Не знаю, откуда пошел слух, но многие в Академии передавали его друг другу. Слух оброс подробностями, приобрел налет романтики, стал ярким и красочным. И получился настолько неправдоподобно убедительным, что я бы сама в него поверила, если бы не была одним из действующих лиц в нем.
Вся Академия смаковала мою тайную помолвку с Матиасом Мартазаном. А он был в магических кругах столицы известной личностью, многие его работы по артефакторике широко применялись и приносили реальную пользу. Слухи раскрыли великую тайну: оказывается, сын ректора был тайно влюблен в юную Сафиру Чарх много лет. И ради него она сбежала из-под опеки лорда Чарха в Академию.
Но и здесь два влюбленных сердца не могли воссоединиться, ведь ректор Академии не одобрял выбор своего единственного сына. Не мог его наследник, перспективный артефактор, связать свою жизнь с сиротой, чей дар не получил должного развития. И адептка Чарх, ради будущего счастья с любимым все свои силы направила на учебу и развитие магического потенциала.
Нам с Матиасом, оказывается, пришлось пройти через многие испытания. И тату, полученное Сафирой от Кона Вэдра, было в их числе. Все адептки стали открыто поддерживать меня, и желать удачи в сопротивлении призыву беспринципного семикурсника, пытающегося растоптать чистую любовь.
И мой странный выбор руководителя на практику тоже был связан с Матиасом. Потому что мой жених, как артефактор, хотел, чтобы его изобретения прошли проверку в реальных природных условиях. Практика на горе была самым подходящим местом. Я же, влюбленная всем сердцем, ради Матиаса пошла в группу к выродку, который без артефактов практику не пройдет. Другие адепты и не согласились бы их испытывать в подобных условиях. А у Тимира Найта другого выбора, оказывается, нет, кроме как довериться изобретениям моего жениха.
Отношение адептов в Академии ко мне снова изменилось. Парни перестали набиваться в женихи и ухаживать за мной. У меня появилось довольно обширное свободное пространство, которого мне давно не хватало. Девушки же мало того, что приняли мою сторону в противостоянии с Коном Вэдром, но стали открыто выказывать свое презрение старосте седьмого курса. А это могло сильно испортить мне жизнь.
— Надоело. — Бросив ложку через всю столешницу на пол, сказал Лион. Он, Чмир, Тим и я, уже по привычке завтракали в столовой за одним столом. После того как Тимиру сняли повязку на глазах и руке, у него даже намека на шрам не нашлось. А я очень боялась, что у Тима добавится поводов для самокритики. — Сафира, скажи, все это правда? И ты давно влюблена в сына ректора Мартазана?
Я загадочно промолчала, с тех пор как слухи обо мне и Матиасе заполнили все пространство вокруг меня, моя жизнь стала намного проще. Тиму я однажды ответила на его вопрос о моей несостоявшейся помолвке, и он меня больше не спрашивал о ней. Всем же остальным давать отчет я не была обязана.
— Это бы объяснило отказы Сафиры всем женихам. — Обращаясь только к Лиону, сказал Чмир.
— Ты из-за жирного артефактора отказала моей семье? — У меня спросил Лион, нагнувшись вперед и слегка понизив голос.
— Матиас не жирный, он здоровый. — Уклончиво ответила я.
— А здоровье его прячется под толстым слоем жира. — Заметил Чмир, и они с Лионом довольно рассмеялись. Я посмотрела на Тима, он, после того как магией убрал брызги какао со стола и ложку с пола куда-то перекинул, пил кофе, не поднимая головы от своей чашки.
— Сафира, не топчись по нашему с Чмиром эго. А просто признайся, что мы тебе все-таки нравимся, и отказала ты нам только из-за старой тайной помолвки с доктором Мартазаном. — Громким шепотом попросил Лион.
Они оба, оказывается, были уязвлены моим отказом выйти за них замуж. Хоть как будущая жена я сама по себе их не интересовала. Просто имела счастье неожиданно стать единственной наследницей. Лион вообще часто меня язвой называл. А у Чмира, я как-то слышала, была давно любимая им девушка, на которой он и мечтал жениться, если ее одобрит его семья. Но сам факт, что им отказали, кажется, был обоим неприятен.
— Вы мне и нравитесь, — аккуратно начала я, — немного. — Они оба самодовольно улыбнулись, а Тим бросил на меня быстрый взгляд исподлобья. — Но не как будущие мужья.
Они разочарованно выдохнули.
— Вы хорошие, но не надежные. — Уточнила я для их спокойствия.
Они потребовали объяснений, даже про завтрак и предстоящие пары забыли. А мне не жалко говорить им правду, пусть хоть от кого-нибудь ее услышат.
— Вы не самостоятельные. Зависите от своих семей, рода. Предложение делали не мне, а моему дяде. Следовательно, ничего лично мне никто из вас не обещал. И зачем мне такой муж?
— А сын ректора тебе что-то обещал? — Настороженно спросил Лион
— Так все делают. Нельзя пренебрегать благом рода. — Одновременно с ним заявил Чмир.
— Благо рода? — Переспросила я. — Я на такое благо не согласна. Мой избранник должен любить меня, а не мое имя. И женится на мне, а не на состоянии рода Чарх. И помолвка наша не будет тайной. Он будет приносить мне подарки и цветы открыто, чтоб все видели, как он меня любит. А я не буду стесняться благодарить его страстным поцелуем. Потому что он не оттолкнет меня, сказав, что целоваться неприлично. И все время до свадьбы мы не будем расставаться надолго. Всегда будем радовать друг друга, ходить вместе на прогулки и обмениваться подарками.
Я перестала вслух мечтать, когда заметила впившиеся в меня три пары глаз.
— И многие девушки так фантазируют? — С сомнением в нашем, девичьим, умственном развитии спросил у своей тарелки Чмир. На нее он перевел взор, не выдержав моего ответного взгляда.
— А я не понял, Сафира уже невеста доктора Мартазана или…? — Лион, обернувшись к Чмиру и отвлекая его от тарелки с яичницей, начал формулировать вопрос. Но он внезапно замолк, уставившись на распахнувшуюся дверь. В эту сторону посмотрели все в столовой. И я тоже оглянулась на вход.
А там стоял Матиас Мартазан, в черном нарядном костюме с белым платочком в нагрудном кармашке. В одной приподнятой руке он держал огромный букет ярко-алых лилий. А в другой опущенной руке держал такую же огромную корзину со сладостями. С распущенными, немного лохматыми, волосами, с обеими занятыми руками, и с широкой улыбкой, сверкая всеми зубами, он выглядел, как фантастическое видение. И впечатление произвел на всех адептов в столовой именно такое. Вся столовая замерла в немом ожидании. Лион и Чмир переводили с меня на Матиаса недоверчивые взгляды. Тимир же не сводил пристального взгляда с меня одной.
А мой якобы жених важно зашагал в нашу сторону, я даже встала и ногой отодвинула от себя стул. Мне и самой было интересно, что сейчас произойдет.
— Сафира, чудо мое, ты как всегда прекрасна. — И он вручил мне букет, держать который мне пришлось обеими руками. Букет был настолько большой, что я уже не могла следить за обстановкой в столовой. И поэтому вздрогнула, когда Тим, сказав, чтоб я не опаздывала на пару, быстро направился к выходу из столовой.
А Матиас, не дождавшись от меня даже благодарности, спросил:
— Здесь посидим или пойдем в твою комнату?
Перед моими глазами все еще стоял Тим, быстро удаляющийся из столовой. Он мог не так понять визит младшего Мартазана. Мне не хотелось расстраивать Тима, и так людей, желающих подавить его, слишком много.
Но все же пришлось встряхнуться и посмотреть на Матиаса. Я вспомнила и про правила вежливости: отметила вслух, что букет очень красивый. Потом пригласила дарителя в мою комнату, говорить при таком количестве любопытных свидетелей — идея не самая удачная.
— Не красивее тебя, чудо мое. — Поражая меня и восхищая окружающих своей галантностью, проговорил Матиас и пропустил меня вперед.
Несколько адепток с моего курса напомнили мне, пока я шла к выходу, что до начала занятия осталось только двадцать минут.