К концу третьего месяца весны у нас с Тимом уже сложились первые семейные традиции. Мы каждое утро вместе ходили на завтрак, садились за самым дальним и темным столиком и ели в только в компании друг друга. Иногда, очень редко, к нам присоединялась Сафа, которую я, почему-то, сейчас немного стеснялась.
Тим провожал меня до моей аудитории и всегда во время перерыва ждал меня в коридоре, чтоб хоть несколько минут до начала следующего занятия побыть вместе. Когда в расписании Тимира выпадала свободная пара, а я сидела на занятии, он напрашивался на присутствии в моей аудитории. Магистры вначале с удивлением реагировали на желание семикурсника тратить время с третьим курсом, но проявляли понимание. И Тим садился рядом со мной, я даже могла взять его за руку или даже положить ему голову на плечо.
При том, что Тим был заботливым и нежным мужем, он продолжал оставаться почти деспотичным руководителем. Ни один адепт седьмого курса так не обучал и не тренировал подопечных, как он меня. К концу весны я уже мечтала о скорейшем наступлении практики, чтоб быстрее пройти ее, закрыть сессию и хоть два месяца отдохнуть от учебы. Иногда бросала учебники и отказывалась слушать объяснение Тима, тогда ему приходилось прибегать к особо изощренным пыткам в постели, чтоб я продолжала заниматься.
И все, даже Лион, стали замечать, как изменился Тим. Он уже был не замороженным от неуверенности в себе и постоянного страха перед семьей выродком. Вокруг Тима возникла непробиваемая стена уверенности и силы. Для меня-то он всегда был самым лучшим, но сейчас его дружбы стали искать многие адепты с разных курсов. Уже никто не опасался стоять возле него в коридоре, как будто можно заразиться от выродка и потерять драгоценные сантиметры в росте. Или, наоборот, получить ямочки на щеках. Сокурсники уже не стеснялись приходить открыто к Тиму с просьбой помочь в чем-либо. Никто не пытался, как раньше, бросить Тиму оскорбление в спину, толкнуть в коридоре, высказать свое важное мнение о внешнем виде Тима.
Наверно эти изменения в Тиме стали заметнее после одного случая с моими однокурсниками. Наверняка, они растрезвонили всем, что произошло однажды вечером в моей комнате. Не знаю, какие слова они подбирали и, какими красками разрисовали меня и Тима, но авторитет моего мужа с тех пор заметно подрос. А ко мне перестали относиться как к единственной капризной наследнице рода Чарх.
В общем, мне не нравилось спать на узкой кровати. Хотелось нормального супружеского ложа. И то, что Тим, когда я нечаянно ночью толкала его или отнимала одеяло, спрашивал у меня, уйти ли ему с моей постели, меня тоже расстраивало. По-моему, для мужа и жены не должно быть «твоей-моей» постели, она должна стать общей. Как и судьба, мечты, интересы… Я уже поняла, что абсолютно без секретов друг перед другом нам с мужем не прожить. Моей прошлой жизни он бы не понял, как Сафа и говорит, для Тима мои откровения о другом мире могут быть слишком травмирующими. И о своей работе, если Тим вернется к архаровцам, он все мне говорить не станет. Да и не хочу я знать, кого и как они пугают ночами…
Но постель — это святое, она должна быть общей. Я попросила Ясаман, купить для меня несколько комплектов постельного белья для двуспальной кровати, потому что ждать до выходных терпения мне не хватало. И однажды вечером, когда Тима вызвал к себе магистр Вайол, решила переставить вторую кровать близко к нашей, перестелить новым бельем — в общем, сделать Тиму сюрприз. Я думала, не обрадовать его это не может, все-таки опасение, что я в любой момент переселю его на другую кровать, должны были пропасть навсегда.
Когда я с трудом отодвинула кровать от стены, в комнату ко мне постучали. Я открыла дверь, а там стояли два моих однокурсника.
— Сафира, конспект лекции Роша дай. — С ходу потребовал один.
— Мы ее через полчаса вернем. — Добавил другой. Тетради мне жалко не было, тем более тему я уже повторила. Но два парня, высоких и крепких, мне сейчас были очень кстати. Они же за пять минут переставят кровать, с которой я буду возиться до возвращения мужа.
И я пригласила их в комнату и сказала, как нужно поставить вторую кровать. Они без лишних вопросов, быстро выполнили мою просьбу. А, когда получили мою тетрадь и разрешение оставить ее у себя до утра, стоя уже у самого выхода, один из них спросил:
— Сафира, это, конечно, не мое дело, но тебе не жаль адепта Найта? — Смысла вопроса я не поняла, и попросила уточнить, почему я должна его жалеть. — Ну, ты себе обе кровати забрала. Он что же будет спать на полу?
— Нет, конечно. Мы, — я показала на получившуюся широкую кровать, — будем спать на ней.
— Вы вместе спите? — Сильно удивились оба. — Но адепт Найт деградант, он же должен…
— Мужу и жене удобнее спать вместе. — Не позволила ему договорить. — Теплее, — многозначительно пояснила я, еще и губы облизала.
Мои сокурсники покраснели. Оба. И спиной двинулись выходу, на прощание один из них помахал мне тетрадью, и они ушли, плотно прикрыв дверь.
Я приступила ко второй стадии преображения кровати, уже взяла новый комплект белья, когда о дверь что-то сильно ударилось. Пришлось идти открывать дверь, но распахнуть ее у меня не получалось, что-то подпирало ее с коридора. Тогда я стала сильнее толкать ее плечом, даже один раз пнула ногой. Приготовилась ударить во второй раз, но пришлось быстро отскочить от порога, когда в резко открывшийся проход втолкнули моих однокурсников. Я еще удивленно хлопала глазами и пыталась понять, что только что произошло, когда Тим с громким треском захлопнул дверь и обоих моих однокурсников чуть ли не вбил в стену, с размаху швырнув их в нее. А Тим был на голову ниже каждого из них, и не таким мощным, как они, в телосложении.
— Что случилось? — Пытаясь осознать произошедшее спросила я их. Но вынужденные гости стояли лицом к стене в положении «руки вверх, ноги на ширине плеч» и молчали. А Тим какое-то время тоже ничего не говорил, только смотрел на меня незнакомым осуждающим взглядом:
— Что они делали в нашей комнате? Ночью. — Сквозь стиснутые зубы спросил, наконец, Тим.
— Пришли за конспектом. — Ответила я тихо. Такой Тим даже немного пугал. И я решила быстро ему все объяснить. — Они пришли попросить конспект лекции магистра Роша. А я пригласила их, чтоб они пододвинули кровать. Мне нужна была помощь.
Тим бросил взгляд на кровать и, пару раз моргнув, сказал:
— Ты должна была… ты могла сказать мне.
— Я тебе сюрприз готовила, — выговорила с трудом и очень тихо.
Тим приподнял удивленно брови, потом посмотрел на мою тетрадь, которую держал в вытянутых руках один из стоявших у стены адептов и, пожав плечами, улыбнулся мне. А потом снова сделал серьезное лицо и строгим командным голосом обратился к моим сокурсникам.
— Адепты, отошли от стены! Лицом ко мне! — Интонациями он удивительно напоминал доктора Надира. — Чтоб больше я вас в своей комнате не видел. Вон пошли! — И мои сегодняшние помощники, толкаясь и мешая друг другу, вылетели из комнаты.
А мы с Тимом остались. Я подавила неприятные воспоминания, когда разные люди на все лады говорили мне, что Тим несдержанный, нервный, всегда нарывался на драки и дуэли… Тем более я видела, что он сейчас чувствует себя виноватым:
— Ты меня ревнуешь! — Без осуждающих ноток сказала я.
Тим кивнул.
— Я повода не давала. — Наблюдала я за сменой эмоций на его лице.
— А я все равно ревную. — Сказал он. И раскрыл для меня объятия. Я с радостью в них окунулась. И крепко прижимаясь к мужу, слушала его объяснение. — Тебя невозможно не ревновать. Не приглашай больше никого в нашу комнату. Я же даже Лиону запретил сюда приходить, когда ты одна.
— Но я не была наедине с парнем, их же двое было. — Тима я понимала, сама ревновала его, когда к нему в столовой подсаживались девушки, или останавливали в коридоре и пытались куда-то пригласить. Только сейчас же со мной адептов было двое, и пришли они по делу.
Тим обхватил мое лицо ладонями и сказал:
— Нельзя доверять людям, особенно мужчинам. Я боюсь за тебя. Не впускай сюда никого. И носи с собой клинок. — Хотела сказать ему, что он не прав, что так перестраховываться и бояться глупо, но вспомнила Кона Вэдра. От него я и сама всегда ждала подлости. Его отношение к Тиму и ко мне было откровенно неприязненным. Поэтому я кивнула. И с того вечера всегда носила в кармане ножик с выкидным лезвием. Его подарил нам с Тимом один из архаровцев на праздничном обеде.
Но искренние мои опасения вызывали не скрытые или возможные недоброжелатели, а старшекурсницы. Подросший авторитет Тима, изменения, произошедшие в нем, имели и оборотную сторону. Я стала замечать, что многие адептки начали бросать на Тима заинтересованные и голодные взгляды. Своему мужу я доверяла, да и сказала я ему сразу, что единственное чего я не смогу пережить — это его измена. Не простить, а именно пережить. Даже раньше, когда я не имела вообще никаких прав на Тима, я выгорала изнутри, представляя его с этими озабоченными особами. А хозяйские взгляда, которые когда-то бросала на Тима леди Вэдр, надолго выбивали меня из ритма жизни.
К Ясаман я Тима не ревновала, но любая другая девушка вблизи Тима заставляла меня напрягаться. Я радовалась, что у него на курсе нет ни одной представительницы противоположного пола. И, анализируя свои чувства, я все чаще боялась превратиться в патологически ревнивую жену. Не хотелось бы портить Тиму жизнь бесконечными истериками.
Поэтому однажды в коридоре, когда идущего на пару метров впереди Тима перехватила Заира и стала ему что-то быстро говорить, я постаралась держать себя в руках и не мчаться вперед, сбивая с ног окружающих. Я шла так же спокойно, не ускоряя шаг, но глаз с них не спускала.
Тим односложно ответил Заире, а после того как она продолжила ему что-то говорить несколько раз махнул головой. Но она определенно на чем-то настаивала. Даже подруги, стоявшие в стороне, приблизились к ней и попытались ее увести. Я остановилась на месте, чтоб собраться с мыслями. Я, конечно, могла и ошибаться, но мне стало казаться, что эта не обремененная условностями особа пытается склонить моего мужа к супружеской измене. Следующее действие Тима доказало, что я права. Он поднял правую руку и похвастался, мне хочется так думать, своим брачным браслетом. Рядом с Тимом встал подошедший Лион и тоже что-то сказал девушкам. Но все подруги заняли воинственные позы, а я поспешила к мужу. Что-то мне уже не нравилось, что все девушки начали говорить с обоими Найтами на повышенных тонах и вокруг них начала собираться толпа.
Но Заира была настроена очень решительно, когда я протиснулась в образовавшийся круг зрителей, она пыталась обнять моего Тима. Моего мужа! Причем он хотел аккуратно ее отцепить от своего пиджака. Я же знаю, что я очень ревнивая, поэтому всегда старалась контролировать свои эмоции. Но сейчас у меня были все причины для нападения. Я отлепила цепкие острые пальчики Заира от пиджака моего мужа и оттолкнула ее. И также молча, без предупреждения, замахнулась своей сумкой и с нарастающей силой ударила ее по голове. Она, как подкошенная упала на пол и осталась лежать неподвижно. Я только и подумала с облегчением о Сафе, которую я успела выпустить в столовой, подруга моя пострадать не должна была.
— Ты что наделала? — Спросил меня Лион. Я резко обернулась на звук его голоса. А Лион подняв пред собой руки быстро сказал:
— Все нормально. Правильно ты ее стукнула. — Я снова посмотрела на растянувшуюся на полу Заиру, она была подозрительно тихой. Тим обнял меня со спины, успокаивая. Меня порадовало, что его беспокоит мое спокойствие, а не ее здоровье. Одна из подруг нагнулась над Заирой и сказала громко, что Заира дышит. А потом, застонав, постаралась сесть на полу и сама пострадавшая.
Я развернулась к Тиму и, обняв его, уткнулась ему в шею:
— Сафира? Все хорошо. Не волнуйся, никто не пострадал. — Нашептывал мне Тим на ухо, а толпа продолжала нарастать.
— Ничего хорошего. — Зашипел рядом Лион. — Твоя женя, Тимир, чуть голову адептке сумкой не снесла. Сафира, — уже ко мне обратился он, — меня бей только тетрадью. И не по голове.
В центр круга прошли магистр Рош и несколько ассистентов с разных кафедр. Нарушителей дисциплины пригласили в кабинет ректора Мартазана.
Я, Тим, Лион и две подруги Заиры стояли в приемной. Нас уже опрашивали каждого по отдельности. А Заиру только сейчас отпустил целитель, и она уже находилась перед ректором. Мне ее жалко не было ни капельки, но помяла я ее, оказывается, здорово. Доктор Дирб сказал, что помимо легкого сотрясения, у нее сильная гематома на затылке от падения, и на половине лица долго будут держать синяки от удара сумкой. А у меня сумка пустой никогда не бывает, как минимум четыре книги всегда ее утяжеляют.
— Входите, — дверь открыла леди Мариет, секретарь ректора, впуская меня и Тима в кабинет ректора.
Заира сидела на стуле в центре кабинета и жалобно плакала. Я бы так сыграть ни за что не смогла.
За столом, помимо самого ректора сидели магистр Вайол, магистр Рош и магистр богословия, куратор пятого курса.
Ректор заметил, несколько раз кашлянув:
— Адептка Чарх, за все время моей работы в Академии, никто чаще вас с адептом Найт не стоял в этом кабинете. А у вас только третий курс.
— Простите, — только и смогла я произнести, не поднимая глаз от пола.
— Адепт Найт, зная темперамент своей жены, в будущем не доводите до подобных ситуаций. — Тимир, стоявший рядом со мной, промолчал.
— За подобное нарушение дисциплины, адептка Чарх, по правилам Академии вас следовало бы исключить. — Сердце у меня испугано застучало. — Но до практики на Горе остались считанные дни, не хочется, чтоб пропадали труды вашего руководителя… А также куратор пятого курса полностью признал вину за своей адепткой. Поэтому ваше наказание ограничится отстранением от занятий на сегодняшний день и изоляцией в карцере до завтрашнего утра. — Я бросила испуганный взгляд на Тима, он тоже смотрел на меня, только с искренним беспокойством.
Сделав шаг вперед, Тим попытался обратиться к ректору:
— Магистр Мартазан, позвольте мне отсидеть срок за мою жену…
— Нет. — Категоричным тоном прервал его ректор. — Адепт Найт, возвращайтесь на занятия. Немедленно. Адептка Чарх, вас проводят, можете идти оба…
Выйдя из кабинета ректора, я потянулась к Тиму, и он, сделав шаг ко мне, крепко меня обнял:
— Я что-нибудь придумаю, Сафира. И прости, я виноват во всем этом…
Нам пришлось расстаться. Тим должен был присутствовать на своих парах, я меня повели в полуподвальный этаж. Карцер представлял собой огромную комнату, поделенную решетками на множество клеток, в которых находились только низкие нары.
Сидя за решеткой в прохладном полутемном помещении я уговаривала себя, что я сама виновата. Что наказание мое еще не самое строгое. Мня вообще могли исключить, и тогда пропала бы наша с Тимом практика. Еще я напоминала себе, что за удовольствие ударить сумкой Заиру карцер не самая дорогая плата. В общем, мысли мои были вполне позитивными до вечера. Но за день безделья, ожидающихся отработок за пропущенные сегодня пары, холод и отсутствие еды, а также необходимость вызывать криками дежурного, чтоб сходить по нужде, сильно мой оптимизм потрепали. Я уже держалась из последних сил, чтоб не заплакать. И даже не подняла опущенной головы, когда входная дверь распахнулась, и вошел дежурный, а за ним следовал Тим с Сафой на плече.
Тим стал возле решетки моей клетки и, покачав головой, несколько раз цокнул:
— Никогда не думал, леди Сафира Чарх, что буду навещать жену в карцере. — Я очень обрадовалась, увидев, что Тим пришел, тем более он улыбался, играя своими ямочкам. Но потом подошла к решетке и, не сдержавшись, заплакала. А Тим уронил сумку, которую держал в руке и, просунув руки сквозь решетку, начал гладить меня по лицу, утирая слезы.
— Я же пришел, Сафира. Раньше не получилось… Только не плачь. Я же не вынесу твоих слез… — Я попыталась успокоиться, но так не хотелось отпускать Тима, снова остаться здесь одной было очень страшно. Только Тим никуда не торопился, он пересадил на меня Сафу, и она тоже стала меня успокаивать и поддерживать.
Дежурный, который стоял до сих пор к нам спиной, сказал:
— Тимир, держи ключи, что тут и где находится ты и сам помнишь… — Тим взял ключи и поблагодарил работника Академии. А дежурный, пожав Тиму руку, ушел, оставив весь зал в нашем распоряжении.
Тим открыл мою клетку и занес внутрь сумку. Вложил мне в руки сверток с едой и бутылку с молоком. А сам достал из сумки покрывало и расстелил его на жестких нарах. А потом достал второе и, усадив меня, накрыл им мои плечи.
— Сафира, ешь, я уже ужинал. — Обнимая поверх покрывала меня за плечи, сказал Тим. Он сидел рядом и держал для меня емкость с молоком, пока я ела. Сам открутил с нее крышку и галантно подавал мне бутылку, как только мне хотелось запить застревающий в горле кусок бутерброда.
— Я нас опозорила? — Собравшись с духом, спросила я.
— Нет. Наоборот, тебя сейчас все боятся. — Тим сказал это, подавляя улыбку. Но потом хмыкнул и добавил. — А магистр богословия сегодня зашел на занятия каждого курса и рассказал о супружеской верности и вреде прелюбодеяния.
— Ужас. — Прошептала я.
— Это еще не все. Заиру забрал из Академии отец, сказал, что неделю она проведет в монастыре на перевоспитании.
— Что-то еще? — С опасением спросила я.
— Ну, у Лиона сегодня свидание сорвалось. Угадай, кого он винит?
— А я тут причем? — Сразу поняла я намек.
— Богослов был очень убедителен. Теперь воздержание — одно из важнейших требований адептов друг к другу. Высокая мораль снова в моде.
— Ужас. — Шепотом повторила я. — Хорошо, что мы женаты.
Тим слегка толкнул меня плечом и со смехом сказал:
— Мы везунчики. Хоть воздержание нам не грозит. — И мы с Тимом весело рассмеялись, откинувшись на каменную стену карцера. А я еще и села ближе к мужу.