А затем она вдруг поняла, что смотрит на себя как будто из зеркала, которое держат совсем рядом с ее лицом. Каждая пора, каждая морщинка стала теперь видимой, потому что ее зрение невероятно обострилось. На правом крыле одно перо было не на месте. На пятке слегка саднил порез. Она повернула голову и автоматически поправила перо.
В ней возникло сильное желание улететь подальше, воспарить в воздухе, вырваться отсюда и забыть это странное место. Она забила крыльями.
Послышался нежный переливчатый свист. Она взглянула вокруг. Свистела Лессис; ведьма пристально посмотрела птице в глаза, огромные круглые глаза, бездонные, как окна в темноте небес.
- Вы должны контролировать его, Лагдален, почти так же, как при езде на лошади. Сначала это кажется странным, но потом вы привыкнете. Вы будете чувствовать все, что чувствует он, видеть так же, как будет видеть он. Но, как я говорила, вы привыкнете.
И только теперь Лагдален полностью поняла, что произошло. Хорошо или плохо, но теперь ее сознание было перенесено в мозг орла. Ее тело со скрещенными ногами сидело на ковре, глаза были закрыты, дыхание оставалось ровным и ритмичным, но разум отсутствовал. Теперь беспомощное тело будут кормить и поить послушницы. До тех пор, конечно, пока она, Лагдален, жива. Если умрет орел, умрет и она. С другой стороны, если кто-то уничтожит ее тело, сознание еще какое-то время сохранится в орле. По крайней мере, несколько лет она сможет существовать, пока не угаснет окончательно. Лагдален были известны легенды о перевоплощениях и оборотнях. Теперь же она сама прикоснулась к этой запретной области высшей магии.
Постепенно странность ее нового положения становилась привычной. Тем не менее она еще долго спрашивала себя, о чем же она думала, когда принимала решение.
Маленькая клетка с мышью стояла на столе. Мышь открыла дверку изнутри, вышла и тихо уселась рядом.
Влетела птичка-крапивник, села на стол и запрыгала вокруг мыши, поклевывая микроскопические крошки.
Лессис и Рибела взялись за длительные и сложные колдовские манипуляции. Сначала Рибела, а потом Лессис бросали пучки травы в огонь, склонялись над ним и вдыхали плотный, скверно пахнущий дым.
С провалившимися щеками и выпученными глазами они возвращались к столу и окуривали дымом маленьких животных, которые постепенно застыли как камни. Рибела опустилась на ковер возле Лагдален и приняла позу лотоса. Затем к ним присоединилась Лессис - когда закончила последние заклинания.
Вспышка красного света осветила комнату. Она отразилась в глазах орла Куики-Лагдален.
Где-то на верхних уровнях раздался раскат грома. Разразившаяся гроза как будто хотела смыть все вокруг. Медленно, очень медленно она ушла прочь.
Мышь и птица ожили. Крапивник вспорхнул, облетел орла и уселся на его плече.
Лагдален почувствовала, как мышь взбирается по ее ноге. Ей захотелось сбросить зверька и разорвать. Мышь пробежала по птичьему телу. Куика забеспокоился. Его большие крылья развернулись.
Лагдален взяла себя в руки и успокоила своего большого крылатого коня. Крылья опять сложились. Мышь влезла в кожаный мешочек, а маленькая птичка уселась на него. Они были готовы к отлету.
Дверь в комнату отворилась. Вошли две женщины. Они быстро осмотрели три человеческие фигуры, застывшие посреди комнаты. Глаза ведьм ничего не выражали, и только грудь слегка приподнималась в медленном, но регулярном дыхании. Затем женщины подняли ставни и открыли окно.
Орел взлетел на подоконник. Лагдален почувствовала мгновенную панику, когда птица вылетела из башни. Внезапно женщина осознала, что находится высоко над землей. Большие крылья хлопали с ужасной силой, и в течение нескольких секунд она поднялась еще выше, сделала круг над Сторожевой башней, а затем воспарила над городом и направилась в сторону Лонгсаунда и западного берега.
Глава 33
В восточную оконечность кенорской земли с севера на юг вклинивалась территория Кохона - двести миль длинного пологого склона к северу и резкий обрыв на юге. Холмы Кохона и Высокое озеро располагались на вершине этого участка.
К югу от озера, за городом Портидж, землю изрезали глубокие овраги, по которым после сезонных дождей гремели потоки воды. Ниже эти потоки объединялись, давая начало реке Бур. Ее пенистое течение пробило глубокое ущелье, которое уходило к востоку, открывая вид на долину Феутоборг.
Маленькое карательное подразделение капитана Идса должно было добраться вниз, к долине Бура, по возможности используя реки. Для этой цели солдаты соорудили квадратные плоты, которые называли шаландами, и купили несколько каноэ, на пятнадцать человек каждое. Одна шаланда вмещала двух драконов и двух дракониров, и ее можно было переносить через речные пороги.
Эти шаланды были незаменимы в глухих местах.
Заселение Кенора на тех землях, что располагались к западу и к югу, проходило достаточно мирно. Вдоль Бура попадались случайные поселения и рыбачьи постройки, но в основном в этих краях обитали охотники за пушниной. Можно было идти днями и не встретить ни одной живой души.
Народ начал заметно прибывать только после экономического бума в Веронате. Но даже и тогда в регионе не образовались города, поскольку инженерные войска легионов не смогли сделать реку Бур судоходной.
Драконам пришлось учиться приводить в движение плоскодонные неуклюжие суда огромными необработанными веслами. Энтузиазма они не испытывали и были слишком неумелы, чтобы направлять шаланды через мелкие и быстрые речные притоки. Их сопровождал эскадрон легкой кавалерии Талиона, но на некоторой дистанции, поскольку кавалеристы ехали верхом по берегу по направлению к Широкополые, к тому месту, где река Каленс впадает в Бур.
Днем они прокладывали свой путь по каньонам с отвесными стенами, по кристально чистой воде, несущейся над обточенными валунами. Горный дуб и карликовые сосны были единственными растениями, которые могли выжить на голых скалах. В светлых водах реки было много рыбы, и довольно часто они видели, как играют огромные форели. Ночью они вытаскивали свои суда из воды и разбивали лагерь на берегу.
Погода стояла ясная и теплая. Сидя вокруг костров за ужином и глядя на реку, несущую свои воды под звездами, было легко забыть, что они направлялись на войну, а не принимали участие в каком-нибудь спокойном патрулировании.
Дракониры обнаружили, что столкнулись с серьезной проблемой. Драконы не могли одновременно грести и управлять судном. Научить чему-нибудь драконов после юного возраста было очень трудно. В течение жизни мозг дракона переставал быть эластичным, способным воспринимать новые вещи, новую систему мыслей. Он как бы затвердевал в возрасте шести-семи лет. Но до этого драконы были хорошими учениками и быстро овладевали искусством сражения на мечах.
Шаланды не были достаточно прочными, чтобы выдерживать удары о речные камни. Ежедневно приходилось делать несколько остановок для починки одной или нескольких плоскодонок. Вначале особенно не везло Пурпурно-Зеленому.
На третий день все драконы почти одновременно овладели новым искусством. Это было сверхъестественно. Первой, кто справился с шаландой, была Альсебра, шелковисто-зеленая дракониха. Затем пришла очередь старого Чектора и Чама. Затем Влок и Хвостолом, а потом остальные - Расп, Антер и наконец даже Пурпурно-Зеленый - научились управлять лодкой.
Дракониры обменялись изумленными взглядами. Драконы не сказали ничего. В этот вечер на берегу у костра они были необыкновенно спокойны.
Почему-то и в Шестьдесят шестом марнерийском драконы также научились грести и управлять в тот же самый день.
По берегам было много топляка для костров. По вечерам они готовили суп с лапшой, опуская ее в воду с маслом, солью и чесноком. Они пили свою порцию , пива, пинту на человека и галлон на дракона, и рано стелили свои одеяла. Все шло как обычно, пока драконы обоих эскадронов не собрались для срочного разговора. Дракониры были специально отосланы. Они собрались сами по себе на громадном плоском валуне на речной отмели.
Свейн приписывал поведение драконов древнему пакту между старинными богами и повелителями драконов. Веско, бог огня древнего Веро и создатель лавы, был настолько тесно связан с драконами, что в геральдике они стали его символом. Когда драконов северной страны атаковали ледяные тролли. Веско взял свой большой молот и отправился на помощь. В последовавшей битве Веско разбил молотом ледяных троллей и создал снег. Но при этом жизненно важная часть тела Веско была потеряна в Драконьем гнезде. Согласно древней мудрости, это был пенис бога. Служители Веско объездили весь мир в поисках, но смогли найти его, только когда прибыли в древнее Драконье гнездо. Здесь-то и нашелся потерянный член. Веско наградил драконов даром речи и даром обмениваться мыслями. Релкин хихикнул.
Свейн знал все истории о старых богах, в особенности те, что поскабрезней.
- Ты, Свейн, богохульник, заткнись, - сказал Хальм из Орса, который происходил из очень религиозной семьи.
Свейн рассвирепел, но, пока он искал ответ, заговорил Мануэль. Они всегда удивлялись странным случайным высказываниям обычно молчавшего Мануэля, и, когда он начинал говорить, все уважительно замолкали, прислушиваясь.
- В институте по делам драконов в Кунфшоне считают, что драконы время от времени приобретают коллективное сознание. Это реакция на сильный стресс.
Мануэль выделялся среди дракониров как студент академии. Он знал массу вещей о драконах, о которых другие и не подозревали.
- Что ж, возможно, - согласился Релкин, - и может быть, даже за это отвечает Веско. Я не вижу причин отрицать это. Но драконы, между прочим, удивляются не меньше нашего.
- Ты раньше видел что-нибудь подобное, Релкин? - спросил Свейн.
- Драконы обучаются каким-то таинственным образом. Мы все видели, как они внезапно осваивают трюки с мечом, которые им показывали тысячу раз, а они никак не могли понять. А потом внезапно они схватывают прием, и уже больше никогда не повторяют своих ошибок.
- С этими ребятами полумерами не обойдешься, - сказал маленький Джак. Свейн возбужденно заговорил:
- Вы помните, когда мы шли на Урдх? Тогда нам нужно было пройти через болото, и вы не могли спать, потому что квакали лягушки. Драконы шли как заколдованные. Они все подошли к краю болота и просто, слушали. Они ничего не говорили.
- Драконы - это не люди, и в этом все дело, Свейн, - сказал Релкин.
- Без тебя знаю, ты, куошит. Это ты, кажется, забываешь об этом. А когда они тебе что-нибудь покажут, ты только тогда и вспоминаешь - ах, они не люди.
Кто-то из дракониров рассмеялся.
- Это как-то связано с жизнью в море, так нам говорили в академии, сказал Мануэль, самый образованный драконир.
- Они становятся прямо сумасшедшими, когда они видят океан.