На похороны единственного сына лорда Чарха, Мирта Чарха, пришло огромное количество людей. Длинная змейка пришедших выразить свое соболезнование тянулась от замка до самого кладбища. Одетые в черные траурные одежды люди расходились, постояв недолго, у свежей могилы и оставив черный прямоугольный листок в ящике, стоящем рядом. Никто лично к чете Чарх не подходил. Я стояла возле тети Марины и, обхватив ее за локоть, слегка поддерживала.
На мне была моя форма, именно ее мне принесли утром вычищенной. Она была темно-синей, пости черной, так что цвет подходил. Но я вспомнила про свои мерки, которые я передала Тимиру Майту, чтоб он заказал мне в ателье брючную форму, сейчас я ее уже вряд ли получу. Говорить с Тимиром о своей одежде я уже не смогу, это раньше для меня в общении с ним не существовало запретных тем. Он нередко замирал от моих неожиданных вопросов и говорил: «Это неприлично», «Так нельзя», «Нельзя о таком спрашивать», но чаще просто краснел и пожимал плечами. Хотя ни о чем особенном я его не спрашивала. По-моему.
Уже была середина третьего месяца зимы, перед выходом из замке тетя передала мне со служанкой свои пальто и беретик, размер мне подошел идеально. А сейчас мы стояли на кладбище под легким снежком, прижимаясь друг к другу, и провожали на небеса достойного человека. Который, оказалось, был одним из немногих, кто помогал своей кузине.
Вернуться в замок мы смогли только под вечер. Вместе с семьей Чарх вернулись и ректор Мартазан, несколько кураторов и адепт Чмир Рват.
Дядя сразу предложил им пройти в комнату с порталом и отправиться в Академию.
— Конечно. Благодарю. — Ответил ректор и спросил меня. — Адептка Чарх, вы отправляетесь сейчас с нами или прибудете позже?
Я поспешно ответила:
— Сейчас.
Но одновременно с моим ответом прозвучала фраза лорда Чарха:
— Она остается. В Академию моя подопечная больше не вернется.
— Ваша племянница — адептка Академии Магии. Она находится под опекой Принципата. И должна сама решить бросает ли Академию или продолжает обучение на благо Принципата. — Весомо произнес ректор и посмотрел на меня.
— Я хочу учиться. — Бодро ответила я. — На благо Принципата!
— Сафира, — дядя впервые обратился ко мне по имени, — если ты покинешь пределы родового замка, я лишу тебя поддержки рода и права на наследство.
Холл накрыло мертвой тишиной, все присутствовавшие были в ступоре от прозвучавшей угрозы. Сотрудники Академии и адепт Чмир Рват уже приготовились уходить без меня. Кто же откажется от рода ради учебы? Но меня дядины слова не пугали, я их уже слышала, и не от него одного, поэтому я также бодро, как и раньше, сказала:
— Ректор Мартазан, я возвращаюсь в Академию! Только за сумкой сбегаю.
Все выглядели ошеломленными, а Чмир Рват даже осуждающе покачал головой. Только тетя незаметно кивнула мне, а дядя зло поджал губы:
— Ты ничего не возьмешь из этого дома. За сумкой пойдет слуга.
Мне ничего здесь и не было нужно. Конверт, оставленный тетей, лежал на дне сумки, вложенным в тетрадь с конспектами по «Делению магических потоков». Камешек с краской и цепочку с кулоном я положила в потайной боковой кармашек. А охраняла все Сафа, сидевшая в этой сумке.
Мы все прошли к комнате с порталом, и туда же слуга принес мою сумку с фырчащей внутри мышью. Я взяла ее и, посмотрев на тетю, провела рукой по рукаву надетого на мне пальто. Хотела понять, нужно ли его оставлять, раз дядя сказал, что я ничего из дома не могу взять. Тетя моргнула обоими глазами и улыбнулась уголками губ. Мне в этот момент так сильно захотелось ее обнять, не за подаренные вещи, а из уважения, что она ради меня пошла против воли мужа. Наверняка, сделала это впервые в жизни.
В портальной комнате я, Чмир Рват, ректор и магистры встали в центре комнаты на серебристо-белую поверхность. И, когда она, став голубовато-зеленого цвета, вернула себе прежний холодный серебристо-белый окрас, мы уже были в Академии.