Мы пришли в тот же ресторан, в котором я была вчера с Матиасом Мартазаном. Хотела пойти в другое заведение изысканной еды, но до него нужно было добираться на наемном экипаже. Мне казалось, что работники должны с осуждением смотреть на меня, я же прихожу сюда второй раз, но с другим кавалером. Но пока мы шли до кабинки, осуждающие и пренебрежительные взгляды бросали на Тимира, хорошо, что он не видел их, а то совсем бы зажался и не смог спокойно насладиться едой.
Заказ мы делали вместе. Я зачитывала название блюда и его состав, и Тим, если не слышал про грибы, одобрял мой выбор. Мы заказали намного меньше еды, чем это вчера сделал Матиас. Но настроение у нас так же поднялось, когда в кабинка наполнилась ароматами яств. Я накрыла перевязанную руку Тимира Салфеткой, и помогла ему найти ложку. Сама нарезала для Тима на мелкие куски запеченное мясо и налила ему сок.
— Это я должен был ухаживать за тобой. — Не поднимая головы, сказал он.
— Поухаживаешь позже, Тим. Мы же до конца практики будем вместе. — Добавлять, что я надеюсь на более продолжительное общение, не стала. А он только грустно улыбнулся, даже ямочки не появились.
— Тим, можно задать тебе один вопрос? — Когда мы оба наелись спросила я. Он рассмеялся, заиграв ямочками, и кивнул.
— Почему ты тянешь эту историю с леди Вэрд. Шесть лет — это же очень долгий срок, можно было уже окончательно отвязаться от этой леди. я же вижу жениться на ней ты не хочешь.
— Там длинная история.
— А мы еще к десерту не приступили, времени достаточно.
И Тимир попытался объяснить абсолютно непонятные мне истины.
Когда Тимиру исполнилось двенадцать лет, семья уже поняла, что он не такой, как старшие дети. Ямочки на лице с взрослением не пропали, характер, слишком независимый, даже взрывной не изменился, форма пальцев на ногах стала отличаться от стандартов, а, самое главное, в росте он стал запаздывать. Брат, что был младше его на два года, уже давно стал выше. Тогда родители все чаще стали отталкивать от себя третьего сына, называть его выродком и деградантом. Он в семье стал лишним.
Однажды вместе с отцом и братьями он пошел в гости к семье Рват. У Чмира тогда был жив старший брат. Он был инвалидом, потерял обе ноги при несчастном случае. Его, калеку, держали отдельно в дальней комнате. Скитаясь по чужому дому в одиночестве, Тим набрел на этого уже девятнадцатилетнего парня. Оба ущемленные и никому не нужные, они быстро нашли общий язык. И молодой Рват сказал однажды Тимиру слова, изменившие всю жизнь подростка:
— Я калека. У меня нет шанса на спасение. Но ты-то хоть ходить можешь. Почему ты не поступишь в Свободную Академию Магии. Даже если не сможешь учиться, хоть два года проживешь вдали от семьи. Я бы, чтоб сбежать из этого дома, жизни не пожалел.
Фантазия двенадцатилетнего мальчика заработала в полную силу. Он уже представлял себя великим магом, видел свой будущий дом, себя, играющего со своим единственным другом. Тим обязательно забрал бы его из ненавистного дома.
Тимиру было только четырнадцать, когда его друг неожиданно умер. Похороны в доме семьи Рват прошли тихо и спокойно, родители подавленными смертью старшего сына не выглядели, только Чмир, его младший брат, искренне плакал. Позже это горе сблизит Тимира и Чмира. А сейчас мечта Тима об Академии Магии приобрела статус самой важной жизненной цели.
Тим учился в тайне от родителей, и в семнадцать лет сбежал в Академию и поступил. Семья пыталась вернуть его домой, скрыть от общества своего сына-вырожденца. Но Тим три первых года учебы ни разу не покинул стен Академии, как и посоветовал ему ректор Мартазан. И учился, набирался опыта во всем, что могло пригодиться ему в жизни, сам зарабатывал деньги, моя посуду в столовой Академии.
Он перешел на четвертый курс, когда семья признала его право на самостоятельный выбор жизненного пути. И пригласили домой для примирения. Тим очень радовался в тот день: мамы, отца, братьев и даже сестры ему очень не хватало. Он порталом отправился домой, и мама познакомила его с будущей женой. Тим не возражал, тем более, общаясь с девушками в Академии, он уже понял, что как будущий муж он им не интересен. Даже против процедуры очищения у целителя он ничего не имел. Просто не знал, что она собой представляет и какие осложнения может повлечь.
В тот день сразу не заключили помолвку только потому, что леди Вэдр требовала процедуру провести раньше подписания предварительного брачного договора. А семейный целитель отказался проводить процедуру, в которой не имел опыта.
Тим вернулся в Академию, порылся в архиве библиотеки, изучил все о предстоящей ему процедуре, поговорил с целителем Академии, узнал, как часто и какими именно бывают осложнения, и решил тянуть время. Два года, пока он учился на четвертом и пятом курсе ему было сложно. Семья давила, он постоянно оправдывался и отговаривался. Старался срывать свои визиты домой, нарываясь на отработки и изоляцию в карцере.
После пятого курса, Тимиру пришлось бросить Академию, чтоб накопить деньги на учебу. Само обучение, проживание и питание, конечно, были за счет Академии. Особо выдающимся адептам даже полагалась стипендия. Но старшекурсникам нужно слишком много денег на дополнительные траты: приобретение артефактов, без них не пройти ни одной практики, несколько сменных форм, дополнительные платные занятия, просто подарки для «друзей».
Он нашел работу в рядах архаровцев. Не только потому, что там хорошо платили, Тимир слышал, что они никогда не выдавали своих сотрудников. С провинившимися собратьями разбирались сами, без шума. И Тим думал, если вдруг лорд Найт вздумает, под влиянием своей жены, выкрасть сына, архаровцы его спасут. И насильно провести процедуру, обратить последствия которой уже невозможно, у его семьи не получится.
Два года Тимир Найт проработал архаровцем, многому научился, заслужил авторитет, накопил деньги и восстановился на шестом курсе Академии. Год учебы на шестом курсе опять прошел в постоянных отговорках от семьи, но на этот раз они давили не так сильно. Сейчас Тимир учился на одном курсе с младшим братом, и под его руководством брат впервые начал показывать хоть какие-то успехи в учебе.
Отец тратил на репетиторов для младшего сына немыслимые деньги. Но у Лиона не было шанса перейти на седьмой курс из-за низких баллов по большинству дисциплин. И вдруг, неожиданно для всех Найтов, Лион выбился в хорошисты учебы, и за один год его магия из шестой ступени подросла до девятой. Невиданный успех! Отрицать влияние на младшего брата Тимира было невозможно. Тем более, Чмир Рват также сдружился с Тимиром, и не скрывал, что большинство тренировок проводит с ним.
Семья перестала давить на Тимира, позволила отложить и помолвку, и неприятную процедуру до конца седьмого курса, если, конечно, кто-нибудь из адептов третьего курса согласится пройти практику под руководством их дефектного сына.
Тимир, зная отношение к его нестандартной внешности и имея на руках накопленные деньги и артефакты, договорился с тремя адептами третьего курса, заплатил им, чтоб они вошли в его группу на практике. Группа из четырех человек была бы вполне функциональной.
Но в тот день на распределении все трое неожиданно, не предупреждая заранее, ушли в группу Кона Вэдра. Тимир уже готовился вернуться в ряды архаровцев и окончательно порвать с семьей, иного выбора сохранить здоровье у него не оставалось. Но его неожиданно выбрала я. Значит, он получил допуск к практике, и с семьей можно сохранить хорошие отношения. Они же согласились, больше на него не давить, пока он учится.
В последний визит домой Тимир не был готов к тому, что его там ожидало. Думал, пройдет обычный нервный ужин в кругу семьи. Но неожиданное давление матери, ее уговоры, рукоприкладство, ее уверенность, что права именно она, подавили волю сына. И он впервые в жизни полностью смирился.
Просто, как он выяснил позже, леди Вэрд решила, что свадьбу необходимо провести до конца весны, чтоб перепоручить молодому и энергичному отчиму своих детей. Димитрию, старшему сыну леди Вэдр, уже пора было готовиться поступать в Академию. Ему уже пятнадцать, и двух лет для подготовки может не хватить.
Но в тот вечер мы с Лионом спасли Тимира и вернули в Академию.
— Я не знаю, как благодарить тебя. — Закончил Тим. — Лион бы никогда не решился меня поддержать, если бы ты его не подтолкнула.
Мне же было обидно за Тимира. Всю сознательную жизнь бояться семьи, остерегаться удара в спину, не иметь возможности расслабиться в кругу ближайших родственников — что может быть страшнее?
— Сейчас я буду бороться, и практику мы сдадим не хуже других. — Откинувшись на спинку скамейки, пообещал он мне. И себе.
Мы уже стояли у входа в Академию, когда я, устав прокручивать один факт в голове, все-таки задала Тиму последний на сегодня вопрос:
— Тим, а что с теми тремя адептами?
Тим сразу понял о ком я спрашиваю и взвешивая свои слова, наверно, чтоб не оттолкнуть меня, сказал:
— Они отказались возвращать мои деньги. Вообще забыли про наш договор. Ничего, на практике я им напомню.