На расстоянии около пяти ярдов от путешественников возвышалась исполинская каменная стена, в которой утопала высокая аркообразная ниша. На гранитном полу ближе к нише сверкал круг, очерченный линией из огромных драгоценных камней, а в нише на серебряном троне, установленном на массивной плите, сидел тучный приземистый человечек, облаченный в отливавшую серебром мантию. Над головой человечка на своде ниши красовались рельефные изображения кирки и молотка, а под его ногами на плите, обрамляя трон, горели драгоценные камни, размером превосходившие те, что сверкали на гранитном полу. Подсвеченный снизу и освещенный серебристым светом пещеры трон, казалось, парил в воздухе.
Джим вгляделся. Да этот трон и вправду парит! Джим чуть поднял глаза. Сидевший на троне маленький человечек походил на Хилла, только был немного повыше и гораздо полнее, а на его бесстрастном лице не было ни тени непосредственности и простодушия.
Человечек взглянул на Хилла, и на его губах появилась неприятная жесткая улыбка.
– А, это ты, племянник.
– Я, дядя! – твердо ответил Хилл и с вызовом вперил взгляд в человечка на троне. – Я снова здесь!
– Как вижу, тебе удалось выбраться из-под горы. Не ожидал от тебя такой прыти. Я думал, что в ближайшие сто лет ты не появишься в моем королевстве.
– Мне помог друг.
– Друг? Да никак у тебя завелись друзья в море? Кто же этот умелец, превзошедший тебя в искусстве вести подкоп?
– Морской дьявол, – ответил Хилл. – Исполин, который тебе и не снился. Ты поместишься у него в кулаке. Ему легче легкого раздавить тебя пальцами и стереть в порошок, как кусок песчаника.
Человек в нише откинулся на спинку трона. Он казался совсем спокойным, но в его глазах можно было заметить опасный блеск, а его мертвенно бледные губы расплылись в сатанинской улыбке.
Пробыв секунду-другую в оцепенении, человечек подался вперед и яростно зашипел:
– Ни одно существо не может раздавить короля стуканцов. Я – король Горы, Надгорья, Подгорья и Всего Подземья. Ты должен хорошо знать это, племянник. Ведь ты и сам королевский сын.
– Ты незаконный король, дядя! – воскликнул Хилл.
Человечек в нише подскочил на своем месте.
– Я законный король! – рявкнул он. Выпалив эти слова, человечек овладел собой. На его бледном лице не осталось никаких следов возбуждения. Помолчав, он заговорил мягким, почти нежным голосом:
– Ты глуп, племянник. Ты всегда был глупцом. А теперь ты стал еще и обманщиком. Наплел с три короба о морском дьяволе. Если тебя спас этот дьявол, то зачем тебе понадобились те глупцы, что стоят позади тебя?
Хилл повернулся и показал жестом на Джима.
– Ты похитил его ребенка.
– А хоть бы и так, – спокойно сказал король. – Тебе-то что до этого, племянник?
– В руках этого человека моя Удача! – воскликнул Хилл.
– Твоя Удача? – король на мгновение опешил, а затем беззвучно рассмеялся. – Ты действительно глуп, племянник. Как может глупое существо, называющее себя «человеком», держать в своих руках Удачу стуканца?
– Сначала моя Удача была у морского дьявола, – ответил Хилл. – Подумай сам, разве смог бы я без посторонней помощи выбраться из-под горы… Морской дьявол помог мне, однако он оказался не в силах доставить меня в Надгорье. Тогда он передал меня этому человеку, – Хилл снова показал жестом на Джима, – а вместе со мной он передал ему и мою Удачу. Этот человек вовсе не глуп. Он маг и сумел добраться сюда.
– Его магия в моем королевстве бессильна. Здесь владычествует лишь одна магия, моя собственная, дарованная мне Троном и Мантией. В этом легко убедиться.
Король повернул голову вправо и махнул рукой. От стен ниши отделилось два блока. Они подались в разные стороны, и в нишу въехала каменная плита. На ней лежал Роберт Фалон. Ребенок махал ручонками, сучил ногами и, казалось, плакал навзрыд, хотя из ниши не доносилось ни звука.
Джим рванулся к Роберту и с разбега у самой ниши налетел на невидимую каменную преграду.
Король сардонически рассмеялся.
– Хорош маг! Попался на простейший прием. Постой за этой стеной, глупец. Она прозрачная. Полюбуйся в волю на своего несмышленыша. Неужели ты решил, что я отдам тебе ребенка? Нет, я отдам его леди, впрочем, такой же глупой, как и ты.
Губы короля сжались, а затем искривились в презрительной улыбке.
– Посмотри на этого недоумка, возомнившего себя магом, племянник. Он, видишь ли, решил, что я отдам ему младенца. Да разве для того мне самому пришлось отправиться за этим ребенком после того, как мои стуканцы вернулись ни с чем, одни, напуганные ошалелыми воплями глупых людишек, а другие – шнырявшим повсюду волком?
В голове у Джима гудело, он едва соображал, о чем говорил король, и все-таки до него дошло главное: тот собирался отдать Роберта какой-то леди.
– Какой леди ты собираешься отдать ребенка? – через силу спросил Джим короля. – Как ее зовут? Агата Фалон?
Король не ответил. Внезапно неведомая сила отбросила Джима назад, и он бы упал, если бы его не подхватил Брайен. Джим побелел, взгляд его помутился, лишь в ушах жужжали еле различимые голоса: король о чем-то говорил с Хиллом.
– Как ты себя чувствуешь, Джеймс? – спросил Брайен.
Джим потряс головой, опомнился.
– Не беспокойся, Брайен, я чувствую себя хорошо.
Джим огляделся. Хилл все еще разговаривал с королем, но теперь он стоял в круге из драгоценных камней.
– Признаться, Брайен, – снова заговорил Джим, – я некоторое время не контролировал ситуацию. Произошло что-нибудь новое?
– Да ничего нового. Эти двое парней продолжают спорить. Тот, кто называет себя королем, похоже, берет верх. По правде говоря, Хилла я недолюбливал, но сейчас, клянусь Богоматерью, я бы помог ему, если бы знал как.
– Выходит, ты слышал, о чем они говорили, – удивился Джим. – Может быть, ты вообще слышал все, о чем говорили в этой пещере?
– Да нет, – недовольно ответил Брайен. – Голоса этих парней я услышал совсем недавно. До того они лишь шевелили губами. Я сам удивился, когда услышал их разговор. Оказывается, когда хотят, они могут говорить, соблюдая приличия. Этот чертов король грозит снова замуровать Хилла, если малый не покорится ему. А Хилл стоит на своем, как настоящий мужчина. Послушай сам, о чем они говорят.
– Но как он сумел… – не закончив фразы, Джим прислушался. – Они и впрямь говорят разборчиво.
Внезапно его осенило.
– А теперь послушай меня, Брайен, – проговорил Джим. – Я сейчас скажу тебе кое-что.
Джим вошел в круг из драгоценных камней, повернулся к Брайену и произнес по-латыни:
– Gladiator Hill, amor Fortunae.
– Разделяю твою надежду, Джеймс, – ответил Брайен, – только не возьму в толк, с какой стати ты отошел от меня. Ты что, проверяешь мой слух?
Джим вышел из круга и повторил латинскую фразу.
– Отчего ты шевелишь губами, Джеймс? – озадаченно спросил Брайен. – Ты хочешь, чтобы я понял тебя по губам?
– Извини, Брайен. Я сказал, что Хилл настоящий боец и Фортуна не оставит его.
– Ты и до этого сказал то же самое. Фортуной пренебрегать нельзя, я согласен. Но главным образом судьба каждого существа находится в его собственных руках. Эти парни слишком долго болтают. Англичане уже давно бы взялись за оружие. Да ты послушай.
Брайен был прав. Хилл с королем продолжали выяснять отношения.
– …Кто, как не ты, совершил это гнусное злодеяние? – вопрошал Хилл.
– Убил твоего отца? – возмутился король. – Говорю тебе: старикашка сам упал со скалы и отправился к праотцам. Впрочем, этому мошеннику туда и дорога.
– Ты лжешь, что мой отец случайно разбился.
– Выбирай слова, племянник.
– А разве ты выбираешь слова? Ты назвал моего отца «мошенником». Ты сам – мошенник и братоубийца.
– Ты забываешься, племянник. Думай, что говоришь. Я видел собственными глазами, как твой отец упал со скалы.
– Нет, это ты убил его. И ты за это ответишь!
Король рассмеялся.
– Не ты ли хочешь потягаться со мной? С твоими-то силенками?
– Я не один. Со мной человек, который оберегает мою Удачу.
– Глупец, о котором ты говоришь, тебе Удачи не принесет. Разве он сам удачлив?
– А разве нет? Он необыкновенно удачлив – у него есть ребенок. К тому же, он маг и, значит, удачлив вдвойне.
– Маг? И ты думаешь, мне с ним не справиться? Да я справился и не с таким магом. Хочешь на него посмотреть?
Король повернул голову влево и снова махнул рукой. В нишу въехала железная клетка, а в клетке, уцепившись за прутья, едва держась на ногах, стоял Каролинус.
– Уходи! – вскричал маг. – Джим, УХОДИ!
Неожиданно Джим очутился на сцене зала, до отказа набитого публикой, большая часть которой была облачена в красные мантии.
Маги! Да у них совещание! А вот и докладчик!
На сцене стояла высокая, сухопарая, среднего роста женщина с властным взглядом. Кинетете, маг ранга ААА+, та самая, о которой говорил Каролинус! Джим как-то видел ее. Она выступала арбитром в долгом и нудном споре между Каролинусом и Сон Вон Фоном, магом ранга В. А причиной спора явились действия самого Джима.
К неудовольствию Сон Вон Фона Джим – надо же, без предварительного инструктажа! – использовал в своей практике восточную магию.
Увидев Джима, Кинетете замолчала на полуслове, обратив на невесть откуда взявшегося пришельца сердитый взгляд.
Зал притих. Через мгновение зашушукался:
– Рыцарь-Дракон, тот самый…
– Уверяю, он всего лишь маг ранга С+…
– На его личном счету энергии пруд пруди…
– Ученик Каролинуса, однако…
– Как ты сюда попал, Джим? – строго спросила Кинетете.
Зал снова притих.
– Меня отправил сюда Каролинус, – ответил Джим. – Не знаю, как ему удалось сделать это. Возможно, он сумел извлечь пользу из надписи, которая появляется над входом в тоннель, что ведет в страну стуканцов – «ВСЯК ВОШЕДШИЙ УЙДЕТ, ВСЯК УШЕДШИЙ ВЕРНЕТСЯ».
– Ха! – воскликнула Кинетете со страстью, которую даже Брайен не вкладывал в это универсальное восклицание. – Выходит, Каролинус взял верх над сверхъестественной магией стуканцов.
Зал взорвался вопросами. Кинетете повернулась лицом к публике и подняла руку. Шум смолк.
– А теперь, Джим, расскажи, как ты очутился у стуканцов, – строгим голосом сказала Кинтете.
Она была на полголовы выше Джима и походила на заправского профессора, экзаменующего ученика.
Приняв почтительную позу, Джим рассказал о похищении Роберта и о путешествии в Лионесс. Когда он упомянул о Хилле, Кинетете прервала его:
– Кто это?
– Принц стуканцов, – ответил Джим. – Я узнал об этом только в Подгорье, – пояснил он и, ободренный благожелательным кивком мага, продолжил рассказ, закончив его коротким упоминанием о внезапном появлении Каролинуса, огласившего пещеру громким возгласом: «Уходи!»
– Ха! – задумчиво воскликнула Кинетете. – Ты видел Каролинуса. Как он выглядел?
– Он был в клетке и едва стоял на ногах.
Зал вскипел шумным негодованием Кинетете побледнела.
– Выходит, Каролинус еще далек от того, чтобы взять верх над сверхъестественной магией, – сказала она. – Маг отправился к королю стуканцов, чтобы на месте узнать, не угрожает ли тот другим царствам. Каролинус вызвался сам в столь опасное путешествие и добился своего, получив разрешение Совета Всемирной корпорации магов. Ты знал об этом?
– Нет, – ответил Джим. – Я разговаривал с Каролинусом – вернее, даже не с ним, а с его объемным изображением – короткое время перед тем, как отправиться в Лионесс, и потом еще раз у самого Лионесса. Каролинус лишь предупредил об опасностях, с которыми можно повстречаться в пути. Правда, даже не упомянул о короле стуканцов.
– Этот король решил, что ему все дозволено, – возмутилась Кинетете. – Он поднял руку на мага ранга ААА+. Мы должны проучить его.
Зал одобрительно зашумел.
– А как с ним справиться? – живо осведомился Джим. – В Подгорье действует лишь магия короля.
– Король не маг, – пояснила Кинетете. – Он лишь пользуется магической энергией, которую черпает из Трона и Мантии, выделанных из Великого Серебра. Ты знаешь, что такое Великое Серебро?
Джим покачал головой.
– Великое Серебро поначалу лишь тоненькие прожилки в обыкновенном олове. Одним стуканцам дано изыскивать их в горной породе. Под воздействием магии эти ниточки серебра превращаются в драгоценные камни. Из этих камней изготовлен Трон и сшита Мантия короля, средоточия мощной энергии. Из твоего рассказа я поняла, что существо, посмевшее заключить Каролинуса в клетку, занимает Трон не по праву. Если его лишить атрибутов власти, он утратит и силу, поскольку сам по себе является полным ничтожеством.
Кинетете замолчала и, повернувшись к залу лицом, позвала:
– Баррон, прошу тебя, поднимись на сцену.
На сцену поднялся кругленький маленький человечек лет пятидесяти с пухлыми щечками, носом пуговкой, невыразительным ртом и блекло-голубыми глазами. Его суетливость представляла резкий контраст со спокойствием Кинетете. Он завертелся вокруг Джима, рассматривая его со всех сторон, и, только удовлетворив свое любопытство, пропищал недовольным тоном, обращаясь к Кинетете:
– Я пришел.
– Одна голова хорошо, а две лучше, к тому же у нас под рукой ученик Каролинуса, – сказала Кинетете. – Король стуканцов, пленив нашего сотоварища, бросил вызов всему Царству магов. Не пойму, как он мог решиться на это.
– Я думаю, что пленение Каролинуса – часть большого злостного замысла, – сказал Джим, – и по какой-то неведомой нам причине король чувствует свою безнаказанность.
– Открывай рот лишь тогда, когда тебя спрашивают, – буркнул Баррон.
– Я лишь высказал свое мнение и стою на своем, – упрямо ответил Джим.