Я приложила все силы, чтобы встать на ноги, но отдернуть от своей ноги то, что ее обхватило, я не смогла. Это было что-то шершавое, холодное и очень твердое. И это что-то продолжало настойчиво тянуть меня к обрыву, стискивая за одну ногу. И мне приходилось, подпрыгивая, приближаться к краю, за которым меня ждала неминуемая гибель. В сгустившейся темноте у меня не получалось рассмотреть, что обхватило мою ногу у лодыжки, но я утешала себя, что змея такой твердой быть не может.
Я попыталась отдернуть ногу, но не удержалась в стоячем положении. Сейчас у меня уже не получилось удачно сгруппироваться. Но уроки Тима не пропали без толку: я ничего себе не сломала. Лежа на спине, я свободной ногой попробовала ещё раз освободить другую ногу, отпихнув то, что ее связывает. Не получилось: меня медленно, но настойчиво тянуло к обрыву.
Тогда я стала ногами упираться в землю, и руками начала хватать все, что попадалось под руку. Но даже ненадолго задержаться на одном месте у меня не получалось. Да и лёжа на спине, поймать что-нибудь надёжное, крепко вросшее в землю, было невозможно. А трава, которую я хватала, отрывалась от земли. От этого и от страха упасть с трёхметровой высоты прямо на каменистый берег под обрывом, кричать и звать Тима я стала громче. И он пришел…
Тим вернулся спасти меня!
От одной этой мысли я почувствовала себя увереннее. Показалось, что даже звезды засияли ярче.
— Не шуми. Молчи. — Прошептал Тим, закрыв мне рот ладонью. Потом поймал мою руку, которой я пыталась снова ухватиться хоть за что-нибудь, и буквально обернул мою ладонь о рукоять вогнанного им самим в землю стилета. Когда я поняла, за что держаться, я и вторую руку переместила на стилет. А Тим все также молча перешел к моим ногам и, создав маленький огненный пульсар, ударил им по земле, чуть ниже места, где находились мои ноги.
Я сразу почувствовала, как хватка на ноге ослабла. А Тим, ухватив меня за обе руки, помог подняться на ноги и повел дальше от обрыва.
— Это гремучие лианы. Они просыпаются в темноте и уничтожают все шумное и теплое, до чего дотянутся. — Оттаскивая меня дальше, тихо сказал Тим. — Но их давно запретили выращивать.
Я хотела поблагодарить Тима, но открыв рот, так и замерла, услышав подозрительный шорох на земле.
— Беги дальше! Как можно дальше от палатки, — тихо скомандовал Тим и успел оттолкнуть меня от себя.
Отбежав, как Тим и велел, я обернулась и увидела, как освещенный тусклым светом звезд Тим падает вперёд, подставив руки, чтоб не коснуться лицом земли. Вокруг него лежали длинные вибрирующие отростки разной толщины. Тим быстро перевернулся на спину и, не обращая внимания на то, что его уже тащили к обрыву, обхватив за ноги, сел и продолжал бить маленькими пульсарами по поднимающимся с земли лианам. Несколько особо наглых ростков дотянулись до нашей палатки и обрушились на нее всем своим весом. А я смотрела, как живые растения разнесли наше с Тимом жилье и имущество.
Когда пространство возле Тима освещалось яркими взрывами пульсаров, я ясно видела, как на него нападают длинные бездушные растения, которых даже быть не должно было на Пике Магии.
Я не знала, что мне делать, чтоб вытащить Тима из ловушки окруживших его лиан. Перебирала в голове множество вариантов, как помочь Тиму, но ничего толкового не могла придумать. Пока я, стоя на безопасном расстоянии, покрывалась липким потом от страха. Пока, как под гипнозом, наблюдала за тем, как мой муж пытается вырваться из связывающих его гибких пут. Пока все это освещали яркие вспышки маленьких пульсаров, Тим уже вынужденно дошел до края обрыва. И, наверно, он сам понял, что отойти от него шанса уже нет. Тим крикнул мне:
— Сафира, спускайся к реке! — И, отбившись ещё от нескольких лиан, прыгнул вниз.
Три…
Два…
Один…
Под медленный счёт я восстановила дыхание. В тот момент, когда Тим пропал с обрыва, я забыла, что умею дышать. А потом развернулась и, с трудом переставляя ноги, так же под счёт стала спускаться вниз, на берег реки. И мне казалось, что мой мозг разделился на миллион паникующих извилин, и каждая из них доказывала мне, почему только что моя жизнь закончилась:
"Внизу камни, это не мягкая подстилка";
"Тиму падать три метра";
"До реки ему не долететь";
"У Тима не осталось сил после попыток отбиться от лиан"
"Почему я своими криками вернула Тима?";
"Кон Вэдр не смог бы навредить моему мужу сильнее, чем гремучие лианы"
"Уже ночь, смогу ли я найти покалеченного Тима на камнях?";
"Как я помогу Тиму без наших зелий, смесей и почтовика?";
"Зачем я вообще выходила из палатки?". Мысли штурмовали меня, лишая сил.
Я медленно шла по пологому спуску вниз, пока мои ноги не подкосились, и я не села на пыльную землю. Обхватив согнутые ноги руками, я упёрлась лбом в коленки и замерла так, не в силах сделать хоть какое-то движение.
Пришла в себя от радостного смеха Тима, раздающегося у меня в голове. Я невольно начала оглядываться, ожидая увидеть его за спиной. Но в густой и зловещей темноте я была совершенно одна.
Но, почему-то, даже думая, что потеряла мужа навсегда, мне хотелось не плакать, и в голове у меня звучали не молитвы или траурные марши, а слышала я смех Тима. Весёлый, заразительный, часто подавляемый им, смех, которого он сам стыдился и за который не редко извинялся. Все остальные звуки, кроме этого смеха, стали далёкими и глухими.
И я подумала, что сейчас теряю бесценное время. Разве можно сидеть на земле в пыли, даже не сделав попытку найти мужа и помочь ему? Мне показалось, что мой мозг снова собрался во едино, и теперь для меня звучали совсем другие, уже обнадеживающие, мысли:
"Тим маг десятой высшей ступени";
"У Тима хорошая физическая подготовка, он даже меня учил правильно группироваться при падении";
"Он сам спрыгнул с обрыва, значит, знал что делал";
"У нас будет ребенок, поэтому с Тимом просто не может произойти ничего плохого".
Я встала и, уже от нетерпения скорее добраться до мужа, не чувствуя под собой земли, побежала вниз. А, когда ноги стали ощущать под собой камни, я начала внимательно вглядываться в темноту. Не найдя Тима лежащим на земле, я посмотрела вверх, чтоб проверить ориентир — обрыв над берегом. Может, я ищу мужа не там? А Тим лежит совсем с другой стороны.
Но, когда я подняла голову на обрывающийся выступ Горы над собой, я увидела освещённого лёгким светом звёзд Тима. Он висел ногами вверх, и, подтянувшись, отбивался от лиан опутавших его ноги. И сейчас Тим бил не маленькими пульсарами, как раньше, когда боялся навредить мне или себе. Он нанес последние несколько ударов большими яркими пульсирующими сферами. И лианы, которые не выпускали Тима из захвата и подтягивали его к внутренней стороне нависающей части обрыва, с треском разлетелись на щепки.
А Тим, освободив ноги, слетел вниз. Он падал, как в замедленном кадре, спиной вперед раскинув руки в стороны. Но в момент падения, каким-то чудом, смог собраться и создать правой рукой зелёный, средней величины, пульсар и упал на каменистый берег прямо в него. Зелёная сфера, срезонировав от поверхности земли, с лёгким хлопком исчезла. А Тим остался лежать неподвижно под обрывом.
Я побежала к нему. Он, я внушала себе, не мог сильно пострадать. Тим же до последнего момента магичил, а зелёные пульсары имеют отталкивающую силу. Тим же все равно что на батут упал — успокаивала я себя, пока не села возле Тима на камешки.
Вблизи, под неярким светом звезд, были хорошо видны ссадины на лице и руках Тима, его порванный во многих местах комбинезон и неестественный изгиб правой руки.
Я погладила мужа рукой по лбу, и убрала растрепавшиеся волосы с лица. А Тим открыл глаза и внимательно всмотрелся в мое лицо:
— Сафира? Ты не пострадала? Что-нибудь болит? — Я его заверила, что со мной все в порядке, и что я даже испугалась не очень сильно. Хотя все внутренности у меня ещё дрожали и не могли занять свои законные места от кульбитов, которые совершали, когда я, как приклеенная стояла на земле, от сильнейшего приступа страха.
— Тим, а что болит у тебя? — От моего вопроса он сильно зажмурил глаза и надолго замолчал. Испугавшись, когда дыхание мужа стало слишком шумным и поверхностным, я ущипнула мужа за бедро. Тим, вздрогнув, открыл глаза и посмотрел на меня с недоумением и какой-то мальчишеской обидой. — Больно? — Тим моргнул. А я жизнерадостно сказала. — Это очень хорошо. Значит, позвоночник не пострадал.
— Экстремальная диагностика, — усмехнулся Тим и попадался сесть, но скривился от боли и замер неподвижно.
— Тим, у тебя рука странно лежит, — заметила я.
— Рука? — Посмотрел он на меня. И, видимо, собравшись духом, сказал. — А болят у меня ноги.
Он не хотел позволять мне осматривать свои ноги, особенно ступни. За два месяца нашей супружеской жизни я ни разу не видела его без носков. Он надевал из даже когда ложился спать. И из ванны, ещё до конца не обсохнув, всегда выходил в носках. Вначале меня это сильно раздражало, как демонстрация недоверия мне. Но я поняла, что всю жизнь воспринимая вторые пальцы на своих ступнях, немного переросшие большие, как уродство, он просто не может мгновенно изменить свой взгляд на них. И больше не говорила Тиму, что у него абсолютно нормальные пальцы.
А сейчас, несмотря на возмущение Тима и его попытки отвлечь меня от своих ног, я стала настойчиво ощупывать его правую ногу от самого бедра. Каждый ее сантиметр. Когда же я стала расшнуровывать его сапоги, Тим попросил меня, чуть ли не дрожащим голосом, на этом осмотр закончить.
— Тим! — Начиная злиться, сказала я. — Ты хочешь оставить меня вдовой? Чтоб дядя выбрал мне мужа по своему усмотрению?
— Нет. Но…
— Тогда не мешай мне! Я и так каждую ночь рассматривала пальцы на твоих ногах. Ничего страшного я не увижу!
Обескураженный моими словами, Тим перестал пытаться помешать мне и только накрыл локтем левой руки лицо, закрывая глаза.
Я сняла с его правой ноги сапог и носок. И ощупала всю ступню, поворачивая ее в разные стороны. Повреждений на ней не было. От резких приступов боли Тим не вздрагивал. Хруста он не ощущал, и отека тоже, вроде бы, не было. Только около щиколоток Тим при надавливании чувствовал боль, но она была не сильной. Я попросила Тима согнуть ногу в колене и постучать ею по земле. И мы вместе порадовались, что сильная боль при этом в ноге не появилась. Значит, опасения Тима не оправдались, и эта нога у него не повреждена.
Таким же образом я осмотрела левую ногу мужа. И когда Тим понял, что обе ноги у него не сломаны, он, радостно выдохнув, попытался сесть, но с трудом сдержав стон, упал на спину.
— Тим, — вскричала я, — у тебя же рука неправильно изогнута! Я тебе говорила.
Сквозь стиснутые зубы Тим почти неслышно ругнулся, упоминая пятые точки всех известных ему животных, и уже громче добавил:
— Прости, Сафира. И забудь, что я случайно сказал.
Только он не случайно это сказал. Выругавшись, он как-то попытался перетерпеть приступ боли. Но через несколько минут я заметила, что Тим уснул. Я его потеребила, и сильно испугалась, когда он никак не отреагировал на мои действия. Чтоб привести его в себя, я побежала к реке и принесла в пригоршне немного воды.
Когда я привела Тима в чувство, он поймал меня за плечо левой рукой и, вглядываясь в меня сквозь темноту, сказал:
— Сафира, не уходи от меня. Сиди здесь. Пожалуйста. Если испугаешься, разбуди меня, вдруг снова усну. Утром мы поднимемся наверх и соберём то, что осталось от наших вещей. И, если рука у меня сломана, вызовем помощь.
Тим ещё что-то говорил, но речь его становилась все неразборчивее и он снова потерял сознание. Для меня было очевидно, если он теряет сознание от боли, то перелом у него точно есть. Но я боялась, что помимо перелома руки, у Тима могут оказаться ещё и внутренние травмы. А при таком тусклом свете осмотреть мужа, есть ли у него синяки и отеки на теле я уже боялась.
Почему-то, когда Тим стеснялся подпускать меня к своим ногам и пытался помешать мне, я чувствовала себя увереннее. А сейчас он лежит беззащитный, ничем не может мне помешать, но я боюсь его коснуться, чтоб не навредить ему ещё сильнее. А когда он застонал, я встала и уверенно направилась к пологому подъему. Я не смогу всю ночь сидеть возле Тима, теряющего сознание от боли. И если есть шанс спасти хоть что-то из наших вещей, я попытаюсь это сделать.
Неяркий свет звёзд, всё-таки осветил мне дорогу до места, где стояла наша палатка. Лианы ее сломали, частично даже вбили в землю. Я схватила ее за тент и стала тянуть на себя.
Сразу заметила светильник, который оказался не поломанным и включила его. Каркас палатки был переломан во множестве мест. Поэтому я выдернула все, что получилось, трубочки и дуги из тента, а его быстро свернула несколько раз, чтоб складывать на него другие наши вещи. Авиона оказалась сломанной в нескольких местах, ее я с сожалением отложила в сторону. Котелок, в котором варилась рыба, был сильно вмят вовнутрь. Даже рыбу в нем зажало, слив остатки жидкости, я положила и его на тент от палатки. Туда же отправились наши с Тимом спальные мешки, они не пострадали. И фляжки, полные воды, отправилась на тент.
Рюкзак Тима, в котором лежали артефакты, к огромной моей радости, избежал ударов лиан. Но я, все равно, внимательно осмотрела его снаружи, прежде чем открыть. Там лежала бутылочка с кислотой глототраза, не хотелось бы, чтоб она меня разъела. К счастью, все было цело. И рюкзак Тима я сразу надела себе на спину.
Мой рюкзак, в котором лежали шкатулки с системами для впрыскивания и почтовик был немного вмят. Я со страхом открыла его и заглянула внутрь. Почтовик, который лежал на самом верху был сломан, а оба хранилища для смесей не пострадали. Но я все же решила забрать с собой все содержимое вместе с рюкзаком. И сумку с нашей сменной одеждой я тоже нашла.
Оставлять Тима одного дольше я побоялась, поэтому схватив все отобранные вещи, поспешила вниз.
Я сбросила все вещи в кучу и достала только светильник и фляжку с водой. И села возле Тима. Хотела осмотреть его руку, пока он не пришел в себя, но как я пойму, где именно у него болит. А ещё нужно было снять с него изорванный комбинезон. Прежде чем снова теребить Тима, я поставила возле себя шкатулки с обезболивающими смесями и медицинские артефакты из рюкзака положила ближе. На случай, если у Тима перелом, принесла несколько трубочек от каркаса палатки, чтоб использовать их, как шины. Свою водолазку я ножом порвала на несколько узких длинных полосок, чтоб использовать их для повязки.
Глубоко вздохнув и выдохнув несколько раз, я начала разрезать правый рукав Тима от запястья до груди. Когда я смогла оголить всю руку и плечо, я от жалости и бессилия заплакала. У Тима вся рука была синей от кровоподтеков. Сильный отек был от запястья до локтя. Выше запястья рука была сильно деформирована. Но и это было не самое страшное. У Тима, точно, помимо перелома лучевой кости, был ещё и вывих плеча.
Тим пришел в сознание сам:
— Сафира, ты плачешь. Я так плох? — Судорожно дёрнув губами, спросил Тим. Продолжая всхлипывать, я не стала отвечать.
— Разорвала мой комбинезон и ещё плачешь? Как я голым буду практику сдавать? — Я, продолжая плакать, рассмеялась. А Тим резко посерьёзнел и спросил. — Сафира, может, ты меня уже оплакиваешь?
— Нет, нет, конечно, — быстро ответила я. — У тебя только перелом. — По сравнению с предположением Тима это показалось такой мелочью. — Тим у тебя перелом лучевой кости на правой руке. И вывих плечевого сустава тоже, скорее всего, есть.
Глубоко вздохнув и поморщившись, Тим сказал:
— Это хорошо
— Что хорошего? — Хмыкнула я носом. — Нам же ещё с Горы спускаться, а почтовик сломан.
Тим пожал одним здоровым плечом и снова поморщился. Но вполне оптимистично проговорил:
— Хорошо, что раны не смертельные. Я ещё жить хочу. И еще хорошо, что перелом и вывих на одной руке. Левая-то рука у меня рабочей останется. И очень хорошо, что ты, Сафира, рядом. Ты же мастер в агрессивном целительстве. Было бы плачевно, если бы мне пришлось тебя лечить.
И я взяла себя в руки, сразу перестала хныкать. Раз Тим так верит в меня, я просто не имею права расклеиваться.
Я предложила Тиму сразу сделать ему обезболивающее впрыскивание и заняться уже непосредственно его травмами. Тим мужественно согласился, но как только я открыла шкатулку с системами, зажмурился, а потом вообще отвернулся в другую сторону.
Укол я делала Тиму в вену левой руки, чтоб лишний раз не касаться правой. Хоть Тим ничего и не говорил, но по нему было видно, что он терпит сильную боль. Через минут пять дыхание Тима стало спокойнее, он перестал сжимать зубы и вздрагивать, когда я случайно касалась его.
Тим с облегчением выдохнул и сел, левой рукой поднял правую и стал рассматривать ее:
— Сафира, думаешь, перелом со смещением? — Наконец, перевел Тим взгляд на меня. Я пожала плечами. Тогда он, уложив руку на землю, лег и сам. — Давай зафиксируем, а когда доберёмся до Академии, доктор Дирб сам разберётся, что под повязкой. — Как не о своей руке сказал Тим.
Я принесла две трубки от каркаса палатки и положила их на землю возле Тима, положила на них лоскут от своей водолазки, с помощью Тима переложила на эту шину его поломанную руку и перевязала приготовленными мной лентами, вырезанными из моей водолазки. Я помнила, что повязка не может быть слишком тугой, она должна только поддерживать руку в одном положении, но при этом шина не должна болтаться. Когда мы закончили с одной травмой, я уже не знала, хватит ли мне сил заняться ещё и вывихом Тима.
— Тим, давай вправим вывих завтра.
Тим сразу согласился. Но мы совсем недавно вместе перечитывали конспекты, где было сказано, что чем дольше вывих не вправлять, тем сложнее это сделать позже. Может, даже понадобиться хирургическое вмешательство. Поэтому я, встретившись взглядом с Тимом, пересела параллельно его левому плечу. Он, кивнув, лег на спину удобнее и попытался расслабиться. Я сняла сапог со своей правой ноги, несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, и, обратившись к Богу с просьбой о помощи, встала со стороны вывихнутого плеча Тима. Тим ободряюще улыбнулся мне, и я обеими руками захватила его предплечье. Я упёрлась пяткой в его подмышечную впадину и надавила ногой, одновременно вытягивая руку. Я почувствовала, как рука Тима расслабилась.
— Все. — Сказал он. — Сустав вернулся на свое место.
А я, покачнувшись, упала на колени.
— Сафира, только не теряй сознание. — Устало попросил Тим. И я не посмела его разочаровать.
Такую роскошь, как обморок, я себе не могла сейчас позволить. Я создала маленький ледяной пульсар и приложила его к плечу Тима, чтоб холодом снять с него отек. Тим, облегченно прикрыв глаза, похвалил мой пульсар. Вообще-то, у меня только ледяные сферы и получались устойчивыми.
Потом я надела свой сапог и помогла Тиму сесть, привязала его дважды травмированную руку к его телу, согнув в локте. Из-за того, что Тим не чувствовал сейчас боли, он вел себя слишком безрассудно. Не хотел, чтоб я фиксировала руку, пытался надеть свои носки и сапоги и хотел сам заняться ночлегом и поздним ужином.
— Тим, ты помнишь, что говорил доктор Надир о вывихах и переломах? — Потеряв терпение, спросила я. Тим много чего помнил, но меня интересовала самая жестокая из фраз целителя. — Он говорил, что запретил бы снимать боль при таких травмах. Потому что травмированные, не чувствуя боли, ведут себя неразумно, и усугубляют травмы. Тебе нельзя двигать правой рукой! Вообще нельзя! Ещё не известно, как я тебе вывих вправила, и есть ли смещение при переломе. Ты хочешь, чтоб тебя скальпелем резали и десяток магов-хирургов гордились, что только благодаря их мастерству, ты сохранил руку?
Тим пораженно смотрел на меня.
— Нет? — Я уже была злая на мужа, поэтому настойчиво завершила свою пламенную речь. — Тогда сиди спокойно и не заставляй меня ругаться!
Больше Тим мне не мешал. Он поел кусочки вареной рыбы, которые я положила перед ним, и выпил воду из фляжки, которую я ему подала. Без возражений перелег на свой спальный мешок, который я размотала и положила возле него.
А потом лёжа наблюдал за тем, как я собираю все наши вещи в одну кучу, накрываю все это тентом, сама ложусь рядом с ним и активирую артефакты невидимости и маскировки. Стараясь не толкнуть больную правую руку, я обняла Тима и попросила у него прощение за грубость. В ответ Тим меня поцеловал и поблагодарил за заботу.
Рано утром я проснулась от непривычного холода, присев на своем месте я стала наблюдать за Тимом, который ходил по каменистому берегу босиком. Он непостижимым мне образом наловил несколько рыбок и нес их, держа за хвостики к котелку, который был не таким гладким, как раньше, но не сплюснутый, как после нападения лиан. Наверное, Тим успел привести его в пригодный для приготовления еды вид.
В разорванном комбинезоне, с наполовину оголённым торсом, лохматый и босой Тим был таким привлекательным, что я боролась с искушением подбежать к нему с неприличными намерениями. Тим, как будто почувствовав мое настроение, посмотрел в мою сторону. Видеть меня, находящуюся под воздействием артефактов, он не мог, но ухмыльнулся так, что мне жаром обдало все тело. Я начала, под пристальным взглядом Тима, медленно подниматься, но Тим резко развернулся в сторону, и я замерла на месте. К Тиму выбежала огромная черная собака с вытянутой мордой. Она остановилась перед Тимом, рыча, широко расставив лапы. Собака оскалившись следила за неподвижным Тимом широко раскрытыми глазами, при этом хвост ее и уши торчали. Но Тим смотрел не на нее, а в сторону, откуда она прибежала.
— Тимир Найт, ты более жалок, чем я даже помнил, — услышала я хорошо знакомый презрительный голос, когда ещё его хозяин не появился в поле моего зрения.
Собака рыкнула громче.
— Узнала, девочка, кто подружку твою сжёг? — Обратился к своей собаке, наконец, появившийся Кон Вэдр. Ох, не зря Тим хотел свести с ним счёты ещё вчера. Как некстати напали на нас гремучие лианы! — Найт, руку за голову. Быстро! Не делай резких движений! — Скомандовал адепт Вэдр.
Я знала, что увидеть меня или понять, где я нахожусь с помощью собаки, адепт Вэдр не сможет. Но сидеть в безопасности и ждать, пока моего мужа, и так раненого, покалечат ещё сильнее, я не могла. Нащупав под тентом рюкзак Тима, я достала оттуда бутылочку с кислотой глототраза, а из подвернувшейся под руку шкатулки вынула первую попавшуюся систему для впрыскивания. Я открутила с бутылочки крышку и оторвала от системы иголку. Зажав бутылку в правой руке, а систему скрыв в ладони левой, я начала медленно выползать из-под тента. С занятыми руками это было не так-то просто сделать.
— Тимир, а где твоя хозяйка? — Между тем продолжал издеваться Вэдр. — Я ее воспитаю ради нашей с тобой дружбы.
Тим сделал маленький шаг ближе к речке.
— Неужели ты не хочешь отдать ее мне на перевоспитание? — Ухмыльнулся староста курса. — Тимир, по твоему виду не скажешь, что она бережно обращается со своим имуществом. Участь жены единственной наследницы рода Чарх уже не так тебя радует? Если бы я только знал, что Сафира Чарх предпочитает жёсткие игры… — Тим, никак не реагируя на громкий лай собаки и язвительные реплики ее хозяина, сделал ещё один шаг к реке.
— Жисса была бы более ласковой хозяйкой, хоть и она любит доминировать в койке, — глумливо заметил Кон Вэдр.
Вот этих слова для меня стали последней каплей. Я, уже не боясь привлечь к себе внимание, отключила артефакты и решительно направилась в их сторону. Тим, увидев меня, на мгновение прикрыл глаза и качнул, как бы с сожалением, головой. А Кон Вэдр, наблюдая за мной, в приглашающем жесте раскинул руки в разные стороны, приказав собаке не спускать глаз с Тима.
Встав между Коном и Тимом, я с размаху пнула камни под ногами, и они полетели в сторону напряжённой псины. Вэдр мгновенно приказал ей сидеть, но лишь слегка отвлек свою собаку от меня, замедлив ее манёвр. Но она все же рывком бросилась на меня. Я, не позволив себе отвлечься на отчаянный крик Тима и его движение к собаке, выплеснула на нее жидкость с бутылки. И собака уже в прыжке, остановить который, казалось бы, уже ничто не было способно, сама, кувыркнувшись, откинулась назад и стала тереться боком о камни. А потом, жалобно поскуливая, как маленький щенок, побежала в сторону речки и плюхнулась в нее. Мы втроем наблюдали, как она шустро преодолела быстро текущую реку и скрылась в лесу.
— Ты, тварь, что наделала?! — Привлек к себе внимание Кон Вэдр. И обернувшись к нему, я, резко выкинув руку, выпустила в него содержимое капсулы для впрыскивания:
— Сам тварь! — крикнула я. Замешкался Кон только на долю секунды, и судорожными резкими движениями закрыл свое лицо обеими руками. А я торжественно проговорила:
— Береги свое личико от света, Вэдр!
То, насколько он напуган, было видно по дрожи прокатывающейся по всему его телу и по тому насколько крепко он прижал руки к лицу. А потом Вэдр начал ругаться. В потоке его приглушенных бранных выражений разобрать я смогла только часто повторяющееся слово "тварь"
Тим быстро подошёл ко мне, обогнув упавшего на колени Кона, и, обхватив меня за плечо, потянул в сторону наших брошенных вещей. По дороге он взял стоящий на земле котелок с рыбой.
— Адепты! — Крикнул в сторону деревьев Тим. — Заберите своего руководителя и окажите ему помощь
Два моих сокурсника выбежали из-за деревьев и поспешили к Кону Вэдр. Они закрыли ему лицо каким-то лоскутом и плотно перевязали лицо и ладони.
Я, так же как и вчера, сложила тент и использовала его, как переноску для наших вещей. Тим принес палку, которая ещё вчера была гибкой агрессивной лианой, и показал, как присоединить к ней связанный тент. Получилась своеобразная гигантская котомка. Ее Тим закинул на здоровое плечо. А свои рюкзаки мы с Тимом надели себе на спины.
Поднимаясь вверх, мы слышали угрозы адепта Вэдр, бросаемые нам в спины.
Тим сам осмотрел место, где валялись наши вещи, поломанные вчера лианами. Взял он оттуда только веревки и возле самого обрыва подобрал свой стилет. А все остальное мы сложили в кучу, чтоб организаторы могли забрать это, когда у нас получится передать им координаты места.
Когда мы с Тимом добрались до безопасного места, он с моей помощью из нашего тента и подручных материалов соорудил вокруг дерева шалаш. В нем мы укрылись на целые сутки, чтоб группа Вэдра ушла от нас дальше. Мы с мужем отдыхали и ели, то что смогли собрать поблизости. Рыбки, выловленные Тимом, тоже пригодились.
И ещё мы смогли Тима переодеть, в порванном комбинезоне он, действительно, для окружающих выглядел жертвой жестокого обращения. Хотя во мне его порванный комбинезон будил абсолютно другие фантазии. Только аристократы всегда должны выглядеть достойно. От комбинезона нам пришлось избавиться, привести его в приличный вид было невозможно. Тим надел свои тренировочные штаны и водолазку. Правый рукав на ней пришлось отрезать до самого предплечья. И руку Тиму я снова привязала к телу, чтоб сберечь ее от повторных травм.
К следующему утру у меня снова появилась ненавистная тошнота, и завтракать я отказалась. А Тиму пришлось делать впрыскивания от боли, и я ему ещё бодрящей смеси добавила. Все-таки, нам нужно добраться к подножию Горы как можно быстрее, я боялась, что у Тима может появиться лихорадка, да и раны его нужно было показать целителю.
Мы провели в дороге полдня и, только когда солнце стало в зените, мы с Тимом решили немного передохнуть. Мы вместе собрали шалаш и сложили внутри вещи. Тим, чтоб мы не возились с хворостом, установил под котелком греющий артефакт. Мы сварили три маленькие, выловленные им утром, рыбы. А я, пока Тим сидел, прислонившись к дереву, решила сорвать хоть немного кислицы. Мы с мужем уже стали беречь артефакты, их осталось очень мало. И сейчас Тим не активировал ни один из них, поэтому я собирала кисленькую, но очень полезную травку не отходя от него далеко.
Когда, набрав ее в свою миску, я подошла к Тиму, увидела возле его правого бока змею. Она сползла с дерева и, вытянувшись, находилась почти на уровне руки Тима. Пораненной, для фиксации привязанной к телу, руки. Я хотела предупредить Тима о неожиданной гостье, но он сидел к ней боком. С раненой рукой единственное, что бы он смог сделать, это отпугнуть ее. А я хотела ее поймать нам на обед. Вернее, на обед Тиму. Я бы с кислицей поела все рыбки, тем более они совсем маленькие. А Тим поест змеиное мясо. Может даже, пока оно варится, я и ему кислицу принесу. За последние сутки Тим очень ослаб, хоть и пытался казаться как и раньше сильным и бодрым. Ему сейчас питательное змеиное мясо пошло на пользу.
Я, готовясь нанести магический удар, усиленно думала: раз у этой змеи на голове были жёлтые пятна, значит, это уж. А ужи не ядовитые. Это, конечно, хорошо — я и Тим не рискуем погибнуть от змеиного яда. Но, с другой стороны, адепты в лагере Лиона говорили, что именно ядовитые змеи самые вкусные и питательные.
Пока я думала, змея сползла на землю и, шипя, вытянулась вертикально. Мне нечем было ее бить, не миской же ее глушить по голове?
Но я же магиня! Хоть только седьмого уровня. И пусть устойчивыми у меня получаются только маленькие ледяные пульсары, но это все же лучше, чем вариант с миской. Я очень плавно отступила вправо, чтоб, случайно промазав, не охладить заснувшего Тима. И глубоко вздохнув, с замаха ударила по оскалившейся на моего мужа змее пульсаром. Не промазала!
Змея с толстой ледяной коркой на голове, под которой был даже виден ее высунутый раздваивающийся на кончике язык, упала на траву. И хоть молниеносность своих движений головой змея явно потеряла, но хвостом она стала бить по земле очень шустро. Я смотрела, как, проснувшийся от шума Тим, вскочил и, прижав ногой обледеневшую голову змеи, отсек ее тело ударом стилета. Моя длинная безглавая добыча недолго извивалась на траве. А Тим переводил сонные глаза с нее на стилет в своих руках и на меня.
— Сафира? — Наконец, остановил он взор на мне. — Что это?
— Змея! — Радостно провозгласила я. — Я ее тебе на обед поймала.
Тим нагнулся, не приближаясь, над головой, лёд на которой уже растаял, и цокнул:
— Ну, надо же.
Его реакция меня немного напрягла. Теоретически, он должен был меня похвалить за заботу о его сытости.
— Я старалась для тебя, — неуверенно заметила я.
— Умница, — выдохнув, сказал Тим. — И жизнь мне спасла, и самую вкусную еду запасла нам надолго.
Польщенная его похвалой, я не сразу поняла другие его слова. Но, когда их смысл всё-таки дошел до меня, я обратила внимание Тима на жёлтые пятна на голове Тима.
— Раз жёлтые пятна есть, то эта змея — уж. А он неядовитый. — Ещё и озвучила я свои умные мысли.
— Сафира, это не жёлтые пятна, а рожки. Оранжевые. Перед тобой юрза — самая ядовитая змея в здешних местах. — Тихо сказал Тим. — Чем ярче окрас ее рожек, тем больше змея накопила яда. Уж, за которого ты приняла эту змею, больше меры в длину не бывает и на деревьях не обитает. А эта змея длиннее меня… Нет, она длиннее Кона будет. — Тим подобрал более подходящее сравнение, я даже улыбнулась от этого. — Спасибо, Сафира, за спасение моей жизни и за вкуснейшие обед. Но, позволь спросить, — и лицо у Тима сразу стало серьезным, такое характерное архаровское выражение, от которого я чувствовала себя обвиняемой в суде, — чем ты на лекциях по зоологии занималась? Почему не разбираешься в видах пресмыкающихся?
Голова моя сама виновато опустилась, просто вынести потяжелевший взгляд Тима было уже невозможно. И глаза сами стали внимательно разглядывать травинки под ногами. Но уши все равно выслушали лекцию о моей безответственности, которая чуть не стоила мне жизни, ведь противоядия от укуса юрзы у нас не было. И правила поведения при виде змей Тим мне тоже напомнил. И заставил повторить.
Я уже приготовилась плакать, слезы всегда спасали меня от строгого Тима, но он сам шагнул ко мне и обнял очень крепко одной левой рукой и прижал к своему боку.
— Сафира, больше так не поступай. У тебя же маскировочные артефакты в кармане с первого дня практики лежат, надо было скрыться от змеи. И только потом бить по ней.
— А если бы пока я вожусь, ты пострадал? — Спросила я мужа.
— Я сильнее. И пил перед практикой зелья, они приспосабливают организм к различным ядам. Но, помни, даже я не переживу, если будет плохо тебе. Тебе же этих зелий не давали, чтоб не навредить ребенку.
Мы бы простояли, обнимаясь с Тимом ещё долго, если бы не юрза, которую нужно было выпотрошить и приготовить.
Убить змею оказалось намного проще, чем ее поесть. Всю работу пришлось Тиму делать самому, я же из-за приступов тошноты отошла от дохлой змеи подальше. Я с приличного расстояния просто наблюдала за тем, как Тим только одной рукой потрошит юрзу. Он, сперва прижал ее ногами к земле и снял кожу с места, где когда-то находилась голова до самого хвоста. Как чулок стянул змеиную кожу. Я попросила сохранить ее для Марины.
А потом выпотрошил змею и откинул в сторону все, что находилось внутри ее.
— Фу, — не удержалась я от комментария.
Тим выпрямился и поднял очищенную тушку на вытянутой руке. И выглядел при этом очень довольным.
— Это не "фу", в любом ресторане нам бы за нее очень щедро заплатили.
— Может, Тим, нам с тобой стать охотниками-змееловами? Чтоб потом продавать свою добычу ресторанам? — Тим на мое предложение только усмехнулся.
А потом Тим начал резать змею на маленькие куски и складывать их в котелок, из которого я уже забрала все три рыбки. И очень хорошо, что я успела их съесть, потому что запах от варящегося змеиного мяса был ужасным. Зловонным. Ничего отвратительнее вдыхать мне никогда не приходилось.
Только Тим мое отвращение не разделял:
— Сафира, не отходи далеко. Это обычный запах, напоминает рыбу, — но мое обоняние обмануть невозможно. И я активировала маскировочный артефакт и стала переходить от одного дерева к другому, пытаясь избавиться от преследующей меня вони. Может, этот специфический запах уже впитался в мою одежду? Только сбежать от него не получалось.
Я шла, пока не наткнулась на поросёнка, застрявшего между двойным стволом дерева. Как-то Тим спасал парнокопытного детёныша из такой же ситуации. Но этот носитель пятачка не визжал и даже паниковать не начал, когда я стала приближаться. Может, так действовал артефакт?
Спасителем поросят я себя никогда не чувствовала, но этого малыша мне было жалко. Я крепко сжала поросёнку грудную клетку и потянула его вверх, туда, где стволы дерева расходились в стороны. А когда несчастный оказался у меня в руках, я прижала его крепче к себе. Очень было его жалко, совсем малыш обессилел. Если его тоже использовали для задания, и он здесь стоит несколько дней в ожидании спасения?
Но неожиданно поросёнок начал резво шевелить ножками, и только я поставила его на землю, как он вырвался их моих рук и сбежал в неизвестном направлении. Я, конечно, благодарности не ждала, но и такое свинство меня не порадовало.
Постояв на месте несколько мгновений, я, снова вспомнив о пройденном нами задании, посмотрела наверх дерева. Так и есть, его ветвистый ствол украшал улей, и я в предвкушении, что, наконец, поем хоть что-то сладенькое, начала взбираться по дереву, и то, что у него было много веток, мое восхождение очень облегчило.
Улей, к моей величайшей радости, так же как и первый, что мы нашли с Тимом, оказался необитаемым, и внутри него я нашла баночку с медом. На ее крышке было написано пожелание приятного аппетита адептам Свободной Академии Магии и номер задания, но его я уже не дочитала. Открутив крышку, я с удовольствием облизала ее внутреннюю сторону, а потом погрузила в мед палец. И долго-долго наслаждалась нежным вкусом, погружая палец в янтарную массу и облизывая его.
Если бы у меня с собой была ложка, я бы быстро опустошила всю баночку. А, набирая небольшое количество меда на пальчик, я немного завозилась и уже устала стоять на дереве. Чтоб занять место удобнее, пришлось подняться чуть выше по все ещё широкому стволу и усесться на ветку. Она показалась мне очень надёжной и удобной. Я обхватила ствол левой рукой и в ней же продолжила держать баночку. А правой рукой я ела мед, когда заметила, что низко подо мной мимо дерева пробежал Тим.
Я никогда не боялась высоты, но сейчас у меня закружилась голова. Прижавшись лбом к стволу, я, быстро прикрутив к банке крышку, отправила ее в глубокий карман комбинезона.
Но голова у меня закружилась не от страха высоты. Я представила, как недоволен будет Тим, что я ушла от него без предупреждения. А ему и так сейчас плохо, быть причиной его недовольства я не хотела. И в тысячу раз больше я не желала слушать нравоучения и критику.
Я аккуратно, чтоб не упасть, стала спускаться с дерева. Ноги я переставляла внимательно, только на самые надёжные сучья и ветки. И уже преодолела половину пути до земли, когда я услышала крик Тима, зовущего меня по имени.
Я не смогла промолчать и откликнулась. Хотела продолжить спуск, но Тим внезапно оказался под деревом и, подпрыгнув, поймал вторую снизу ветку. Потом, подтянувшись, закинул на нее ноги и как-то встал на эту ветку. Затем сразу же ухватился за другую ветку над своей головой. И одной рукой, ногами упираясь в ствол дерева, подтянул на нее тело.
И Тим оказался прямо передо мной, стоял на той же ветке, что и я. Он залез на дерево со сломанной и привязанной к телу рукой. И сделал это с невероятной скоростью. Я смотрела на него расширившимися от удивления глазами, не зная, как начать оправдываться.
А Тим, прижав меня к стволу дерева, обхватил его рукой. Он поцеловал меня в щеку и ухо и прошептал мое имя. Я почувствовала, как сильно бьётся его сердце, и как он глубоко вдыхает и медленно выдыхает, пытаясь восстановить прерывистое дыхание. Волосы Тима взмокли от испарины и, мне даже показалось, что у него началась лихорадка. Восстановив дыхание, Тим спросил меня:
— Сафира, испугалась?
Я закивала очень интенсивно, чтоб выглядеть убедительной и избежать ссоры.
— Поганая змея! — Выругался Тим. Я, конечно, сейчас не была образцом послушания и разумности. Но слушать такие слова, все равно, было неприятно.
— Как я мог из-за еды оставить тебя одну?! — Между тем продолжил Тим. — Прости, Сафира, прости. Кто тебя напугал? Кто загнал тебя на дерево? Почему ты не позвала меня?
И я поняла, что Тим только что ругал не меня, а змею в нашем котелке. Он думает, что, пока он занимался едой, меня кто-то напугал настолько сильно, что я спряталась на дереве. Сказать мужу правду и показать баночку меда? Он меня, скорее всего, простит. Может, только немного поругает.
— Тим, я так испугалась, — решила, что сейчас не время каяться в том, что я сладкоежка. — Прости, не думала, что сижу на дереве так долго.
Тим вздохнул и погладил меня по щеке. Он был очень подавлен и переживал из-за произошедшего.
— Я тебя недостоин. Даже уберечь от опасностей не могу. Прости меня, радость моя пугливая.
И мне стало стыдно. То, что я хочу скрыть от Тима свою оплошность, может, не так и плохо. Но муж мой не должен мучиться угрызениями совести и считать себя плохим защитником. Я только собралась рассказать ему всю правду, и открыла рот, как Тим поцелуем закрыл мне его. Я в ожидании продолжения прикрыла глаза и обхватила Тима за шею. Но Тим просто стоял, прижавшись губами к моим губам. И я открыла глаза и посмотрела в широко открытые теплые глаза мужа. Он стоял очень напряжённо и, когда я посмотрела на него, медленно освободил мои губы, только легко поцеловав их, и на самое ухо попросил меня достать из кармана артефакт невидимости. Только я успела его достать и по кивку Тима активировать, как почти под нашим деревом раздались голоса передвигающейся группы людей.
Скрытые артефактами мы с Тимом стали наблюдать за ними.
— Здесь никого нет. — Громко провозгласил один мой сокурсник
— Голоса, точно, слышались с этой стороны. И имена «Сафира и Тим» я отлично расслышал, — произнес Кон Вэдр.
— Может, вам показалось, адепт Вэдр? — Спросил рыжеволосый парень.
— Даже если не показалось. — Заявил другой, тоже рыжий, адепт. — Зачем нам они? Лорд Чарх не оставит безнаказанным нападение на его племянницу и зятя.
Кон Вэрд, которого вели под руку, выдернул ее и резко обернулся в сторону рыжих третьекурсников, которые когда-то принесли извинение Тиму за то, что ушли в группу Вэрда. Все лицо Кона и ладони были плотно перевязаны и, может, от этого он был очень нервным и несдержанным. Адепт Вэрд закричал на своих рыжих подопечных:
— Вы тоже поклонники выродка? Может, и сами скрываете какие-то дефекты?
Рыжики стали оправдываться и отрицать свою симпатию Тиму. И клясться, что у них нет никаких физических нарушений, и что в семье у них вырожденцы никогда не рождались.
Кто-то из сокурсников начал их дразнить и напоминать об их прошлых или мнимых ошибках. Особенно жестоко прозвучала угроза Вэдра раздеть их донага и проверить соответствуют ли они стандартам, как пытаются казаться. Тим, положив ладонь мне на затылок, прижал мое лицо к своей груди. Но я продолжала слышать спор, смешки, просьбы…
Наконец, Кон Вэдр сказал, что эти оба адепта ему в группе не нужны. И он, с помощью третьего рыжего адепта, вызвал через почтовик для них группу спасения. Оба провинившихся парня сели под дерево, стоящее дальше нашего. А Кон Вэдр и оставшиеся с ним пять подопечных продолжили путь.
— Почему Вэдр в повязке? — Шепотом спросила я на ухо Тима.
— Ты же брызнула в него кислоту глототраза. — Не спуская взгляда с уходящей группы, ответил Тим.
— Я же пошутила. — Тим резко посмотрел на меня и задал уточняющий вопрос. На которые я сразу ему ответила. — У нас же только одна бутылка с кислотой была. Я в Кона какую-то смесь из капсулы брызнула.
Тим долго с недоверием смотрел на меня, а потом широко улыбнулся, что ямочки засияли радостно:
— Сафира, ты не устаешь меня удивлять, — прошептал он.
— А разве невозможно определить, чем в тебя брызнули? — Я же думала, Вэрд давно проверил, чем я брызнула ему в лицо, уже снял свои повязки и резво спешит к подножию Горы.
— Конечно, можно. — Сказал Тим. — Но для этого нужно, чтоб мозги служили не только наполнителем черепа.
Тим долго чему-то улыбался, а потом сказал мне.
— Сафира, у меня сейчас появился шанс за все Вэрду отомстить. После этого только родной отец и предложит ему работу.
Я не хотела снова оставаться одна, и сразу вспомнились лианы.
Только Тим оставлять меня и не собирался.
Он бесшумно слез с дерева и помог мне также тихо оказаться на земле. Когда мы отошли дальше от подопечных Вэрда, Тим стал мне впервые объяснять план, разработанный им с дядей.
— Лорд Чарх покопался в архивах Академии. Если отпустить подробности, получается, что семикурсник сдает практику, когда доведет до подножия Горы хотя бы одного подопечного. Но и остальных он не может просто потерять. Выпускник несет ответственность за каждого подопечного. Каждому, кто покидает его группу, он должен вызвать спасателей, и они должны покинуть Гору. Живыми или мертвыми. Хотя никто ещё здесь не умирал. Лорд Чарх придумал, чтобы я украл одного из адептов Вэрда и спрятал на Горе, тогда бы Вэдр провалил практику. Так я смогу отомстить и при этом никаких претензий ко мне быть не может, я же не несу угрозу жизни и здоровью цвету нации.
План мне понравился. Но, все же, напрашивались вопросы:
— А это честно, похищать адепта? За это нас не накажут?
— Это подло. — Ответил с кривой улыбкой Тим. — Но я же не первого попавшегося адепта схвачу, а своего должника. Того, что взял мои деньги, но ушел к Вэрду. Раньше я планировал, всем троим адептам здесь ноги переломать. Но лорд Чарх подсказал лучшее решение, да и двое рыжиков уже извинились. И нет, наказание мне не грозит. Все в рамках закона Принципата. Ведь ничто не сдерживает преступность, как неминуемая месть.
И Тим рассказал, что мы сейчас будем делать, скорее всего, чтоб я могла вовремя оказать помощь и не мешала позже с лишними вопросами.
— Сафира мы вместе сейчас идём к нашему шалашу. Ты делаешь мне впрыскивание для бодрости. Мы догоняем группу Вэдра. Я постараюсь умыкнуть своего должника и спрятать его, скрыв под действием артефактов. Мы забираем необходимые нам вещи и, как можно быстрее идем к реке, чтоб пересечься там с группой Лиона. И вместе спускаемся с Горы.
Меня план Тима устроил во всем.
Но на деле все оказалось не так весело. Охотился на адепта только Тим, а я плелась рядом, скрытая от людей и животных артефактами. Не то что бы мне было очень скучно, но, всё-таки, хотелось поучаствовать в чем-то захватывающем. Тиму же, похоже, идти часами за группой Вэдра скучным не казалось, только он заметно передергивался, когда его староста начинал ругаться, выражаясь при этом как "неблагородный незаконнорожденный"- это Тим так тихо ругнулся на Вэдра, когда мне пришлось очередной раз закрыть уши от потока сквернословия. Но, я заметила, что в последнее время ругаться чаще стал и Тим, только он делал это тихо. Не оглашая окрестности непристойностями.
Наконец, Вэрд решил сделать привал и разослал подопечных с различными заданиями. Только одного адепта оставил возле себя.
Должник Тима, единственный из троих адептов, обещавший за оплату войти в группу Тима, но не извинившийся за свой обман, начал собирать листочки и ягоды с кустов жимолости. Он быстро набирал две плетенки из прутьев и отходил от лагеря все дальше. А мы с Тимом бесшумно следовали за ним.
Когда парень отошёл ещё дальше, он бросил обе вязанки на землю и растянулся на траве, подложив ладони себе под затылок. Тим протянул мне свой кастет и попросил одеть его на пальцы левой руки. Я немного опешила, не думала, что Тим собирается бить или калечить парня. Почему-то, представляла, как Тим вырубает парня ударом пульсара. Но просьбу мужа выполнила быстро, ему лучше знать, что делать. Тим отошёл от меня, выйдя из-под действия артефактов, которые лежали в моем кармане.
Я наблюдала, как Тим бесшумно переставляя ноги, приблизился к лежавшему парню и встал возле него. Третьекурсник, наконец, открыл глаза и спешно поднялся на ноги.
— Тимир? А мы тебя искали, — без тени страха сказал тот, кто был нашей с Тимом добычей в этой охоте. Хотя он-то об этом еще не знал.
— Адепт Найт, — поправил его Тим.
— Что?
— Обращайся ко мне официально.
Подопечный Вэдра с презрительной ухмылкой обвел взглядом Тима, который был одет не в рекомендованный комбинезон, а в обычную удобную, можно даже сказать, сугубо неофициальную одежду. А ещё Тим был лохматым, и загоревшись. С рукой привязанной к телу. Подумав, что-то прикинув в уме, адепт уже вежливее спросил Тима:
— А где Сафира? Адепт Найт.
Я уже собиралась шагнуть вперед, но ответ Тима меня остановил.
— Адептка Чарх в нашем лагере, следит за приготовлением обеда. У нас сегодня суп из юрзы.
— М-м, — с предвкушением сказал адепт, — может, пригласишь меня к себе на обед? Адепт Найт.
— Конечно, — и, радушно махнув рукой, Тим пошел впереди адепта, которого вроде как собирался похитить. Тим обернулся и напомнил своему будущему гостю, чтобы он не забыл взять плетенки с ягодами и листьями жимолости. И, бросив взгляд на место, где предположительно должна была стоять я, кивком головы велел идти за ними.
Тим, ориентируясь по компасу, привел нас к нашему наскоро собранному шалашу. Но увидели мы наше жилище только когда Тим, по засечкам на стволах деревьев нашел его и отключил артефакты.
Мой сокурсник оглядывал все в изумлении, но сказать что-то доброе или хотя бы нейтральное ему, скорее всего, не позволило воспитание.
— И где адептка Чарх? Сбежала с этого жалкого пристанища?
Я не удержалась и сказала:
— Я здесь.
Он резко обернулся на мой голос, но не увидел меня, все еще находящуюся под воздействием артефакта. С недовольным выражением он начал оборачиваться к Тиму.
В этом момент Тим ударом в челюсть опрокинул его на землю. И, не обращая внимание на то, что поверженный противник находится в полубессознательном состоянии, нанес ему несколько ударов по ребрам. Мне даже показалось, что я услышала характерный хруст костей. Я не осуждала Тима за такую жестокость, драться честно с поломанной рукой он бы и не смог. И, скорее всего, и отомстить за предательство и пренебрежительное отношение к себе мой муж хотел. А даже допускала, что Тим сорвал на подопечном Вэдра злость, которая накопилась на самого Кона. Только парня мне, все равно, было жалко.
— Сафира, — позвал меня Тим, — где ты?
Я отключила артефакт и стала видимой для Тима. Он шагнул ко мне и приобнял за плечи. Пришлось сделать усилие, чтоб не отшатнуться от его руки, на пальцах которой все ещё находился кастет.
— Надо было отвернуться — Сказал мне муж. — Зачем ты смотрела на это?
Я думаю, ответа на этот вопрос он и не ждал.
— Тим, для чего ты бил по лежачему, он же и так не сопротивлялся?
— Чтоб сломать ему ребра, — я тоже не ждала, что Тим ответит на мой вопрос. Тем более не думала, что услышу такой ответ. Тим не мог не понять, что я в замешательстве. И попробовал объясниться. — Сафира, мне нужно было не только поймать адепта из группы Вэдра. Надо его ещё и удержать хоть бы двое суток, пока практика не закончится. Вести его с собой опасно. Значит, придется оставлять его здесь. Но здоровый мужчина не будет ждать, сидя в шалаше, пока его найдут. А боль… боль ломает волю. Тем более, я имею, в отношении этого адепта, право на месть.
— И что? Он будет здесь лежать со сломанными ребрами и челюстью?
— Челюсть я ему не сломал. Только ушиб слегка. Я сделаю ему повязку на груди. Свяжу. Посажу в нашем шалаше. Оставлю один спальный мешок и еду. Артефактами скрою его от всех. И обезболивающих средств он не получит.
План был неплохой. Жестокий немного, вполне в духе нового мира. Вроде закон не нарушается, и все правила соблюдены, но гуманностью здесь и не пахнет. Тим очень быстро вытащил все нужные нам вещи из шалаша, оставив внутри только спальный мешок и котелок с вареной юрзой. Но большую часть змеиного мяса Тим переложил для нас в миски, накрыл листьями жимолости и сложил в рюкзак.
А в шалаш он внёс плетенки с ягодами и листочками жимолости. Одну нашу фляжку Тим также оставил в шалаше, перелив в нее всю нашу воду. А потом Тим подошёл к подопечному Вэрда, который все ещё лежал неподвижно на земле. Тим хотел его посадить, чтоб сделать перевязку, но, ругнувшись, отошёл в сторону. И там, вызывая мое недоумение, стоял, облокотившись на дерево, с недовольным выражением на лице. Я подумала, что наш пленный умер, и хотела проверить страшную догадку. Но Тим поймал меня и не позволял отойти от себя.
Но меня же мучила совесть! И не хотела я, чтоб моего мужа судили.
— Сафира, успокойся, — попросил Тим, — все нормально.
— Он умер? — Спросила я.
— Кто? Нет! — Сначала удивился, а потом возмутился Тим. И смиренно добавил. — Хуже.
Что может быть хуже, чем смерть? Страшнее, безысходнее, необратимее? Я стала расспрашивать Тима, а вырваться из одной лишь его руки у меня не получалось. Наконец, Тим, цокнув, тихо сказал:
— Он не умер, он… обмочился.
Я не сразу поняла, о чем говорит муж, но, когда поняла, не удержалась от громкого вопроса:
— Разве это хуже, чем смерть?
— Конечно. — Серьезно сказал Тим. — Теперь я не могу забрать его комбинезон себе.
О, оказывается мой муж ещё и грабежом планировал заняться. Или это правильнее назвать мародёрством?
Выражение моего лица Тиму, точно, не понравилось и он начал объяснять мне, что в том, что на нём надето сейчас, будет неприлично выходить к встречающим у подножия Горы. Ведь там помимо ректора, магистров, комиссии и адептов, будут ещё и наши родственники.
— Лорд и леди Чарх, мои родители и братья, — не без грусти закончил Тим.
Тогда я захотела его поддержать и успокоить:
— Тим, давай почистим этот комбинезон магией.
— Нет, — категорично проговорил Тим. И для меня пояснил, — не получится. Магия даёт только лоск и убирает грязь с поверхности.
— Тогда я могу постирать его в реке, мы же все равно к ней идём.
— Нет, не надо. — Так же категорично ответил муж на мое очень щедрое предложения. Я даже на стирку ради него соглашалась.
— Может… — Сдаваться я не собиралась.
— Нет, Сафира, я не смогу надеть этот комбинезон. Даже после стирки. Мне будет противно в нем ходить. — Тим высказался очень резко и, выдохнув, взял себя в руки. — Ничего страшного в моей одежде нет. Все и так воспринимают меня только как выродка. Отрёпками я никого не удивлю.
— Ну, да, лучше свои отрёпки, чем комбинезон писуна, — я просто хотела выразить свое согласие решению Тима. А он выронил из рук рюкзак и, усевшись на траву, начал смеяться. Потом, застонав, пытался сдержать хохот. Но, все же, сказал, что я всегда нахожу необычные слова для поддержки. И почти всегда поднимаю ему настроение.
Больше я не отвлекала Тима. И старалась не следить за его действиями. Потому что плененный нами адепт плакал и просил его отпустить. А Тим совсем не бережно перевязал его грудную клетку. Потом целительским жгутом связал пальцы правой руки, чтоб магичить адепт не смог. Затащил его в шалаш и там к дереву привязал его левую руку. Я даже на отчаянный, жалобный крик адепта старалась не реагировать. Когда Тим активировал артефакты, шалаш стал невидим, и мы с вещами двинулись в путь.
— Я просто вывернул ему локтевой сустав на левой руке, чтоб не пытался сбежать. — Сказал всю дорогу молчавшей мне Тим. После этого говорить мне совсем расхотелось.
Мы шли без привалов, только с недолгими остановками. И уже под вечер дошли до места у реки, где мы планировали пересечься с Лионом.
Увидев настоящую целую палатку между двумя невысокими деревьями и костер, над которым висел котелок, от которого распространялся аромат наваристой ухи, я, невольно сглатывая слюну, заспешила к этому идиллическому месту. Только Тим придержал меня и заставил идти медленно за своей спиной.
Навстречу нам вышел Лион и только один из его подопечных. Они поприветствовали Тима и меня официальным низким поклоном и пригласили присоединиться к ужину. Я опередила всех и заняла место на большом камне. И я сидя наблюдала, как приближаются к костру Тим, Лион со своим подопечный.
Мы вчетвером с большим аппетитом принялись за еду. Я наслаждалась ухой. А они втроем помимо рыбного супа ели еще и варёную юрзу, две миски с которой Тим достал из рюкзака.
Историю своего нисхождения первым рассказал Лион. Как оказалось, у него только один адепт в группе и остался. Всех остальных он передал организаторам практики. О наших приключениях Тим рассказал только то, что мы уже прошли двадцать заданий, ранили его гремучие лианы, и, если бы наш почтовик не был сломан, мы уже покинули бы Гору из-за его травм.
Ужин наш прошел спокойно, потому что, обычно веселый, Тим, который всегда поддерживал беседу и в любой ситуации оставался внимательным слушателем, сейчас был вялым. Он очень расстроился, когда Лион сказал, что запасного комбинезона у него не осталось. Чем-то подавленным казался и сам Лион.
Поэтому мы рано легли спать, и разместились все в одной палатке.
Я проснулась рано утром и вышла на свежий воздух. Лион сидел на моем камне и уже успел разжечь костер. Он уступил мне согретое место и уселся прямо на пол, вытянув ноги.
— Тим ранен, меня всегда тошнит, — сказала я. — Но ты-то почему такой грустный? Сегодня мы уже сдадим практику, вернемся к комфортной жизни — радоваться же надо.
Лион непривычным серьезным взглядом посмотрел на меня.
— За Тимира спасибо. Он много вчера о тебе рассказал. Называл тебя своей спасительницей.
— Когда только успели? — Мы же легли спать одновременно, вряд ли Тим вышел из палатки ночью с Лионом, оставив меня наедине с посторонним парнем.
— Тимира ночью мучили боли, я активировал для него целительские артефакты. Мы и поговорили немного. — Разъяснил Лион непонятные мне обстоятельства.
— Так почему ты грустный? — Чуть бодрее повторила я свой вопрос.
Лион тоже улыбнулся, но не так, как обычно, беззаботно и радостно.
— С твоей тошнотой моя проблема, конечно, не сравнится, — начал деверь издалека. — Но, скорее всего, я провалю практику.
Вот такое заявления было очень неожиданным. Я стала расспрашивать его подробнее и узнала, что его группа прошла только девятнадцать испытаний. Лион, в отличие от Тима, не искал везде задания. И последние четыре испытания он уже прошел, когда преодолел основной путь. Лион надеялся, что задания будут встречаться и внизу, но ошибся. А сейчас возвращаться наверх, скорее всего, бессмысленно. Что можно найти там, где уже прошли все группы? Да и времени не так много в запасе, как кажется. Сегодняшний день только и остался.
— Но ничего, место в Армии мне все равно найдется. Жаль только старшим офицером мне никогда не стать, — постарался оптимистично закончить мой деверь.
Обидно, когда мечты рушатся. А я еще удивлялась, когда Тим искал кругом все необычное, старался выложиться на каждом задании. Наверно, такой план действий и подсказал ему мой дядя.
И еще я вспомнила о баночке с медом, которая уже давно лежит в моем кармане.
— Лион, а ты поросенка спасал? — Неожиданно даже для себя спросила я его.
— В смысле — спасал? Чтоб он не вырос и не превратился в большую свинью? Ну да, я часто ем в ресторанах…
Рассмеявшись, я прервала деверя и уточнила, что спрашиваю о спасении поросенка на практике из ловушки двойного ствола. Как оказалось, спасителем парнокопытных на Горе Лион не был. И я, встав важно, осознавая, какой я дар приношу деверю (лучше, чем чайный сервиз и два канделябра, взятые вместе) достала из кармана баночку меда. Потом я снова села на камень, открутила от баночки крышку, и вручила ее Лиону.
— Поблагодаришь позже! — Снисходительно сказала удивленно наблюдавшему за моими действиями деверю.
Но Лион, кажется, вообще не о благодарности думал, он не спускал взгляда с баночки в моих руках, в которой оставался мед. А я им делиться не собиралась!
— Дай, хоть попробовать, — капризно, сморщившись, как ребенок, попросил Лион.
— Не дам! — Жадно спрятала я баночку за спиной. — Мед мой. А тебе я крышку с цифрами дала — поблагодарил бы хоть. — Когда Лион осознал, что я ему сказала, он с нетерпением повертел крышку в руках и уточнил у меня, отсылали ли мы этот код комиссии.
— Конечно, не отсылали. — Был мой ответ. — Мы с Тимом два поросенка спасли, и у нас две крышки были с кодами.
Лион убежал в палатку, чтоб достать почтовик и отправить отчет комиссии. И, когда ему пришел ответ с поздравлением, что он прошел двадцатое задание и получил за него пять баллов, Лион от избытка чувств подскочил ко мне и радостно обнял. Как сестру.
— Руки убери от моей жены, — раздался от палатки голос Тима. И Лион засуетившись, отскочил, и чуть случайно не наступил в костер. Я же тоже встала и попыталась объяснить Тиму, что он неправильно нас понял, что Лион просто радовался сданной практике… Но Тим, может быть, из-за боли, продолжал давить младшего брата тяжелым взглядом.
Не хочу даже думать, чем бы закончился приступ ревности Тима, но со стороны речки раздались крики о помощи и Тим и Лион побежали туда. Я тоже последовала за ними.
Горные речки всегда бывают холодными и быстрыми. И сейчас потоком ее воды сносило вниз по течению двух человек. Один пытался выплыть и как-то боролся с быстрым течением, а второго, лежащего спиной вверх, просто сносило. И казалось, что шанса выжить у него уже нет.
— Это Чмир, — сказал Лион. Он помог третьекурснику выбраться на берег. И они с Тимом побежали вниз по берегу речки, догоняя уплывающего бывшего друга. Я же помогла замерзшему, промокшему и наглотавшемуся воды третьекурснику из группы Чмира добраться до костра, принесла ему одеяло, чтоб он мог укутаться и согреться.
И стала с нетерпением стала ждать, пока вернуться Найты. Я очень боялась, что Тим со своей раненой рукой полезет в воду. От переохлаждения ему может стать хуже. Ко мне приблизился только сейчас проснувшийся подопечный Лиона, чтоб узнать, что произошло и чем он может помочь.
Я даже не успела ему все рассказать, как увидела идущих в нашу сторону троих мужчин. Вернее, шли Тим и Лион и тащили между собой Чмира, закинув его руки себе на плечи. Мы побежали им навстречу, Лион попросил Тима отойти и уступить место младшему адепту. Потом мы отогревали и сушили чудом не утонувших адептов.
Лион вызвал для них обоих группу спасателей. И попросил еще прислать комбинезоны для промокших насквозь себя и Тима.
Впервые видела, как работает комиссия на Горе. Не прошло и десяти минут, как Лион отослал вызов, а к нам уже шагали десять магистров и целитель, доктор Дирб. Они сразу осмотрели Чмира и его адепта, дали им выпить зелья. А потом размотали прямо на земле рулон серебристого материала. Это оказался портал, и через него они отправили пострадавших в Академию. Только Чмир перед отправкой, поблагодарил Лиона и Тима за свое спасение и извинился перед ними за то, что предал их дружбу.
Доктор Дирб также предложил Тиму осмотреть и его руку, а потом похвалил меня за прекрасную проделанную работу.
— Адептка Чарх, подумайте напоследок, чтоб серьезнее изучить агрессивную медицину. У вас золотые руки, а я, со своей стороны, готов всячески вам помогать и порекомендовать вас лучшему целителю-практику, совмещающему оба вида целительства.
Я была рада, что меня похвалили и выделили. Тим был доволен, что ему принесли комбинезон. А то он сильно переживал, что придется предстать перед родственниками в неподобающем виде. Лион не знал, куда себя деть от счастья, что инцидент с объятиями остался в прошлом, и Тим не потребовал от него объяснений. В общем, мы все завтракали в замечательном настроении, быстро собрали вещи, я вколола Тиму обезболивающей и бодрящей смесей, и мы двинулись в дорогу.
К вечеру мы добрались до места назначения. Я все время гадала, каким же будет этот долгожданный финиш? Кто и как нас встретит у подножия Горы Пик Магии?
А все оказалось очень просто и красиво. По мере того, как мы спускались ниже, тропинки становились более утоптанными, в нескольких местах даже стояли скамейки. Мы даже недолго посидели на них и передохнули. Но Тим все время беспокойно оглядывался.
— Тим, даже если ты найдешь новое задание, я тебя не отпущу. — Сказала я мужу, вызвав смех трех моих сопровожающих.
Когда расстояние до конца нашего пути можно было измерить несколькими десятками метров, на деревьях стали встречаться приветственные плакаты, флажки и ленточки.
— Стоило продержаться на Горе двадцать дней, чтоб нас так встречали! — Восторженно проговорил подопечный Лиона.
Но, когда мы вышли на ровное пространство, где были установлены шатры и палатки, мы вчетвером застыли от неожиданности, когда нам навстречу выбежала толпа встречающих. Где-то в стороне гремела веселая музыка, слышался даже свист запускаемых салютов, но меня уже обнимала и целовала Марина, ощупывая руки и плечи и поглаживая по щекам.
— Почему вас так долго не было? Лорд Чарх давно сказал мне, что вы выполнили все задания! Бедненькая девочка, так похудела! — Причитала Марина.
Ее сменил дядя, который тепло обнял меня и поцеловал в лоб. Он похвалил меня за терпение и силу воли. Ведь ни одна девушка не провела на Горе дольше десяти дней.
А Марина, выпустив меня из объятий, перешла на Тима. Она обнимала и целовала его так же искренне и тепло, как и меня. Но еще жалела его, сочувствовала, что он перенес столько боли. Даже сдержанно выразила надежду, что Тим может оказатьсядля ее любимой племянницы достойным мужем.
А дядя пожал Тиму руку, но потом тоже обнял и похлопал его по спине:
— Молодец, сынок. Ты отлично справился. — Тим стоял и молча переводил взгляд с тети на дядю, а потом на меня. Мне даже показалось, что если бы он не был обколот смесями он, скорее всего, как и я, расчувствовавшись, и не удержал скупой мужской слезинки. А сейчас он был просто очень удивлен такой встречей.
Потом обнимать и поздравлять Тима подошли Марк и Роберт, они только выпустили из объятий Лиона и передали его родителям. Братья Тима и для меня минутку нашли. И потом к нам приблизились лорд и леди Найт. Они также поздравили нас и пожелали удачи в дальнейших делах и, что меня поразило, счастья в семейной жизни и много детей.
От счастья и упоения успехом я обняла Тима. И он прижал меня к себе, даже не морщась из-за руки, которую мы немного сдавили.
Но Кон Вэрд чуть не испортил нам весь праздник, он выбежал из палатки и начал кричать и угрожать Тиму. На его лице уже не было повязки. И двое мужчин утащили его обратно в палатку. А нам с Тимом тетя сказала, что мы можем до следующего вечера отдохнуть в своей палатке. Если к нам появятся вопросы по поводу практики, нас вызовут. А сейчас мы имеем полное право уединиться, расслабиться и готовиться к предстоящему балу.
Нас провожали до портала дядя, тетя и несколько магистров, а в спину из палатки неслись приглушенные крики Кона:
— Твари… Обманули…Умри, Найт! Я отомщу!