при глубоководных погружениях. В вену вводится игла, посредством которой снимаются показания содержания в крови CO2. При превышении предельного значения он отреагирует прежде, чем человек потеряет сознание. Так же определяется наличие азота.
— А какова минимальная составляющая?
— При величине показаний по CO2 меньше 20 % у вас возникает легкая эйфория. Опасно, когда содержание в крови CO2 достигает 40 %. С азотом все по-другому. В атмосфере подводной лодки его содержание уменьшено. Вместо него присутствует гелий.
— Как обеспечивается работоспособность организма при высоком атмосферном давлении?
— Системой вентиляции в атмосферу подается аэробная карбоангидраза, которая ускоряет процессы всасывания в кровь и вывода из крови CO2, а также предотвращает закипание крови.
— С этим вопросом все в порядке. Вы раньше знали об этом?
— Мой дистанционный измеритель эмоций — всего лишь усовершенствованный «вампир».
— Ах, да. А почему настолько велико значение инженера-электронщика?
— Управление внешними исполнительными двигателями осуществляется посредством закодированных волновых импульсов. Если у погруженной подводной лодки электронные системы откажут, она больше не всплывет.
— Отлично. Теперь снова пройдемся по плану.
— Не надо!
— Начнем с отсека реактора. Подробно!
— Сервопривод двигателя!
Во время ночных гипнофонных сеансов мозг Рэмси затопляли потоки новых знаний: основной корпус, резонансный корпус, корпус реактора… система компенсации давления… напорный бак… блоки управления реактором… исследования и замеры… управление рулями глубины… механизм газораспределения… проверка реактора… автоматические ультразвуковые навигационные пульты… датчики состояния воздуха… автоматический таймер, модель IX… внешние и внутренние телевизионные камеры, спецификации обслуживания… настройка гирокомпаса… управление буксировкой… пластиковая баржа, нефть, компоненты… игловидные торпеды… система внешнего крепления торпед… системы наведения торпед… шифровальные системы… системы… системы…
Временами Рэмси казалось: еще немного, и его голова расколется, как орех.
На четвертый день обучения в его апартаментах появился доктор Оберхаузен. В неглаженном костюме он походил на взъерошенного дрозда. Доктор вошел неслышно и примостился неподалеку от Рэмси, сидящего в очках визуализатора, подключенных к системе обучения.
Рэмси снял с глаз устройство со встроенным экраном и повернулся к доктору.
— А, пришел великий инквизитор!
— Ты удобно устроился, Джонни? — казалось, незрячие глаза видели его насквозь.
— Нет.
— Отлично. Тебе и не должно быть комфортно, — доктор уселся поудобнее, кресло звонким скрипом отозвалось на его движение. — Я пришел поговорить о Гарсии — офицере-механике экипажа.
— А что с ним случилось плохого?
— Плохого? Разве я говорил об этом?
Рэмси, полностью сняв визуализатор, откинулся в кресле.
— Говорите толком.
— Ах, эта нетерпеливая молодость! — воскликнул доктор Оберхаузен. — У тебя есть досье на Гарсию?
— Вы же знаете, что есть.
— Достань его, пожалуйста, и прочитай, что в нем написано.
Рэмси, нагнувшись вправо, взял папку регистратора с полочки журнального столика и открыл ее. На внутренней стороне обложки была фотография Гарсии: невысокий (рост — пять футов и семь дюймов), стройный, смуглый латиноамериканец. Черные курчавые волосы. Губы в сардонической улыбке. В облике человека, изображенного на фотографии, сквозило что-то дьявольское. Снизу рукой Рэмси было приписано: «Член команды Истона по водному поло. Любит гандбол».
— Прочти мне, — попросил доктор Оберхаузен.
Рэмси, перевернул страницу.
— Тридцать девять лет. Начал с рядовых. В прошлом механик ЦПО. Имеет лицензию радиолюбителя. Родился в Пуэрто-Мадрине, Аргентина. Отец — фермер, владеет ранчо крупного рогатого скота. Мать умерла при рождении дочери, когда Гарсии было три года. Вероисповедание: католик. Носит на шее четки. Перед каждой миссией получает благословение священника. Жена: Беатриса, тридцать один год.
— У тебя есть ее фотография? — спросил доктор Оберхаузен.
— Нет.
— Очень жаль. Мне говорили, что она просто красавица. Продолжай, пожалуйста.
— Учился в Нью-Оксфорде — этим объясняется наличие британского акцента.
— Мне было так горько, когда погибли Британские острова, — заметил доктор Оберхаузен. — Такая восхитительная культура. С непоколебимыми древними традициями. Но в этом ее слабость. Продолжай, если тебе не трудно.
— Играет на волынке, — прочитал Рэмси и взглянул на доктора. — Это уже нечто — латиноамериканец играет на волынке!
— Не вижу в этом ничего странного, Джонни. При определенном настрое это успокаивает.
Рэмси поднял глаза в потолок.
— Успокаивает! — он взглянул на шефа ОПсих. — Зачем мне это читать?
— Мне бы хотелось получить полные данные о Гарсии, прежде чем преподнести тебе «десерт» от Службы безопасности.