Рано утром нас с Тимом разбудил Лион. Вчера он ушел спать в палатку к подопечным, позволив нам с мужем наслаждаться друг другом всю ночь. И сейчас он звал брата, стоя у входа. Тим аккуратно, чтоб меня не было видно снаружи, выглянул к Лиону.
Но громкий голос Лиона разносился, кажется, на всю округу:
— Тимир, у нас синхронное задание! Открывай свой почтовик!
И Тим метнулся к нашей сумке, открыв почтовик, он быстро прочел послание. И стал надевать комбинезон и сапоги. Я тоже, уже по привычке, быстро одевшись, последовала за Тимом. Он остановился только на мгновение, но ничего мне запрещать не стал. Только сказал, что спешить не стоит, и передал мне лист с посланием от комиссии:
"Адепт Найт, сегодня ровно в одиннадцать часов ожидайте инструкции к предстоящему синхронному заданию".
Вчера, после того как я услышала разговор братьев Найт, я долго сидела на том же месте за кустом лесного ореха. И, когда, все-таки, встала с мягкой травы, направилась не в палатку, а к костру. Я стояла с однокурсниками у жарко горящего огня и слушала их споры о том, у чьей группы будет лучший результат по итогам практики. Среди подопечных Лиона только несколько человек сомневались в своей абсолютной победе. Поэтому спор проходил не на равных: этим троим адептам в шутливой, а иногда и в грубой форме, все остальные доказывали, что другие группы не могут быть лучше, чем они. И, следовательно, никто, кроме группы Лиона не может получить оценку выше, чем они.
Я не вмешивалась, хоть помнила, что Лион говорил Тиму о результативности нашей пары. Хотелось только уточнить, откуда младший Найт об этом знает.
Слушая спорщиков, я не спускала взгляда с нашей палатки, возле которой стояли Тим и Лион и о чем-то продолжали говорить. Потом они коротко обнялись и разошлись, Лион направился в соседнюю палатку, а Тим вошёл внутрь нашей. Но через мгновение он выскочил и окинул взглядом пространство, освещённое светом от костра.
Взглядом Тим сразу остановился на мне. Даже показалось, что смотрел он прямо в мои глаза. Я направилась навстречу мужу, чтоб вместе с ним зайти в палатку. Я не хотела, чтоб он подходил ко мне и начал отчитывать при свидетелях. Тем более от серьезного, укоряющего или вообще безэмоционального тона Тима мне всегда становилось не по себе.
Тим, как ни странно, не начал ругаться сразу, а спросил, не хочу ли я ещё посидеть с сокурсникам. Я хотела поскорее оказаться с мужем наедине, чтоб спокойно выслушать Тима без свидетелей.
Но в палатке Тим опять-таки не стал говорить о моем ослушании, он предложил мне воду. И я выпила целый стакан, нервничая от предстоящих мне нравоучений.
— Еще хочешь пить? — Спросил Тим, когда я протянула ему пустой стакан. Я, кивнула, и Тим снова наполнил его для меня.
Сейчас я пила воду маленькими глоточками и сильно нервничала, репетировала в уме ответные фразы на упреки мужа.
— Лион сказал, что я тебя запугал, — неожиданно сказал Тим. Хорошо, что я только собиралась сделать следующий глоток и смогла просто отпустить руку со стаканом. — Он ругал меня и…
Я подумала, что Тим пожалуется, что получил пару ударов от младшего, но рослого брата, но муж сумел меня поразить:
— … и, мне кажется, что Лион прав.
Тим забрал у меня из рук стакан с водой и, сделав большой глоток, отставил его в сторону.
— Сафира, я понимаю, что с тобой нужно быть нежным и заботливым. И тебе не место на Горе, будь у меня хоть ещё один человек в группе, дольше одного дня я бы тебя здесь не продержал. Здесь очень опасно для тебя. Но это не оправдывает мою… излишнюю строгость, поэтому я прошу прощения, что приказывал тебе и был иногда слишком резок.
Тиму неприятно было говорить это, но, наверно, слова брата о хорошей женской памяти и нашу мстительную натуру вынудили Тима извиняться.
— Я постараюсь дальше быть внимательным и не забывать, кто передо мной. — Вот они во все своем великолепии местные правила о главенстве в семье. Если бы ещё я сидела на троне, а Тим стоял передо мной, преклонив колено, картина полностью соответствовала бы кошмарам всех не глав семьи этого мира.
Но я хочу настоящую семью. Не жалкую на нее пародию, где Тим всегда помнит "кто перед ним", и ежесекундно боится задеть мое эго, ибо я глава семьи. Я хочу, чтоб между нами царила любовь, доверие и уважение. Ведь для нашей семьи будет лучше, когда Тим каждый день станет спешить с работы домой, чтоб отдохнуть от забот и приласкать тех, кто его встречает с искренней и радостной улыбкой. И тогда мысли об Армии или каком-нибудь другом месте, куда можно скрыться от давящих правил, не будут посещать Тима. И я, может быть, перестану бояться его потерять.
— Тим, ты уже забыл, кто перед тобой, — сказала я, и заметила, что и так серьезный Тим нахмурился и отпустил глаза к полу. — Тим, я твоя жена, а не Глава Принципата. И такой серьезный ты меня немного пугаешь.
Тим голову не поднял, но ямочки на его щеках заиграли.
— Тим, я больше всего на свете боюсь тебя потерять. Потому что тогда для меня пропадет смысл жизни. Ты же всегда будешь моим? — Спросила я мужа.
Тим, кивнув, без лишних слов просто обнял меня. И гладя меня по спине, тоже спросил:
— А ты всегда будешь моей, Сафира? — Я закивала. — Тогда все будет хорошо.
Конечно, было бы лучше, если Тим торжественно обещал любить и лелеять меня всю жизнь. Никогда не оставлять одну, и не слушать сладкие речи о свободе от рода и главы семьи. Но мне и от простых объятий с Тимом было хорошо и спокойно. Тем более, никто не обнимал так, как он. Вернее, ничьи объятия для меня не были бы такими уютными, согревающими даже душу.
А сегодня с утра Тим не стал мне приказывать, и что-то запрещать. Поэтому я вышла вслед за ним из палатки. Под открытым небом находились уже все обитатели лагеря. Я только сейчас заметила, что у Лиона в группе уже не осталось ни одной девушки.
Поэтому на площадке между палатками я привлекла к себе всеобщее внимание. А, может, дело было в том, что я ещё не успела расчесаться и собрать волосы в косу, и ветер развевал их, иногда пряди падали мне прямо на лицо. И приходилось рукой отбрасывать их.
— Отвели глаза! Все! — Тим не крикнул, но вздрогнула от самого его тона даже я. Он нервным движением задвинул меня себе за спину. А третьекурсники, мне показалось, сразу и не поняли, от чего должны отводить глаза, но от Тима спешно отвернулись все. Только Лион, стоявший в стороне, быстрым шагом приблизился к нам и встал между нами и своими адептами. Он закрыл нас с Тимом от своих подопечных и громким шепотом начал отчитывать старшего брата
— Тимир, ты зачем психуешь? Забыл, что не один в лесу?
— Я вижу, сколько здесь людей. — Низким голосом сказал Тим. — Нечего твоим неучам смотреть на мою жену. — Я, не ожидала, что Тим такой нервный из-за ревности, но мне стало очень приятно. А Лион возмутился ещё сильнее.
— Было бы на что смотреть! Она бледная, как моль! — Я стояла впритык к спине Тима и почувствовала, как он напрягся. И, чтоб избежать ещё одной драки между братьями Найт, я обхватила со спины мужа за шею и сказала, подмигнув, Лиону:
— Все равно я красивее тебя.
Тим повернулся ко мне и ласково улыбнулся. Что он расслабился, я почувствовала сразу. А Лион прищурился и, посмотрев на разжавшиеся кулаки Тима, предложил нам позавтракать в палатке. Наверно, сделал это во избежание всяких иных неприятных случаев.
Когда Лион принес нам котелок с, вкусной даже на вид, кашей, Тим уже успел заплести мне косу. Он обычно сам занимался моими волосами по утрам. И то, что Лион зашёл в палатку, не помешало и мне закончить наш с мужем утренний ритуал. Я тоже расчесала ему волосы, но пришлось закончить быстрее, чем обычно. Обычно я минут десять водила гребнем по густым каштановым волосам Тима. Зачесывала их в разные стороны, начесывала на глаза, чтоб можно было целовать спокойно сидящего мужа в губы и шею. Обычно перехватывающий инициативу в наших играх Тим, во время расчёсывания, всегда сидел неподвижно. И мог себе позволить только прикусить свою нижнюю губу, если я заходила, на его взгляд, слишком далеко, или ответить на мои поцелуи.
Лион демонстративно сел спиной к нам и начал раскладывать кашу по мискам. Пар, поднимающийся над кашей, заполнил палатку. И от аппетитного аромата мне впервые за долгое время захотелось позавтракать.
Мы с Тимом сели возле расставленных Лионом порций и взяли в руки по ложке. Тим дождался, пока я проглочу первую ложку каши, и тоже приступил к еде. Только Лион сидел и сосредоточенно разглядывал ложку в своих руках.
— Лион, ты чего ждёшь? — С улыбкой спросил Лиона Тим. — Если горячо, я могу подуть. — Впервые видела, как Тим дразнит брата.
Но Лион был серьезным. Он с размаха закинул свою ложку в котелок, отчего раздался звон, и недовольно посмотрел на Тима:
— Ты ещё шутить собираешься? Тимир, ты же и сам знаешь нельзя быть несдержанным. Если кто-то из парней пожалуется на тебя, ты можешь не получить приглашения на нормальную работу.
— Я не несдержан. Нечего всяким… любоваться моей женщиной. — Улыбаться перестал и Тим.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? — Возмутился Лион. И обратился за помощью ко мне. — Сафира, скажи ему, чтоб он не вел себя так.
— Ну, Тим же никого сумкой с ног не сбивал. — По-своему, поддержала я мужа.
— Тимиру и не надо кого-то сбивать с ног ударом сумки или чем-то другим. — Резко махнул рукой в сторону брата Лион. — Одного выражения его лица хватит. И все помнят, о его постоянных драках.
— Ладно. — Примеряющим тоном сказала я Лиону. — Мы с Тимом больше не будем обижать твоих подопечных. — Тим, который с улыбкой слушал наш разговор, усмехнулся и кивнул Лиону, когда их взгляды встретились.
Лион же недовольно посмотрел на меня:
— Лучше бы ты как вчера молчала… — И не успел он закончить мысль, как ему прилетело ложкой в грудь. Лион, удивлённо крякнув, осмотрел эту ложку. Перевел взгляд на Тима, тот, как ни в чем не бывало, спокойно продолжал есть свою кашу. Своей ложкой. Только подозрительно внимательно смотрел в свою миску. Моя ложка тоже была у меня в руках. И Лион, бросив взгляд на пустой котелок, в который он бросал свою ложку, наконец, молча приступил к еде.
Только через какое-то время он пробурчал:
— Хорошо, хоть в лицо не попал.
— Я туда и не целился, — выдал себя Тим.
До одиннадцати часов время тянулось. Плелось, как улитка. Лагерь вроде бы жил своей обычной жизнью, но всеобщее напряжение чувствовалось во всем. За пределами нашей палатки уже разгорелось несколько ссор, и Лион был даже вынужден разнимать одну драку. У него не было ни минуты свободного времени. Приходилось раздавать задания, чтоб подопечные не засиживались на местах, не сплетничали и от безделья не начали цепляться друг к другу. Уже выполненные задания нужно было проверять. Лион уже заставил адептов принести воду, перемыть посуду, собрать хворост к обеду. Они несколько раз перекладывали бревна в центре лагеря и меняли место будущего костра. Все адепты перепроверили свои вещи, привели в порядок одежду, уложили заново рюкзаки. Лион провел с ними беседу, как себя вести в зависимости от полученного от комиссии задания.
А мы с Тимом наслаждались бездельем в прохладной, благодаря артефакту, палатке. Я сидела, вытянув ноги, а Тим лег, положив голову мне на бедра.
Мы с ним уже порадовались, что у нас такая маленькая группа. И сейчас мы можем просто отдыхать, а не носиться, как Лион, по лагерю. Пофантазировали, что могли придумать для нас организаторы практики. И мы бы просидели так с Тимом до одиннадцати часов, если в лагере не назрел очередной шумный конфликт. Несколько подопечных, объединившись, выказывали претензии Лиону, что у него гостим мы. Едим, пьем и отдыхаем на территории их лагеря, а значит за счёт каждого адепта в этом лагере.
Тим встал, чтоб пойти и разобраться с недовольными. Я поймала его за руку, чтоб он позволил Лиону самому разобраться с нарушителями порядка в своей группе. И Тим, как ни странно, сел. Через минут десять в лагере стало тихо, и к нам вошёл Лион. В руке он держал свою шкатулку-почтовик. Он сел у стенки и поставил почтовик перед собой. Перехватив мой взгляд, Лион с ухмылкой сказал:
— Ношу с собой, чтоб не пропустить задание.
Никак не отреагировав на эти слова брата, Тим заметил:
— Долго ты ребят своих успокаивал.
— Как получилось. — Огрызнулся Лион. И более спокойным тоном проговорил. — Хорошо, что ты не вышел из палатки.
— Сафира позаботилась о твоём авторитете. — Заметил на это Тим. Лион благодарно, но преувеличенно почтительно поклонился мне, чуть лбом не ударился о свой почтовик.
Ровно в одиннадцать часов Тим и Лион, почти одновременно, открыли крышки своих почтовиков. Я, затаив дыхание, ждала, пока братья прочтут послания.
— Тридцать минут! Мы не успеем! — Пока Лион возмущался, Тим передал послание мне и собрал в отдельную сумку с десяток артефактов, почтовик, фляжку с водой, полотенце, верёвку. Пока он что-то объяснял Лиону, я перечитала послание ещё раз.
"Адепт Найт. Вы должны забраться на верхушку ближайшего самого высокого дерева и дать ровно в одиннадцать часов тридцать минут продолжительный сигнальный салют. И в течение следующих тридцати минут прислать комиссии отчёт с кратким описанием своего сигнала и других, увиденных вами, сигнальных салютов. От того, сколько семикурсников увидят ваш сигнал и сколько салютов сможете увидеть и описать вы, зависит выводимый вам за задание балл. Желаем успеха".
Лион говорил, что за тридцать минут самое высокое дерево найти невозможно и предлагал Тиму взлететь на авионе, чтоб определить нужное направление. Я не стала вмешиваться, напоминая, что в послание упомянуто самое высокое дерево из близлежащих.
А Тим, в отличие от Лиона, был спокоен и тратить время на авиону не собирался.
— На севере, откуда мы с Сафирой идем растут дубы. Высотой они мне показались не меньше тридцати мер. Если бежать, за двадцать минут добраться до них можно. А на северо-востоке растут буки, тоже тридцати мер в высоту. Но до них придется лететь на авионе, чтоб уложиться в заданное время. Лион, ты какое направление выбираешь?
Тим этим вопросом сильно брата удивил. И Лион неуверенно махнул рукой предположительно на северо-восток и сказал:
— Тимир, я лучше полечу на авионе. А ты хорошо знаешь место, откуда пришел, и бегаешь быстрее.
Тим согласился с братом и протянул мне руку. Так держась за руки, мы и покинули лагерь Лиона. И он не предложил своему брату оставить меня в лагере. Наверно, при ревностном отношение Тима ко мне, уже было слишком очевидно, что одну в лагере с множеством адептов противоположного пола Тим меня не оставит. Когда мы отошли метров на пять, Тим постелил под невысоким деревом полотенце и сказал, чтобы я села на него. Потом вложил мне в руки два артефакта фляжку с водой.
— Сафира, посиди здесь. Я постараюсь вернуться быстро. А вместе бежать мы не сможем. Активируй артефакты, чтоб стать незаметной для людей и животных. Я могу идти?
Я пожелала Тиму выполнить задание лучше всех и, конечно, держать его не стала. Сразу активировала оба артефакта.
Раньше бы Тим просто сказал, чтоб я сидела на месте и ждала его, а сейчас хоть что-то объяснил. Так что я осталась под елью без всяких обид, жаль только, поговорить здесь было не с кем. Поэтому, прислонившись на дерево, я закрыла глаза и расслабилась. Вернусь в Академию и заставлю Сафу и Ясаман слушать себя часами, пока не выговорюсь за все молчаливые дни практики.
У меня даже ноги не затекли от долгого сидения, когда Тим вернулся. Он пробежал мимо моего дерева и, остановившись, начал оглядываться, а я за ним внимательно наблюдала. Тим смотрел прямо в мою сторону, но меня не видел. Он вернулся на несколько шагов и позвал меня по имени. Но я ему не ответила. Не то, чтобы я хотела его помучить, но наблюдать действие артефакта мне ещё не приходилось.
Тим ушел вперёд и снова вернулся. Проверил что-то по стволам соседних деревьев, и, расставив ноги, сложил руки на груди.
— Сафира, я знаю, ты здесь. Говори, где ты.
Сейчас мне уже захотелось помучить Тима. И я встала и приблизилась к нему.
— Сафира, — нарочито нежно сказал он, — я тебе сегодня до утра спать не дам. Лучше отключай артефакты. Бессонная ночь ещё никому на пользу не шла. — От такой угрозы я чуть не запрыгала, хлопая в ладоши от предвкушения. Но выражение лица у Тима было совсем не игривым, и я отключила оба артефакта.
Тим, наконец, увидел меня и, быстро преодолев расстояние между нами, крепко обнял, прижимая к себе. Потом, слегка разжав объятия, он положил мою ладонь себе на грудь, слева, там где суматошно билось сердце. Удары были частыми и сильными.
— Понимаешь, что ты чуть меня до смерти не испугала? — Спросил меня муж. — Я же и так переживаю, что оставил тебя в лесу одну. А ты пропала. Сафира, так нельзя делать.
Он не ругался, не превышал голоса, но в его словах было столько упрека и пережитого им страха, что мне стало по-настоящему стыдно. И я перед Тимом извинилась и пообещала больше так глупо не шутить. Но Тим не простил меня, пока я не скрепила свои обещания множеством поцелуев.
Когда мы вернулись в лагерь, Лион ещё не было на месте. Тим собрал все наши сумки, сейчас их было намного меньше, чем в день прибытия на Гору. Но уйти без авионы мы не могли. Один из третьекурсников предложил нам, пока мы ждём Лиона, пообедать. А над большим котелком в центре лагеря уже поднимался ароматный пар, вызывая у всех слюноотделение. Поэтому мы с Тимом согласились и сели на поваленное бревно. Все мои сокурсники тоже разложили себе сытной пищи, но и оставить Лиону его долю тоже не забыли. Мне почему-то утренняя каша показалась вкуснее, она даже привычную тошноту притупила. Я заметила сидящему рядом парню, что утром каша на вкус другой.
— Не просто другой, она была намного вкуснее. — Согласился он со мной. И оказалось, что так думают многие.
— Утром была не просто каша, а пища избранных.
— Такую кашу, как утром, не каждый за свою жизнь поест, — высказал свое мнение и третий адепт.
— Ну, конечно она была вкуснее, ее же готовили с мясом, — Тим попытался помешать говорящему закончить фразу, но сидел он слишком далеко, чтоб закрыть ему рот рукой, а попытки Тима его отвлечь ни к чему не привели, — очень ядовитой змеи.
Меня передёрнуло от отвращения:
— Змеи? — С ужасом посмотрела я на Тима. Он потихоньку поставил свою миску на пол.
А тот парень, увлеченно доедая содержимое своей миски, продолжил:
— Змеи, конечно. А у какого зверя ещё есть такое питательное и вкусное мясо. И чтоб кости не мешали, и готовилось быстро, и всегда нежное, а бульон можно и без специй и травяных добавок пить. Ещё он силы восстанавливает. Только неядовитые змеи не такие вкусные.
— Вот именно, — поддержал его другой адепт, — чем змея ядовитее, тем она вкуснее. Главное правильно приготовить.
— Главное сразу отсечь голову. И подальше ее отбросить, а то она ещё долго кусачей остаётся, — продолжил еще один храбрец из лагеря Лиона.
— Лучше не отбрасывать, о то она всех в лагере перекусает, а придавить и закопать.
— Нет-Нет. — Даже встал с бревна еще один адепт, чтоб высказать свое мнение. — Лучше голову, потроха и кожу змеи в костер бросить, тогда запах над лагерем поднимается очень аппетитный и он других змей отпугивает. Они же сразу поймут, что в лагере их ждёт смерть и палатку не заползут.
— От змеи и без ее останков в костре поднимается противный запах, пока она готовится. Не то что змей, любого отпугнет. — Отметил ещё один мой однокурсник, с аппетитом облизывая ложку.
Увлеченная беседа адептов с моего курса отвлекла меня от мыслей от каши, что лежала в моей миске. Я даже проглотила то, что уже держала во рту и не знала куда выплюнуть. И даже резко напавший приступ тошноты прошел. Не знаю, говорили ли парни правду про кусающуюся голову змеи, но отвлечь меня от первого неприятия правды и отвращения едой из змеи они смогли. Дальше они продолжили спорить, как лучше змею чистить и избавляться от костей, но я поставила свою миску с недоеденной кашей и покинула своё место на бревне. И Тим последовал за мной.
— Ты знал? — С упрёком спросила я мужа.
— Что мы едим мясо змеи? Конечно. Лион любит его и готовит хорошо. — Смотря в сторону нашей палатки, ответил Тим.
— А ты? — Даже не знаю, что именно я хотела узнать: любит ли Тим это мясо или готовил ли он змей.
Тим пожал плечами и, не поднимая на меня глаз, ответил:
— Есть его мне нравится. Потрошить и готовить змею я не очень люблю.
И из-за виноватого взгляда Тима мне в голову закралось подозрение.
— А ты готовил змею нам? Здесь, на Горе?
Тим начал нервно зачесывать назад волосы и осматривать палатки, что стояли вокруг, но ответил честно:
— Много раз. Только старался, чтоб ты не догадалась. Добавлял в котелок ещё какую-нибудь птицу и больше трав.
— Для отвода глаз? Маскировал змею, значит? — Я была злой. Очень злой.
Тим, медленно выдохнув, кивнул и виновато понурил голову.
Прервал наш важный разговор Лион, он довольный и буквально излучающий радость, вышел из-за деревьев и с ходу обнял Тима. И я даже не поняла, чему мой муж обрадовался больше, появлению брата или отмене моего допроса.
— Тимир, спасибо. — Продолжал радоваться Лион. — Отличная идея была с буками. У меня всё получилось. Представь, я целых шесть сигналов увидел.
Нас окружили набежавшие подопечные Лиона. Они поздравляли своего руководителя и искренне разделяли его радость. А он продолжил с воодушевлением рассказывать, как лихо вскарабкался на самую верхушку бука и запустил в небо огненный пульсар, который продержался в небе почти минуту, а потом осыпался ярко оранжевыми каплями. Начал рассказывать о сигналах других адептов, описывая их. Оказалось, что, другие группы не так далеко разбросало по Горе, как думал Лион. И он очень удивлялся, что увидел сигналы шестерых однокурсников.
— Тимир, ты же тоже запустил в небо огненный пульсар? — Тим кивнул, и Лион обратился ко всем стоявшим кругом адептам — Представьте только, пульсар диаметром не меньше меры держался почти пять минут в небе. Как второе солнце! А потом разлетелся на множество мух в разные стороны.
Слушавший восторженное описание брата, Тим, заметил:
— Это были не мухи, а бабочки.
А Лион с нарочитой пренебрежительностью сказал:
— Так себе бабочки получились. Крылья совсем маленькие, а зад большой. Короче, они больше на мух были похожи. — Все рассмеялась, а Лион восхищенно добавил. — Но они же полетели в разные стороны! Такого никто не делал У всех же пульсары осыпались. По-разному, конечно: каплями, листьями, снежинками… А у тебя во все стороны. — Лион, раскинул руки в стороны, показывая круг. Он, определенно, гордился братом.
Мы с Тимом уже собрались в дорогу. Идти вместе с Лионом и его подопечными было невозможно, чтоб снова не ставать причиной конфликтов в этой группе. И Тим отказался дожидаться, пока комиссия пришлет оценки за это задание. Он нагрузил наши вещи на авиону, и мы попрощались с обитателями лагеря и, поблагодарив их за гостеприимство, отправились своей дорогой. Только Лион обнимая Тима попросил, чтоб он обращался к нему за помощь.
Тим, когда мы отошли на достаточное расстояние от лагеря, сам привязал к моему поясу авиону, и закинув мне на плечи руку притянул к себе.
— Вдвоем все-таки лучше, — сказал мне Тим, я согласно покивала и, пользуясь моментом, подставила губы для поцелуя. — Пойдем к реке? — Мне и самой давно хотелось увидеть реку, в которую впадали горные родники. Тим всегда набирал в них воду, и мне не раз приходилось умываться у пробивающейся из-под земли студёной воды. Она очень освежала и бодрила, и на вкус была необыкновенной. Казалось, что каждый родник имеет свой неповторимый вкус. Предвкушая что-то новое и интересное, я последовала за Тимом.
Когда мы дошли до реки, вернее горной речки, нам, наконец-то, прислали письмо организаторы практики. Тим вроде не нервничал, ожидая его как Лион. И, как он уже сказал, о шести увиденных салютах отчёт он отослал вовремя, а его сигнальный пульсар вызвал восхищение Лиона. Но я всё равно переживала, для Тима эта практика была важной ступенью самоутвердиться и доказать всем, что его рост не влияет на его силу и мастерство. Поэтому я радовалась больше самого Тима, когда он, уже как должное, прочел о том, что получил высший балл за свой салют. А Тим очень обрадовался приписке в письме. А я не знала, стоит ли радоваться тому, что следующее задание для нашей группы было перейти горную речку.
— Это же удача, что ничего не нужно искать, и мы уже сидим около речки? — Спросила я Тима. — Мы можем перейти на тот берег, отослать отчёт и спуститься с горы досрочно.
Тим с улыбкой кивнул, но радости, мне показалось, не испытывал.
Время уже близилось к вечеру, и я захотела провести сегодняшнюю ночь на этом берегу, а завтра с утра перейти реку и до конца дня мы бы успели добраться до подножия Горы. Мы бы с Тимом сдали практику на три дня раньше дозволенного срока.
Все это я рассказала Тиму. И он тоже, как и я, должен был радоваться такой перспективе? Но Тим покачал головой и сказал, что переходим мы речку сейчас.
Тим перелетел на авионе на тот берег и, оставив там все наши сумки, вернулся за мной. Я помню, что Тим не захотел перелетать через болото, чтоб получить больше баллов, а сейчас именно на авионе решил преодолеть речку. Ему уже не важны высокие баллы за задание?
Я сказала Тиму, что он может получить невысокую оценку за прохождение этого задания.
— Я и не собираюсь перелетать речку, на авионе я только перевез вещи. И ты можешь навредить себе и ребенку, если будешь находиться в этой ледяной воде. И речка эта быстроводная, тебя может снести течением. Поэтому перелететь воду придется тебе, а я пройду ее вброд.
Мои идеи о магическом мостике или ещё каких-либо трюках Тим отверг сразу. Уложить пульсары, как он мне напомнил, на быстротечной реке невозможно.
— Сафира, эта речка узкая, хоть быстрая и полноводная. Я ее быстро пройду, и не стоит тратить силы на магию. — Предлагая мне встать на авиону, с нетерпением закончил Тим.
И я, вздохнув, встала на летающий скейт. Несколько мгновений я провела над шумной, бегущей, кажется, бурным потоком водой и оказалась на другом берегу. Я с видом победителя обернулась к Тиму, а он уже был в середине реки. Вода доставала ему только чуть выше колен, но от скорости ее потока Тим с трудом удерживался на ногах. И шел поэтому медленно и сосредоточенно.
Наконец, Тим вышел из воды мокрый, но довольный. Тим отказался раздеваться, чтоб подсушить комбинезон. А, собрав наши вещи в одной руке, в другую он взял авиону и поторопил меня идти за ним.
Мы прошли каменистую часть берега. Потом поднялись по покатой поверхности на обрывистый участок Горы, нависающий над этой частью берега. Обрыв, под которым находился покрытый камнями берег, почему-то наводил на меня ужас. Мне даже находиться на нем было неприятно. Он был не очень высокий, не выше трёх метров, но я все равно уже нервничала. Может, виной моей нервозности был не сам обрыв, а молчание мужа. Тим куда-то спешил и, ничего не говоря, тянул меня за собой. А я хотела знать, когда нас с Тимом можно будет поздравлять с завершением практики.
Тим не стал отвечать на мои вопросы и, добравшись под уютное дерево подальше от обрыва, быстро поставил там палатку и занёс внутрь вещи. Я чувствовала, что вдруг стала невидимкой, ни на какие мои вопросы и предположения Тим не отвечал. Он сосредоточенно и хмуро делал свое дело. И только, когда я всхлипнула, обернулся ко мне:
— Сафира, — погладив меня по щеке, попросил Тим, — только не плачь. Пожалуйста. Я все тебе объясню. Дай мне немного времени все подготовить.
И он, поставив палатку, сбежал по пологому участку с обрыва к реке и принес оттуда несколько рыбок. Мне даже показалось, что эти рыбы сами вылезли из быстрой воды, выпотрошили себя и ждали пока Тим их заберет, так быстро он вернулся. Он закинул рыбок в котелок, налил воду и активировал греющий артефакт. Потом достал почтовик, вложил в него наспех исписанный лист с блокнота и только тогда обратился ко мне. А я все последнее время удивленно наблюдала за мужем и снова не могла понять, что с ним произошло.
Тим попросил меня сесть и спокойно, выделяя отдельные слова интонацией, рассказал о своем важном деле.
— Сафира, мы прошли необходимые задания. И у нас в запасе три дня до окончания практики. Я оставлю тебя здесь, в палатке. — Тим не позволил мне возразить. — Только на одну ночь. Мне надо кое-кому вернуть долг. А утром мы продолжим путь к равнине. Ты сейчас, как обычно, скроешь палатку артефактами. И все будет хорошо. — Уверенно закончил Тим.
— Ты идёшь к адепту Вэдр? — Следя за реакцией Тима, спросила я. Тим не ответил, но на скулах у него зашевелились желваки. — Тим, не надо ему мстить. Сейчас для нас важнее сдать практику.
Он не воспринял мои слова всерьез, только выражение лица стало упрямее.
— Тим, ты же идёшь не к одному Кону. У него целая группа подопечных. И собака одна осталась. Дядя же подтвердил, что тогда на тебя напали собаки семьи Вэдр. И лорд Вэдр не гарантировал, что это больше не повторится. Сейчас опасно с Коном связываться. А дядя тебе запретил его убивать, калечить или уродовать.
Я не знала, что ещё можно сказать, чтоб Тим меня послушал и не рвался мстить сейчас, когда мы могли без проблем вернуться в Академию.
А Тим с кривой улыбкой спросил:
— Сафира, как ты сможешь жить с человеком, который не отомстил твоему обидчику? И достоин ли я вообще становиться отцом, если позволяю безнаказанно оскорблять себя?
Мне больше нечего было сказать. Намеки на свое якобы "замужество" Тим не сможет забыть. И не позволят ему это забыть. А за тату подчинения Тим обещал отомстить за меня Кону. Но удержать всхлипывание я не смогла:
— Тим, а если тебя накажут?
Муж обнял меня и с коротким смешком спросил:
— За что? Я не буду делать ничего запрещённого. Никакого физического вреда аристократу. Лорд Чарх придумал нечто гениальное. Я только приведу в исполнение его план. И сейчас, когда я знаю, где примерно находится Вэдр с группой — самое удачное время его навестить. — Когда же я успокоилась и перестала цепляться за мужа, Тим попросил меня вовремя поужинать и активизировать артефакты, а сам сбежал в сгущающуюся темноту.
Я какое-то время сидела на месте, а потом вспомнила, что не пожелала мужу удачи и выскочила из палатки. Его уже не было видно.
А я обошла место возле палатки и уже решила скрыться под тентовой защитой палатки и активизировать артефакты, когда что-то обвилось вокруг моей ноги и потянуло меня в сторону от палатки. Змея такой твердой быть не может, попыталась я внушить себе успокаивающую мысль. Я хотела отдернуть ногу, но нечто сжало ее сильнее и, дёрнув меня в сторону, опрокинуло на землю. Я попыталась падая сгруппироваться, как учил меня Тим. А потом в ужасе, понимая, что тянут меня прямо к обрыву начала хвататься за траву и во всю силу лёгких закричала:
— Тим, помоги!