Тим проснувшись, так же, как и я, хотел, в первую очередь, выйти на воздух. Он привязал один конец моего шарфика к каркасу палатки, а второй держал в руке, когда мы покинули наше убежище от непогоды. Странно было смотреть, как мы выходим из палатки и, уже обернувшись на нее, видим только мой шарфик, висящий в воздухе.
Мы с Тимом по очереди походили по округе. Тим приноравливался работать на местности с магическим компасом.
Когда мы вернулись в палатку, Тим усадил меня на спальный мешок и сам стал накрывать нам поздний обед, состоящий из того, что собрала нам Ясаман. Я захрустела сухариком и взяла еще небольшой кусок сыра, а Тим от удовольствия причмокнул, когда надкусил копчёную колбаску.
— Ясаман замечательный друг, — с уважением к еде и ее дарителю произнес Тим.
— И чтоб мы делали, если она не побеспокоилась о нас? — Спросила я, что-то страх скорого голода снова стал расправлять крылья.
— Я бы нашел пропитание. — Заверил меня Тим. Я кивнула, и не стала углубляться в тему. — Здесь много всего съедобного: от ранних ягод до мелких животных. — Уточнил Тим.
Я сейчас ела вкуснейший сыр с большими дырочками, и что-то ещё, растущее или бегающее по округе, меня не привлекало. В данный момент. Но Тим мое молчание понял превратно.
— Сафира? — Когда он произносил мое имя с лёгкой вопросительной интонацией, мне всегда хотелось замереть и любоваться шоколадными глазами мужа. А он даже отложил вторую колбаску, которую уже успел взять из бумажного свертка. — Ты сомневаешься, что я смог бы позаботиться о тебе?
Я не сомневалась. Тиму я доверяла полностью, хоть и не уставала удивляться его предусмотрительности. Вряд ли вообще можно довериться кому-нибудь больше, чем я верю мужу. Это я ему и сказала.
Я бы даже про другой мир ему все рассказала, если бы не запрет Сафы. Но Тим решил мне доказать, что найти еду на Пике Магии просто и потащил меня наружу, хоть я и говорила, что он ещё успеет за двадцать-то дней тысячу раз мне все показать. Мне пришлось идти за мужем, хоть за стенами палатки было сыро, и туман я никогда не любила. Тим не забыл снова взять за кончик мой все ещё привязанный шарф и вложить мне его в руку.
Я сделала шаг вслед за пропавшем в густом тумане Тимом и остановилась. Палатки за спиной уже не было видно, и шарфик висел, как бы тоже теряясь в тумане.
Кругом ничего не было видно, только раздавались обычные для живой природы звуки. Я уже трижды обругала себя за то, что не была более убедительной, и Тим все же засомневался в моей вере в него. И сейчас я вынуждена стоять здесь в одиночестве.
Тим неожиданно вынырнул из тумана и протянул мне руку с зажатыми в ней желтыми листьями.
— Кленовые листья, — сказал он.
Я покивала, тем более не узнать листья клёна было невозможно:
— Они съедобные? — Если надо будет, я готова была их поесть ради Тима. Но только после того, как в сумке Ясаман ничего не останется.
А Тим удивлённо приподнял брови, а потом задумчиво нахмурился. И неожиданно рассмеялся:
— Сафира, я их не на обед принес. Это листья клёна, а дерева рядом нет. — Видя, что я не поняла глубокий смысл его слов, Тим попытался мне объяснить:
— Листья лежат там, где нет дерева, с которого они могли упасть. И они жёлтые, а сейчас начало лета. — Тим вложил букет из осенних листьев мне в руки. — Мне кажется, это первое задание. Магистр Вайол говорил, что надо искать все необычное или странное.
— Или опасное. — Нам на лекциях тоже об этом говорили
— Нет, опасное само нас найдет. — И с такими обнадеживающими словами Тим снова скрылся в тумане, чтоб вернуться, когда у меня уже заболели глаза, с таким напряжением я вглядывалась в туман и высматривала мужа. Он принес в одной руке ещё кленовых листьев и пригласил меня войти в палатку. Как только я села на свой спальный мешок, Тим забрал у меня листья и бросил их ближе к стене, куда ранее кинул и те, что занёс сам. А потом с очень загадочным видом взял мою руку и переложил в нее темно-фиолетовые продолговатые ягоды.
— Жимолость. Съедобная. — И одну ягодку взял с моей руки и закинул себе в рот. Я наблюдала, как улыбка на лице Тима сменилась гримасой.
— Невкусная ягодка? — С сочувствием спросила его.
— Вкусная и полезная. Только я кислое не люблю. — Быстро проговорил Тим. И с беспокойством спросил. — Сафира, а ты любишь кислые ягоды? — Я мужа обнадежила, сказав, что сейчас все кислое люблю. Он улыбнувшись, пообещал, что чуть позже добудет что-нибудь более сытное. И отошел разбираться с заданием на листьях клёна, а я, наблюдая за ним, приступила к жимолости. Мне ягоды кислыми не показались, мясистые и сладкие. Ароматные. Очень вкусные. Может даже и кисленькие, только самую малость.
Пока я наслаждалась ранними ягодами, Тим что-то высматривал на желтых листьях и складывал их по принципу, понятному только ему одному.
— Сафира, здесь карта сложилась, — сказал мне со своего места Тим. — Я быстро схожу и заберу то, что на ней указано.
Я была против того, чтобы Тим уходил. Он же говорил, что до завтрашнего утра мы можем отдыхать. Сейчас был туман, после дождя ещё было сыро, и мне самой в данный момент никуда не хотелось.
— Сафира, оставайся в палатке. Мне недалеко идти, к той площадке, на вершине. Мне надо только забрать то, что лежит под плоским камнем.
— Хорошо ещё ничего копать не надо. — Пробурчала я. Уже было понятно, Тим легко не отступится, впрочем, ему и нужен на практике результат.
— Посиди здесь, — стал уговаривать меня Тим. — Я один обернусь быстрее.
Вспомнила, что дядя велел мне не капризничать, и отпустила Тима, пожелав ему удачи. Он надел свой мятый и влажный пиджак, положил в карман магический компас, попросил вслушиваться, если он из-за невидимости палатки пройдет мимо и позовет меня. И ушел в туман.
Я тоже решила быть полезной и достала из сумки наши комбинезоны и разложила их на своем спальном мешке. В этой же сумке лежали по две водолазки, смены белья, две пары носок и лёгкие спортивные штаны на меня и Тима. Я достала ему по одной вещи на смену, скорее всего он захочет переодеться, когда вернется, а все остальное снова сложила в сумку.
Потом разобрала сумку с едой, нашла в ней кофейную пасту. Оказывается, это ее Ясаман положила специально для Тима. Он же говорил, что в походных условиях заваривать кофе не получится и жалел об этом. Нашла в рюкзаке Тима артефакт быстрого огня и с его помощью вскипятила воду в котелке. Я встряхнула спальный мешок Тима и аккуратно положила его на пол, потом сложила в углу наши рюкзаки и сумки, собрала все кленовые листья в кучу.
И я уже не знала, чем себя занять, потому что Тима не было слишком долго, или это мне так казалось. Я не хотела поддаваться панике и боялась выйти из палатки, чтоб не потеряться. Стала выглядывать наружу и, замерев, прислушиваться к звукам. Мне казалось, что отчаянный стук моего сердца, раздаваясь в ушах, мешает расслышать, как Тим зовёт меня по имени. Сейчас не было и пяти часов вечера, но из-за тумана казалось, что час более поздний. И я решилась обратиться за советом к дяде. Я быстро нашла в одной из сумок блокнот с ручкой, чтоб написать дяде записку, и Магпочтовик, обращаться с ним меня научил Тим. В уме формулируя вопрос для дяди, я открыла крышку почтовика, а оттуда вывалился целый ворох листков. Я стала просматривать послания, пришедшие нам с Тимом. Одно было от Лиона, он сообщал, что с группой разбил лагерь. И спрашивал, как дела у Тимира.
Три коротких послания были от дяди, он тоже интересовался нашими делами, и писал, чтобы Тимир не стеснялся обращаться к нему за помощью. С заданиями на логику и знание законов Принципата он сможет помочь и на расстоянии. Почти двадцать пространных писем было от Марины лично мне, где она просила меня заботиться о себе, хорошо питаться, много отдыхать и не жалеть мужа, так как он должен заботиться обо мне.
— Как Марина представляет, чтобы я следовала всем ее советам на практике? — Спросила я вслух пустоту.
И около десяти коротких посланий Марина написала специально Тиму, где она, как обычно, требовала уделять мне много времени, заботиться, ходить, часто и вкусно кормить…
— Истинная теща для Тима, — вслух прокомментировала я и эти послания.
Когда я открыла уже опустошенный мной почтовик, чтоб вложить свою записку для дяди, там лежало ещё одно письмо. Полноценное письмо, а не клочок бумаги и не просто сложенный лист. Оно было уложено в конверт и запечатано. И подписано адресату — "Лично Тимиру Найт".
Я подержала этот подозрительный конверт над паром, поднимающимся над котелком, и смогла, не порвав, распечатать конверт. Неприятно кольнуло в сердце, когда я прочла подпись, Тиму писала леди Найт.
Я сперва прошлась по этому, довольно длинному, письму только глазами, не вчитываясь внимательно в его смысл. Но даже от поверхностного знакомства с содержанием письма, написанным леди Найт, мне стало нехорошо. Разве может мать писать такое сыну? А если это не первое письмо от нее Тиму? Если до сих пор он всего лишь следовал ее советам?
Я подавила почти непреодолимое желание это письмо разорвать и выбросить. Но я же все равно буду думать над его смыслом. И скорее всего снова устрою Тиму истерику.
Собравшись с духом, я стала перечитывать письмо ещё раз, уже внимательно разбирая каждую фразу, перечитывая некоторые из них по несколько раз. Все-таки, я надеялась, что могла понять письмо превратно.
"Тимир.
Я довольна тем, что ты смог правильно воспользоваться шансом, который выпадает людям, подобным тебе, очень редко.
Твоя жена достаточно привлекательна, чтобы ночи с ней не были неприятны. И достаточно глупа, чтоб ты мог использовать ее во благо нашего рода.
Не жалей для нее ласк и трепетных слов — женщины это любят. Обаяние всегда было твоей сильной чертой, не смотря на все физические недостатки.
Используй свое влияние на нее и лорда Чарх, чтоб сделать кое-что для своей семьи. После выборов Главы Принципата лорд Найт может потерять место Министра Внешней Политики, а, вслед за ним потеряют работу и многие наши сородичи в Министерстве. Марк и Роберт в том числе. Лорд Чарх, многие слышали это, отзывается о тебе с одобрением, так замолви слово о своем отце. И пусть Сафира настоятельно посоветует леди Чарх отказаться от своих теперешних поставщиков для приюта, чтоб заключить договор с торговым двором, принадлежащим леди Вэдр. Мы думаем, твой унизительный отказ ей необходимо как-то компенсировать.
После того, как ты покинешь стены Академии, все деньги, подаренные тебе сестрой, окажутся под властью лорда Чарх. Не упрямься, пока у тебя есть время, передари их кому-нибудь из братьев. Я принесу заверенный нотариусом документ на Выпускной бал, чтоб ты смог подписать его. Сообщи только, на чье имя оформлять доверенность. Или ты хочешь поделить всю сумму между тремя братьями?
И последнее, помоги Лиону набрать больше баллов, пройдя задания, пока ты ещё на Горе. Я слышала от многих умных людей, что пройти практику с твоей малочисленной группой невозможно. Вы нефункциональны. Так сделай хоть что-нибудь для младшего брата.
Помни, я всегда пекусь о благе рода.
Леди Тимирика Найт из рода Найт".
Содержание послания было ещё хуже, чем мне показалось вначале. Я снова запечатала письмо и положила его на дно почтовика, все остальные листочки сложила на него. А то, что я написала дяде, сунула, скомкав, в карман своей формы. Крышку почтовика закрывать не стала, чтоб случайно не отослать всю нашу почту кому-нибудь.
И все это время я думала над содержанием этого отвратительного послания. Вряд ли леди Найт в каждом письме радовалась бы, что Тим правильно воспользовался удачной женитьбой. Это письмо должно быть первым. Но с другой стороны, она, мать, ничего не написала о том, что тоскует по умершей дочери. Значит, писала о своих чувствах раньше? И эти просьбы. Она пишет, чтоб Тим не упрямился и отдал им деньги Тары — это значит, что Тим уже отказывал матери в этом вопросе? Как все это понимать?
И если леди Найт так рада за Тима, зачем она просит его отстаивать интересы другого рода перед лордом Чарх? Дядя этого не потерпит, он воспользуется правом главы рода на родовой суд. А он значительно строже, чем суд государственный. Я много читала про права главы семьи и главы рода — они безграничны. В их власти подвергнуть провинившихся младших родичей и членов семьи физические наказаниям и даже запереть в монастыре. Исключение только для адептов Академий и служащих регулярной армии. Тим уже заканчивает Академию, а в Армию он может попасть только по рекомендации самого главы рода. Я не хочу, чтобы моего мужа пытали из-за леди Найт.
И что за мать будет постоянно указывать сыну на его недостатки?
От давящих дум меня отвлек нарастающий шум за стенами палатки, я выглянула наружу. Сейчас вместо тумана видимость осложняла пелена льющего как из ведра дождя. Снова подумала о пропавшем Тиме, слишком долго его нет. Я надела свой дождевик, достала из рюкзака Тима магический светильник, привязала шарфик к каркасу палатки, как это делал Тим, и вышла наружу, под льющийся дождь. Ничего не было видно, я активировала светильник и подняла его над головой. Казалось, что тьма стала гуще и опаснее, но я отошла от палатки настолько, насколько мне позволяла это сделать длина шарфика и стала ходить из стороны в сторону, размахивая светильником. Хотела громко позвать Тима по имени, но дождь хлестал по лицу, даже руки из-за занятости, сложить рупором не получалось, чтоб приложить их ко рту и позвать Тима. Я вернулась к палатке и, поставив светильник на пол у входа, вошла внутрь. Там скинула мокрый дождевик и стянула сапоги, купленные Тимом специально на практику. Я хотела найти верёвку, чтоб заменить ею шарф. Так бы я смогла отойти от палатки намного дальше. Стала рыться в сумках, нашла ее в той, откуда Тим доставал дождевик. Ещё в ней была пара полотенец. Их я тоже вытащила, сейчас они нам с Тимом понадобятся.
Я быстро привязала верёвку возле шарфика и, натянув сапоги, взялась за дождевик, когда снаружи раздался голос Тима:
— Сафира, это я. Не пугайся.
Я сразу отдернула край палатки, чтоб Тим быстро нашел вход. Он и нашел и встал у самого порога абсолютно мокрый, со светильником в одной руке.
— Сафира, ты зачем оставила под дождем светильник? — Спокойно, как про невыученную тему, спросил Тим. А я от радости, что он вернулся живой, бросилась его обнимать и целовать. Даже допрос о причинах его долгого отсутствии устраивать сразу не стала. Только слезы удержать не получилось, я и так стала слишком чувствительной. А напряжение в последний час было слишком сильным.
— Сафира, только не плачь. Все же хорошо. Я выполнил первое задание, сейчас отошлем его комиссии. Все хорошо. Промокнешь… — Пытался успокоить меня Тим. Сперва он хотел отодвинуться от меня. Но я только сильнее принималась к мужу, так приятно было знать, что он в безопасности, пусть и мокрый, как дельфин.
Когда я выпустила Тима из объятий, он сразу начал раздеваться, сбрасывая мокрые вещи в кучу. Я принесла ему оба полотенца, чтоб он смог вытереться и завернуться в них.
— Тим, почему у тебя брюки порваны?
У него были не просто разодраны штаны на коленках или слегка порваны от касания об острые камни или колючие кусты. С брюк были вырваны огромные куски ткани, и не одном только месте.
— Не важно. Главное, ноги целы — Посмотрел на меня Тим. И стал думать вслух. — Волков на Горе быть не может. Но я убегал и отбивался, кажется, от них. В тумане было не разобрать. Вот запах и клыки… — Тим продолжил снимать с себя одежду и, завернувшись в одно полотенце, а другое накинув на голову, сел на свой спальный мешок. Я, все ещё пребывая в шоке от услышанного, принесла Тиму, пока он вытирал волосы, вскипяченную мною воду, кофейную пасту, сухари, колбаски и сыр. Сложила все в свою миску и хотела вытащить Тиму ещё орешков и сухофруктов, но меня отвлек Тим.
— Сафира, я сам все сделаю, а ты садись.
— Я хочу поухаживать за тобой. — Не оборачиваясь, сказала я.
— Ты и так мне помогла со светильником. Я на этот свет шел. Ты умница.
А мне хотелось плакать: какие ещё волки посмели напасть на моего мужа?
Пока Тим ел и пил горячую воду, я, на правах жены, осмотрела вещи Тима. Они были изодраны и мокрыми до последней нитки. Я достала из его карманов маленький кожаный тубус, стилет, раздавленные ягоды жимолости, несколько артефактов…
— А где компас? — Спросила Тима.
— Потерял. — Нахмурился он. — Завтра с утра я найду его, он выпал недалеко от плоского камня.
Я не стала больше мешать Тиму есть. А положила возле него белье, водолазку, носки и спортивные штаны. И когда он наелся и оделся, узнала все подробности. Тим, как и сказал мне, сразу пошел к плоскому камню, указанному на карте. Под ним он нашел небольшое углубление и достал из него маленький тубус, но что в нем из-за тумана даже не посмотрел. Тим достал компас, чтоб уточнить направление, тогда и напали волки, или что-то на них похожее. Тим выронил компас, но успел поставить магический щит от агрессивных твареей. И, пока щит держался, побежал в сторону, откуда слышался шум текущей воды. Он планировал, таким образом, сбить со следа преследование. И так как не видел отчётливо зверей и не знал, сколько их, вступать в битву опасался, хотя одного огненного пульсара на одного зверя было бы достаточно.
И вот Тим дошел до мелководной речки и пошел по течению, держась по ее середине. Когда отошёл на достаточное расстояние, вышел из воды и, примерно определив, где должна стоять палатка, направился к ней. Но клыкастые твари напали снова, и Тим запустил в них пульсар. Попал в одного зверя и он, загоревшись, скуля, завертелся на месте. Другое животное, как показалось Тиму, рядом была ещё только одна особь, смогло скрыться. Тим выдохнул от облегчения, он же боялся, что зверей не несколько, а целая стая. На какой-то момент туман приник к земле, а потом, не предупреждая о себе молнией или громом, полил сильный дождь. Тогда Тим смог хорошо разглядеть обгоревшего зверя, внешне это был волк.
Тим продолжил идти в выбранном направлении, когда заметил блуждающий огонек чуть в стороне и, сменив направление, пошел уже на него. А это оказался светильник, который вначале был блуждающим, пока я ходила с ним в руке возле палатки, а потом просто светил в наступившей темноте, даже сквозь завесу дождя.
— Как ты догадалась активировать светильник? — Приобняв меня, спросил Тим, а я пожала плечами. Не помнила я, чтобы какие-либо умные мысли в тот момент озаряли мой мозг.
И ещё меня волновал другой вопрос:
— А могли тебя преследовать собаки, Тим?
— Какие собаки? У всех же таксы для охоты.
— Псины Вэдра точно не таксы. У него их две было. — Тим помолчал, а потом встал и пошел искать что-то в сумке.
— Что ты ищешь?
— Магпочтовик. Напишу о произошедшем лорду Чарх, может он сможет поговорить с отцом Вэдра.
Я протянула Тиму блокнот с ручкой и почтовик, с распахнутой крышкой и полный писем. Тим увидев, как много посланий нам пришло, поморщился, как от жимолости.
— Я на них год отвечать буду. — Он прочитал первые послания, они были от Марины. — Леди Чарх меня убьет. — Со смирением сказал он. — Может, не стоило спасаться от собак? — Спросил он у меня.
Я взяла у Тима почтовик и вытащила оттуда все послания. И прямо на виду у Тима раскидала из по кучкам.
— Это от Лиона. — Протянула я ему один листок. Тим прочел его и отправил брату ответ, что у нас все хорошо, и мы тоже разбили лагерь.
— Эти от лорда Чарх. — Тим прочитал все три письма и написал ответ, рассказав и про нападение собак. Я уговорила Тима сделать приписку о моих подозрения, что собаки принадлежат Кону Вэдр.
И я сама написала ответ на все послания Марины. Сказала, что только и делаю, что отдыхаю, сплю, ем и позволяю о себе заботиться. И попросила ее больше не писать Тиму, а то он в заботах обо мне может провалить практику.
За такую заботу о нем Тим искренне поблагодарил меня и обещал выполнять все указания Марины даже без ее напоминаний.
Потом мы с Тимом вместе открыли маленький тубус и достал оттуда свиток. Тим с предвкушением развернул его и вслух прочёл:
"Два — ноль — ноль — семь — один — один. Поздравляем Вас, адепты Свободной Академии Магии, с выполнением первого задания на практике. Пять баллов за него откроют ваш счёт. Не забудьте переслать отчёт комиссии и указать номер задания."
Тим быстро написал отчёт, как он собрал листья клёна, мы вместе сложили из них карту и он забрал тубус из-под плоского камня. Внёс шесть указанных цифр и отослал отчёт. А сам тубус со свитком Тим отправил моему дяде. На мой вопрос, зачем он это сделал, ведь в правила практики это не входит, он ответил:
— Правилами и не запрещается так поступать. А я хотел немного похвастаться. Мы же выполнили первое задание. — Значит, за пределами Горы лорд Чарх единственный человек, перед которым Тим хочет похвастаться или чье одобрение стремиться заслужить.
И, наконец, осталось только одно письмо, на которое нужно было ответить. Я протянула Тиму конверт от его матери, а сама стала собирать разбросанные послания. Боковым зрением я следила за Тимом и видела, как он хмурился, читая письмо, а потом, скомкав его, сжёг. Долго наблюдал за опавшим пеплом, и нервно сдул его со своего спального мешка. Не убрал магией, как всегда поступал. Я уже убрала все листочки и даже Магпочтовик отставила в сторону, я надеялась, Тим проигнорирует послание матери. Но Тим стал писать ответ, он, скомкав, отбросил несколько листков, на которых начал писать ответное послание. А потом, дописав последний лист, сложил его и начал озираться:
— Сафира, где почтовик? — Решил он обратиться ко мне за помощью.
Я указала кивком головы, где он стоит. Тим неохотно встал и подошёл к Магпочтовику, наклонившись, он открыл крышку и вложил ответное послание для матери. В этот момент снаружи раздался жуткий грохот, и палатка ярко осветилась со всех сторон. Тим, не закрыв крышку почтовика, направился к входу. А я, воспользовавшись удобным моментом, вытащила из почтовика листок, быстро развернула его, чтоб успеть прочитать. Я Тиму верила, но хотелось знать, насколько он предан матери и бывшему роду. Пробежав короткое послание глазам, я вернула его на прежнее место. А Тим закрыл плотно щели в проёме палатки и застегнул магические петли. И остался стоять там у самого входа, ссутулившись, спиной ко мне.
Ему, наверняка было тяжело и читать мамины слова, и писать ей такой ответ.
"Леди Найт.
Проблемы рода Найт меня не касаются.
Помните, я буду всегда печься о благе моего рода.
Тимир Найт, из рода Чарх".
Я подошла к мужу и, обняв его за шею, поцеловала в мочку уха. Тим вздрогнул и, выпрямив спину, откинул голову назад. Я воспользовалась приглашением, и следующий мой поцелуй пришелся Тиму в шею. Он рассмеялся и, обернувшись, обнял меня за талию и плечи, и прижал к себе.
— Моя Сафира — прошептал он. — Почему не все люди, такие как ты? — Мне показалась, я сразу поняла, что Тим хотел сказать. Я же от него ничего не требую. Не пытаюсь использовать или унизить, наоборот, мне плохо, когда он тоскует или переживает. Поэтому стараюсь отвлечь Тима и успокоить. Кроме тех случаев когда ревную. Ну, и с этим своим недостатком я стараюсь бороться. Но для Тима я решила притвориться непонимающей.
— Как я, влюбленные в тебя, Тим? — Ответила я вопросом на вопрос. — Тогда бы все человечество устроило великую битву за Тимира Найт.
Тим разжал объятия, но руку с талии не убрал. А свободной провел по моей щеке и, посмотрев мне в глаза, серьезным тоном сказал:
— Тимир Найт никому раньше не был нужен. Все указывали мне на мое место. И называли позором семьи. А сейчас напоминают о долге перед родом.
Как можно утешить или подбодрить человека, когда у него такие мысли в голове? Где найти правильные и умные слова?
Я просто обняла мужа, прижимаясь к нему и опираясь на него. Пусть он держит меня и знает, что в его поддержке я нуждаюсь сейчас и буду нуждаться всю жизнь.
— Я не умею красиво говорить. — Сказал Тим. Захотелось напомнить ему несколько случаев, когда он говорил очень красиво, но промолчала, чтоб не перебивать его. — Чаще всего именно за излишнюю словоохотливость меня ругали. И, вообще, я всегда считал, что о чувствах говорить глупо, их нужно доказывать поступками. А не разбрасываться пустыми словами. Я же прав? — И Тим замолчал, ожидая моего ответа.
Наверняка, он задал этот вопрос, потому что леди Найт написала ему, что женщины любят "трепетный слова". Ну, слушать комплементы и признания в любви мне очень нравится, только… Тиму этого говорить нельзя, хотя бы потому, что я не хочу даже косвенно соглашаться с его матерью.
— Главное, чтоб чувства были настоящими, а слова — искренними. — Сказала, потому что Тим все еще ждал моего ответа.
Он покивал и предложил лечь спать, чтоб завтра встать с первыми лучами солнца. Мы снова улеглись на спальные мешки, и Тим сразу задышал тихо и ровно. А мне под шум бесконечного дождя не спалось. И я придвинулась к мужу ещё ближе, не привыкла я спать с Тимом, не обнимаясь с ним. Поэтому я положила руку ему на грудь и прогладила крепкое тело до самого пояса. Там моя рука нагло пробралась под его водолазку и совершила путешествие в обратном направлении. Но сейчас я поглаживала нежную кожу и чувствовала затвердевшие мышцы под ней. На долго терпения Тима не хватило, он вытащил мою руку из-под водолазки и, перекатившись, оказался надо мной:
— Ну, леди Сафира, — с преувеличенным неодобрением поцокал языком Тим. — Я очень старался, чтоб ты в эту ночь выспалась и отдохнула. Теперь не жалуйся своей тете, ты меня сама довела. — У меня от сладостного предвкушения сжались все мышцы.
Тим всегда был внимательным и заботливым. И я невольно вздрогнула, когда он вместо того, чтобы, как обычно, аккуратно, хоть и торопливо, расстегнуть пуговицы на моей форме, одним рывком разорвал мое форменное платье. От горлышка, где находилась первая пуговица, и до самого пояса:
— Прости. Не удержался. Всегда мечтал так сделать, — с извиняющейся улыбкой сказал Тим. Но было заметно, что он уже пожалел о своем поступке. Ведь его жена хрупкая, изнеженная аристократка. Хоть, при желании, она и может сбить с ног старшекурсницу, ударив сумкой по голове.
Поэтому я, подражая самому Тиму, с неодобрением пару раз цокнула. И оттолкнув его руками, заставила, перевернувшись, лечь на спину, чтоб самой оказаться над ним.
— Ну, лорд Тимир, — продолжила я удивлять мужа. — Я буду очень стараться, чтоб в эту ночь ты не выспался и не отдохнул. И ты тоже не смей никому жаловаться.
Не спать с Тимом ночью на полу, в палатке под шум льющего дождя оказалось очень романтично.