Я была готова к прогулке в городе уже рано утром. Оделась, накормила Сафу и посадила ее в сумку, куда еще вечером собрала все свои наличные деньги. Взятые с банка, и те, что подарил мне Тим. Даже бумаги сложила в боковой кармашек, чтоб зайти в банк, если не уложусь в уже имеющуюся наличность. И ровно в девять часов я ждала Матиаса у лестницы. А он опаздывал. Оказывается, ожидание очень неприятное занятие.
— Сафира, ты сегодня не опоздала? — Почему-то удивленно спросил меня подошедший Матиас.
— А ты опоздал! — Обвинила я его. Я тут как на иголках стою, с вечера к прогулке готовилась, а он заставляет меня терять драгоценные мгновения, вместо того чтобы бегать по лавкам и магазинам.
Матиас посмотрел на огромные часы, стоящие в холле и прищурился. Я тоже посмотрела в ту сторону, прямо на часы, может, он просто не видит издали, хоть время ему подскажу.
— Видишь? — Спросил он меня тихо, почти шепотом.
— Да. Часы большие. — Так же тихо ответила я.
— А стрелки на часах и циферки тоже большие?
— Ну, вполне заметные. — Стрелки: часовая, минутная, даже секундная были хорошо видны. И цифры были крупные, золотистые, слегка светящиеся, не увидеть их мог бы только совсем слепой человек.
— И что часы показывают? — Внимательно, даже с ожиданием уставился он на меня.
— Девять часов и одна минута. — Подсказала я ему время.
— Минуту мы здесь с тобой разговариваем, а я пришел ровно в девять часов. Не опоздал, как некоторые себе позволяют. — Я уже поняла, на что он намекает, и что это представление с прищуром он специально устроил. Но Матиас продолжал измываться. — Я пальцем не указываю на не пунктуальных девушек. Но умная адептка и сама поймет, что нехорошо обижать пунктуального ухажера, настроенного сегодня целый день ее развлекать.
Я обиженно потопала к выходу. А Матиас последовал за мной, продолжая разбирать мою требовательность к окружающим. И замолчал только, когда я намекнула, что натравлю на него Сафу.
Сперва мне пришлось сходить с Матиасом в кукольный театр. Ему слезливая история любви, показанная куклами-марионетками, очень понравилась. А мне от неразделенной любви и так плакать хочется. И, по-моему, куклами можно показывать только что-то веселое и легкое.
— Сафира, тебе здесь понравилось? — Матиасу нужна была похвала, и я его самолюбие потешила. Но и за этот театр и за более чем прозрачные намеки на мои опоздания я ему отомстила в ателье и у сапожника.
Ателье «Стежки и строчки», как Тим и писал, я нашла на Седьмой улице. Маленькое двухэтажное здание находилось на самом видном месте и своим белоснежным цветом сразу привлекало к себе взгляды прохожих.
— Нам сюда? — Кинув быстрый взгляд на вывеску, спросил Матиас. — Ты же здесь пропадешь до самого обеда. А я тебя хотел еще на выставку современной живописи сводить.
— Матиас, прости, но картины я на себя не надену, когда на улице потеплеет. Так что мне сейчас именно сюда, но не на долго. Управлюсь за полчасика, можешь даже время засечь. — Матиас выдохнул, кажется, он мне не поверил, но не спорил и последовал за мной.
Как только мы захлопнули за собой дверь, к нам навстречу вышла миловидная женщина неопределенного возраста и вежливо предложила свою помощь. А, когда я сняла с себя беретик и пальто, чтоб передать ей, она увидела мою форму и сразу узнала работу своего ателье. Дальше наш разговор продолжился в самом дружеском тоне. Мы перешли на неформальное общение, она узнала мое имя, я стала обращаться к ней также по имени.
Литиция развернула передо мной рулоны материи, разложила кипу листков с эскизами платьев. И, чтоб я не потерялась в обилии фасонов, сама время от времени подходила, отвлекаясь от других клиенток, и помогала мне советами. Через несколько часов упорной работы я определилась с выбором: три платья, два комплекта юбок с сорочками, два брючных костюма и, давно о ней мечтала, сменную форму. И здесь же я заказала себе белье, пижамы, носки, колготки и шарфик, но только один. Я их вообще носить не привыкла, и решила купить только потому, что Тим про него говорил. Все деньги, что у меня были я внесла как предоплату. Часть заказа мне пообещали доставить сегодня, а остальное я смогу забрать уже через три дня, в среду.
Я не просто бездумно делала заказы, Сафа мне подсказывала, сколько денег я могу себе позволить потратить. Учитывая скидки, я себя разоренной не чувствовала. И сразу после ателье мы пошли в «Каблучок», заказать мне обувь. Матиас бурчал и возмущался, и я не знала, как ему намекнуть, что мне еще нужно сходить в банк за деньгами. Пришлось промолчать. Подумала, что договориться с мастером Румелем о заказе обуви без предоплаты буде проще, чем после банка затащить Матиаса к сапожнику.
Сапожная мастерская находилась в полуподвальном помещении, если бы не огромная устрашающая вывеска с названием и изображением солдатского сапога я бы прошла мимо. Но внутри помещение было намного интереснее, чем снаружи.
Помещение было просторным и чистым, хоть освещение и было, на мой взгляд, недостаточным. Под узкими, расположенными под потолком, окнами стояли, заваленные всякими диковинками, три больших стола. На противоположной от окон стене, почти во всю ее длину, стояли внушительные полки. Но свободного места не было и на них. Полки были заставлены коробками, обувью, инструментами. На всех свободных стенах были прибиты подставки для инструментов и эскизы различной обуви. Только на одной, дальней от входа, стене был прибит стенд с оружием: кинжалами, стилетами и кастетами.
— Да, внушительная коллекция, — не сдержала я восхищения. Мы с Матиасом уже обошли все помещение и замерли возле стены с оружием, разглядывая его. Мы не смогли докричаться до хозяина, и Матиас уже хотел уходить. Но я знала, что в следующий раз выбраться в город у меня получится не скоро, поэтому планировала сейчас закончить с обязательными делами.
— Сафира, это не единственная обувная мастерская в городе. Пойдем, я провожу тебя к другому мастеру, — сказал Матиас.
— Тим сказал, что нужно обратиться именно к мастеру Румелю из «Каблучка», — мне хотелось следовать советам Тима. Он же у себя дома вспомнил обо мне и не поленился написать о мастерской и ателье. Как мне игнорировать его советы?
Из-за стены раздался шум шагов и, раздвинув часть стены, к нам вышел угрюмый одноглазый громила. Одна его нога была деревянной от колена.
— Давно ждете? — Без приветствия спросил он нас, не отводя от Матиаса одного своего глаза.
— Минут тридцать. — Спокойно ответил мой спутник. А я и не заметила, что мы столько времени провели в этом подвале.
— Кому будете заказывать обувь: вам или леди? Или у вас что-нибудь на ремонт? — Все же вежливо спросил хозяин мастерской.
— Мы заказываем обувь для юной леди. — Проговорил Матиас.
Мастер Румель кивнул и попросил Матиаса сесть на стул возле входа, а меня пригласил к рабочему столику. Сам, вытянув деревянную ногу, тяжело уселся на низкий стул, а мне указал на табуретку рядом. Я села положила свою сумку на колени, и посмотрела на мастера Румеля. Он был не таким страшным и старым, как показался в первый момент.
— Леди? — Отвлек он меня от разглядывания его лица. — Хорошо бы разуться, и поставить ногу на подставку, он рукой указал на круглую стойку между нами.
— А, я думала, мы сперва модели обуви выберем, — и я быстро сняла сапожки, подаренные еще зимой Тимом, и приподняла свои ноги на стойку.
А он взял с пола один мой сапог и повертел его в руках.
— Моя работа, леди. — Кивнул он на обувь в своей руке. — Но что-то я вас не припоминаю.
— Мне обувь Тим подарил.
— А Тим это…?
— Тимир Найт, мой руководитель по практике.
Он громко хлопнул себя по колену свободной рукой и восхищено посмотрел на меня.
— Так вы, леди, Сафира Чарх? А и впрямь красавица! А я Тимиру не верил, для него же все женщины красивые, кроме этой вдовушки политика. А тут настоящая красотка и только подопечная. — И после такой эмоциональной речи тихо добавил. — Обидно за Тимира.
Дальше развивать эту тему мастер не стал, но внести полную оплату позже позволил и скидку сделал хорошую. Даже посетовал, что не может подарить мне все заказанное. Но ему же самому надо оплачивать материал и аренду помещения, так что я не была обижена. Повседневные туфли, босоножки на низком каблуке и обувь для тренировок он обещал закончить за три дня. Мне даже мерок снимать не пришлось, они у него сохранились после заказа Тима.
Я встала, чтоб идти к выходу, но остановилась у стенда с оружием. Мастер Румель рассказал мне несколько историй про свои клинки. Он оказывается когда-то был архаровцем, тогда с Тимиром и познакомился и до сих пор они дружили.
— Но Тимр такие колющие-режущие предметы не любит. — Продолжил он просвещать меня.
— Почему? — Мне казалось, оружие любят все мальчики, только кто-то носит его для самообороны и устрашения окружающих, кто-то коллекционирует, а кому-то подавай вертуальное, чтобы крутым быть в компьютерных сражениях.
— Говорит, сложно не прирезать кого-то случайно. — Я в шоке уставилась на рассказчика. Мастер хохотнул и исправился. — Шутка. Просто он поклонник кастетов.
Я перевела взгляд на кастеты на стене, выглядели они не менее устрашающими, чем клинковое оружие.
— Вот этот, — он показал на самый симпатичный и безобидный, на мой взгляд, кастет. — Сделан из акульей кости. Очень легкий, даже кажется, что обволакивает пальцы, как кожаная перчатка. А удары им наносятся ловко, как будто кастет наделен магией усиливать удар. Драться с ним одно удовольствие.
Он с такой любовью смотрел на этот кастет, что и я им залюбовалась. Странно, конечно, когда с такими интонациями говорят об оружии, которое наносит вред людям.
— А Тиму он тоже нравится? — Спросила я, не сводя взгляд с кастета.
— Тимир его у меня давно выпрашивает. — Улыбнулся мастер Румель. — Очень ему приглянулся этот кастет. Это же не просто «костедробилка», это почти что артефакт.
По-моему у меня уже ненормальная реакция на слово «артефакт», стоило мастеру его произнести, как я начала уговаривать его продать мне кастет. Он, конечно начал отказываться, а я его с двойным пылом стала упрашивать. Вспомнила все эпитеты, которым он наградил костяное украшение на четыре пальца. Я посчитала в уме сколько у меня останется денег в банке, после того как я оплачу одежду и обувь и всю эту сумму предложила мастеру.
Он покачал головой и снял со стенда кастет, протянул его мне, а когда я закинула его к ругающейся Сафе в сумку, протянул мне правую руку. И я ее пожала, как бы закрепляя сделку.
— Тимир мне предлагал сумму в десять раз выше, чем вы, леди Сафира Чарх. — Сказал он со страной улыбкой на лице.
— Это значит, что вы отказываетесь от продажи? — Я не понимала этого мужика. — Тогда зачем вы отдали мне кастет? У меня больше денег нет. Но со временем я накоплю и…
— Я предлагаю обмен. — И я, успокоившись, выдохнула. Все-таки я смогу сделать Тиму достойный подарок, чтоб он не смог отказаться. — Я оставляю вам кастет. А вы за него целуете мне руку.
Почему-то первая мысль была, что стоит радоваться, что хоть не ногу предложил целовать. Во вторую очередь я вспомнила, что уже слышала эти слова про целование руки, нужно узнать про этот ритуал или обычай подробнее. Но главная мысль все-таки была, что простой поцелуй-это всего лишь поцелуй. И целовать нужно только руку. А здесь, точно, нет видео камер, так что никто потом из меня посмешище не сделает. И свидетелей почти нет. Если я поцелую руку быстро, Матиас может этого и не заметить, он вообще уже уснуть должен был на стуле. Я оглянулась на дверь, Матиас и вправду уронил голову на грудь.
— Хорошо. Я согласна. Поцелуй в обмен на кастет. — Я специально проговорила условие, чтоб мастер потом вдруг не изменил правила договора.
А он удивленно выпучил единственный глаз:
— Леди Сафира Чарх, вы говорите, что согласны…, - я не дала ему договорить и быстро нагнулась, слегка приподняв его натруженную мозолистую ладонь. Но он вырвал свою руку, я только запах обувной краски услышать и успела.
— Леди? — Спрятав руки за спину, уставился на меня вопросительно мастер Румель.
— Кастет не отдам! — Категорично сказала я. — Мы уже договорились, вы сами отказались от поцелуя.
— Такая же дурная, как Тимир. — Прошептал мастер, отступив на шаг.
— А Тимир тоже согласился вас поцеловать? — Спросила я.
— Тимир бы унижаться не стал. — Загадочно сказал мастер, а потом махнул на меня рукой. — Оставляй кастет себе. А про наш договор никому не говори. Особенно Тимиру. Никогда.
После полумрака мастерской сапожника на улице, в первое мгновение, пришлось щуриться.
А Матиас всю дорогу до ресторана бурчал. Я заметила, что голодным он становится сварливым. А по Тимиру вообще понять невозможно, когда он голоден.
Хорошо, что мы хоть на наемном экипаже поехали, а то я бы его долго не выдержала.
— Уже четвертый час. А мы еще не пообедали. С тобой, Самира, отдых оборачивается голодовкой. Разве можно проводить столько времени в ателье? Кто говорит с сапожником два часа? — На протяжении всей поездки возмущался Матиас. Если бы Сафа оставила в сумке хоть крошку еды, запасенной мной для нее, я бы обязательно угостила Матиаса.
Ароматы из «Ресторана Сыра» нас встретили уже на ступенях, и Матиас ненадолго успокоился. Наверно, усиленно сглатывал слюну.
Только после того, как нам принесли поздний обед, настроение моего спутника немного улучшилось. Заказ сделал он сам, как и в прошлый раз. И, по-моему, он заказал все меню. Еда мне тоже очень понравилась, и за нашим столиком надолго установилось благодушное молчание, которое нарушало только довольное чавканье и хлюпанье Матиаса. И Сафа ела кусочки сыра довольно шумно, может, специально к себе внимание привлекала.
Наконец, мы оба откинулись на спинки стульев и начали заводить неторопливую беседу.
— Хорошо отдохнули. — Сказал Матиас, наверно уже забыл, что ворчал мне всю дорогу. — Сафира, а выходи за меня замуж. По-настоящему. Ты мне очень нравишься. Характер у тебя, конечно, невыносимый, но и я неидеальный. Мы притремся, и будем вполне счастливы.
Я покачала головой.
— Я все время о тебе думаю, сколько раз я приходил в Академию, чтобы просто мельком увидеть тебя.
Не от этого мужчины я хотела слышать такие слова.
— Если ты из-за практики переживаешь и боишься, что твой руководитель будет ругаться, объявим о помолвке после практики. — Он уже давно положил передо мной большую коробку. Откуда только ее достал? Я открывала ее с опасной, боялась, что там обручальный браслет. Но нет, внутри оказались пять больших шоколадных конфет, уложенных по кругу. А в середине лежал зеленый камень, гладкий, овальной формы, это был целительский артефакт, я такие видела у Тимира. Подарок, о котором мы и договаривались с сыном ректора.
— Я не боюсь Тимира. — Сказала я. — Но замуж за тебя выйти не могу.
— Почему? Из-за того, что я говорил, что люблю женщин. Оказалось, что любовь к одной несносной девчонке может вытеснить всех женщин из головы. И я хочу, чтоб у нас были дети, конечно, когда ты закончишь Академию. Мы идеально подходим друг другу.
Я все это время не могла поверить в то, что слышу, ведь дружба с артефактором была таким хорошим вариантом, чтоб спастись от других ухажеров. Наверно, придется забыть про зарождающуюся дружбу:
— Матиас, мы не подходим друг другу, ты меня вообще не знаешь. И я люблю другого мужчину, замуж выйду только за него.
Матиас замолчал, и долго смотрел в окно:
— Зря я поторопился? Нужно было подольше ухаживать за тобой. Тогда у меня был бы шанс? — Спросил, наконец, Матиас.
— Нет, прости. И у меня не было шанса.
— Я его знаю? — Только и спросил Матиас. А не стала отвечать, чтобы не последовали и другие уточняющие вопросы.
Мы возвращались в Академию пешком, я несла только свою сумку с Сафой, а Матиас держал коробку с конфетами, которую мне подарил. На улице заметно потемнело, и мы шли в тишине. Было бы лучше доехать на экипаже, но я не стала делать намеков.
— А зачем у алтаря целуют руку? — Давно хотела узнать, чем леди Вэдр грозила Тиму. И почему сегодня мастер попросил никому не говорить про его предложение поцеловать его руку.
— Я бы никогда не заставил тебя целовать мою руку. — Кашлянув, сказал Матиас.
— А мою бы поцеловал? — Мне нужно было узнать подоплеку этого обряда. Сидеть в библиотеке сейчас совсем не было времени.
Матиас остановился и серьезно спросил:
— Это условие твоего согласия стать моей женой?
Может, было лучше потратить несколько часов в библиотеке, или спросить у магистра про поцелуи рук?
— Я хотела просто нарушить молчание, и узнать про ритуал. — Отводя глаза от его колючего взгляда, сказала я.
А Матиас, стоя на том же месте, пристально смотрел на меня начал с горячностью говорить:
— Сафира, если тот, кого ты любишь, просит, чтоб ты поцеловала его руку у алтаря, забудь его. Никто не будет так унижать свою пару. Это старинный обычай, не ритуал, и означает он полное подчинение супругу. Сейчас все права и обязанности оговаривают в брачном договоре: кто в чей род входит, меняет ли фамилию, кто считается главой семьи, на чье имя копятся семейные деньги, кто решает, сколько в семье будет детей, где семья будет жить, в общем, там много пунктов. Только все это семейные дела, никто не вывешивает брачный договор в гостиной. Это одна из семейных тайн. Ничто не мешаем мужу и жене жить вместе, на равных, не зависимо от того, кто родовитее или богаче. Но требуя от будущей жены поцеловать свою руку на церемонии, у алтаря, в присутствии родственников и друзей, мужчина публично унижает ее. Он как бы говорит всем, что его жена не имеет права голоса в родной семье.
— А если жена требует поцеловать себе руку?
Матиаса этот вопрос очень удивил, и он спросил:
— А ты все-таки хочешь, чтоб поцеловали руку тебе?
— Нет, Матиас, не хочу. Ни целовать сама чью-либо руку, ни заставлять целовать свою руку. Меня интересует сам вопрос, его смысл. А ты умный, легче у тебя спросить, чем сидеть в библиотеке.
— А, — выдохнул он, — если ты только в плане самообразования спрашиваешь. Тогда слушай дальше. Для мужчины такое требование жены, конечно, унизительнее. Он признает не только, что менее родовит и обеспечен, он признает свою покорность воле жены. Я не знаю ни одного мужчины, что добровольно пойдет на такое. И ни одна женщина так отца своих будущих детей не унизит.
Конечно, леди Вэрд Тиму детей рожать и не собиралась.
— А если посторонний человек требует…? — Хотела выяснить для себя, чего же хотел добиться мастер Румель.
— Поцелуй руки — это публичное унижение в любой ситуации. Потому что человек сам совершает это действие, признает свою несостоятельность или ничтожность. Странно, что ты, Сафира, это не знала.
— Я много чего не знаю. Но я учусь. — Решила думать, что мастер Румель просто хотел испытать меня. Или проверить, на что я готова пойти ради этого кастета.
Мы с Матиасом, также спокойно разбирая некоторые вопросы по артефакторике, дошли до Академии, он не хотел заходить и передал мне мою коробку конфет, и мы простились возле двери.
— Подумай еще, Сафира. Я буду тебе хорошим мужем. — Я провожала взглядом уходящего мужчину и жалела, что на этом наша дружба закончилась.
Возле моей комнаты стояли коробки из ателье, пришлось занести их внутрь и запихать под стол. И как бы Сафа не возмущалась, что под столом табуретки стоят, и для коробок там нет места, я все равно не стала сейчас их распаковывать. Чтоб Сафа немного помолчала, положила ей шоколадную конфету из подаренной Матиасом коробки и сходила проверить у секретаря, не было ли мне новых посланий.
Когда выяснилось, что больше мне писем никто не писал, я, переодевшись в пижаму, почти до часу ночи читала конспекты и спать легла только когда глаза сами стали слипаться. Поэтому и не сразу услышала, что ко мне в комнату стучат. А когда услышала долго не могла встать, потому что тело отказывалось принимать вертикальное положение.
Наконец, я дошла до двери и, схватив за дверную ручку, облокотилась на косяк и спросила, надеясь что мне не ответят:
— Кто там?
С другой стороны мне громким шепотом ответил голос Лиона:
— Сафира, помоги. Я Тимира принес, ему очень плохо.