Бальный зал распахивал свои двери для всех приглашенных ровно в восемь часов вечера. И я уже была готова блистать и поражать всех своей красотой. Я надела зелёное роскошное платье, заказанное для меня Мариной. Оно, как и все мои наряды, было длинным, с рукавами до ладоней и с полностью закрытым лифом.
Хотя, казалось бы, на балу можно и декольте носить чуть глубже, и спинку приоткрыть, даже без рукавов можно было обойтись. Но правила этого мира были такими: чем знатней и заметный твой род, тем скромнее и сдержаннее нужно себя вести.
Простолюдины могли себе позволить шумное поведение, открытые наряды и даже неразборчивость в связях. А я аристократка, и должна быть, как любит повторять Марина, эталоном безгрешности, скромности и элегантности.
Раньше бы я поспорила с местным отношением к моде, но… Но муж у меня оказался опасно ревнивым, моя одежда хотя бы не будет причиной его архаровского взгляда на предполагаемого соперника. Я помню, как он смотрел на Лиона, а это же его родной брат.
Да и вымоталась я за сегодняшний день так, что бал не казался мне таким желанным, и соответственно, и мой внешний вид меня не очень заботил. Единственное, что для меня было, по-настоящему, важным, и на чем я настояла, несмотря на возмущение Марины, это моя обувь. Я отказалась надевать изящные бежевые туфельки на высоком каблуке, которые подобрала для меня она, а выбрала туфли-лодочки черного цвета на прямой низкой подошве, которые мне подарил на встрече с архаровцами мастер Румель. И уступила мне Марина в споре по выбору обуви только тогда, когда я жалобно заныла, что сейчас мне очень тяжело ходить на каблуках: и ноги отекают, и голова кружится, и боли в суставах появляются. Я так ныла, что не только сломила сопротивление Марины, но и сама поверила, что мне так плохо. Хоть ложись в постельку и накрывайся одеялом по самые ушки.
Как только Марина отправилась на поиски своего мужа, в нашу комнату вернулся Тим. Он переодевался в комнате Лиона, чтоб, как он сказал, не мешать мне и Марине. Увидев его, мне ещё сильнее захотелось остаться на вечер и ночь в комнате. Наедине с мужем.
Тим выглядел потрясающе в костюме, состоящем из черных брюк и темно-зелёного пиджака, который идеально гармонировал с моим платьем малахитового оттенка. Даже черный бандаж, поддерживающий правую руку Тима, делал его еще привлекательней. Или это мне так казалось?
Сафа мне уже говорила, что на гербе рода Чарх два основных цвета. Верхняя половина — малахитовая, нижняя — темно-зелёная. И на их фоне ледяной пульсар. Пока я вспоминала нашу с Сафой эмоциональную встречу и долгий разговор о моих с Тимом приключениях, сам он стоял и с неподдельным восхищением любовался.
— Сафира, ты красавица. Зелёный тебе очень к лицу. — Неожиданно сказал Тим, порадовав меня редким комплементом. Но трижды приятнее мне было бы услышать признание в любви.
— Благодарю, — чопорно поблагодарила я. — Зелёный цвет и вас не портит, дорогой супруг.
Тим сдавил губы, чтоб не рассмеяться от нашей новой шутки. А я решила добавить ему ещё комплиментов.
— Особенно вам шел зелёный, дорогой супруг, когда вы, как птенчик, сидели на дереве.
Прикусив верхнюю губу, Тим подавил смешок и вернул мне комплемент:
— На дереве, дорогая супруга, я не мог выглядеть лучше вас. И вам также шло валяние на траве и сидение в кустах.
Последняя фраза получилась немного двусмысленной, и сдерживать смех мы уже не могли. И стоять рядом, не обнимаясь, тоже смысла не видели. Положив Тиму голову на плечо, я, прикрыв глаза, немного расслабилась. После суматошного дня, в напряжении от предстоящего бала, на котором нас ожидали не только танцы, небольшая передышка была необходима.
— Сафира, — положив ладонь мне на затылок, чтоб я не поднимала головы с его плеча, проговорил Тим. — Можешь кое-что пообещать мне?
Я готова была пообещать Тиму все, что он только пожелает. И жизни бы не пожалела, чтобы сдержать слово.
— Я понимаю, что прошу о серьезной жертве. И… — Но Тим сам сменил тему, заставляя меня от нетерпенья самой представлять самые невероятные жертвы с моей стороны. — Я заметил, что ты надела другие туфли. Спасибо. Они, наверняка, красивее тех, что на каблуках…
— Всегда приятно радовать вас, дорогой супруг. — Вызвав веселую усмешку, я в нетерпении попросила мужа. — Тим, говори быстрее, что у тебя за просьба, пока я сама себе всякого не надумала.
— Я не буду на балу танцевать, больная рука — причина уважительная. — Это и так очевидно: как с одной рукой вести в танце и брать ответственность за партнершу? — И я прошу тебя также не танцевать на балу. — Быстро выговорив это, Тим посмотрел на меня исподлобья.
— Вообще? — Я тоже не собиралась на балу отплясывать весь вечер, но пару танцев можно же себе позволит? — Даже с дядей и Лионом?
— Лорд Чарх стар для танцев, а Лиону… будет не до нас.
Очевидно, что братьев Тим запугал, и запретил меня приглашать.
— Ладно, — неохотно согласилась я. Хоть на бал мне сейчас расхотелось идти окончательно. И так день был суматошный, что сил совсем не осталось, а сейчас и потанцевать не получится.
А день сегодня был не просто суматошный, он был сумасшедший. Наверно, стоило поблагодарить ректора Академии, что он позволил всем адептам, спустившимся с Пика Магии, отдохнуть и выспаться, а опрашивать нас и проверять наши слова начали только с утра.
Меня и Тима пригласили на первое разбирательство в восемь часов утра. Тим только успел выпить, наслаждаясь, чашку кофе, я ограничилась водой с лимонным соком.
Но по дороге нас перехватил доктор Дирб и буквально затащил нас в целительское крыло, чтоб осмотреть руку Тима.
— Смотрели вы ее уже! — Пытался отбиться Тим. Но против целителя идти невозможно.
Доктор Дирб сейчас провел не обычный осмотр магией, он заставил Тима раздеться до пояса, и, уложив его на кушетку, снял старую повязку, проверил, как идёт заживление лучевой кости, и в каком состоянии плечевые суставы. Потом передал мне систему для введения смеси из бутылки. Мне сказал ввести Тиму в вену иглу, а сам закрепил бутылку выше, на специальный крючок.
Те двадцать минут, пока смесь капала, укрепляя кости Тиму и ускоряя ее сращение, доктор Дирб уговаривал меня серьезно заняться целительством уже с четвертого курса. Он говорил, что именно целителем я принесу больше пользы Принципату. Потом доктор сделал новую фиксирующую повязку и выдал Тиму бандаж, чтоб он четыре недели ходил в нем.
Когда, вернувшись в комнату мы, наконец, надели форму, от которой успели отвыкнуть, и поднялись в приемную, нас уже ждали. В кабинете ректора, помимо самого ректора Мартазана, кураторов седьмого и третьего курсов, лорда Чарх, нескольких незнакомых мне представительных мужчин, находились адепт Вэдр и очень на него похожий мужчина. Нам сказали, что это отец Кона, один из богатейших людей Принципата и глава Объединения Гильдий Торговцев.
Мы с Тимом поприветствовали всех и заняли предложенные нам места. И дальше почти четыре часа нас опрашивали обо всех встречах на Горе с адептом Вэдр и его группой. Все что мы говорили, подвергали сомнению, каждое наше действие на практике критиковали. А Кон Вэдр, хоть и был непривычно тихим и сдержанным, но выглядел уверенным в своей правоте. Когда нас отпустили на необходимый "в моем положении обед", я уже была на грани нервного срыва.
Ясаман в столовой пыталась меня накормить, а Тим успокоить. А я с небольшими промежутками повторяла вопросы, которые просто не выходили у меня из головы:
— Неужели во всем обвинят нас, Тим? Вэдр же не может оправдаться?
Но никакие уверения Тима, что маги уже все выяснили, и они знают правду, что нас ни в чем даже не обвиняли, на меня не действовали. Разве можно поверить в то, что нас четыре часа подвергали допросу просто, чтоб определить степень вины адепта Вэдр и назначить ему, только ему, равноценное наказание?
Как человек из двадцать первого века я не очень-то верила в справедливое разрешение конфликта в подобной спорной ситуации. Когда с одной стороны богатство, а с другой — только я и Тим. Но я себе пыталась убедить, что и наш род не последний в стране, а мой дядя — видный политик, и ректор не допустит несправедливого решения. Но все безрезультатно. Мысли у меня было мрачные, обреченные, на грани с паникой.
Но, в принципе, настроение у меня в последние дни менялось быстро. Может, уже через полчаса я буду радоваться жизни и смеяться. А, может, наоборот, напугаю мужа настоящей женской истерикой.
Через час мы были вынуждены вернуться в кабинет к ректору.
Нас снова очень вежливо пригласи сесть. И перед всеми выступать начал один из сидевших в кабинете мужчин, входивших в комиссию.
— Прежде чем я зачитаю решения, которое вынесла комиссия по нескольким жалобам, — начал он, — я хотел бы предложить леди Чарх покинуть наше собрание. — И лично для меня добавил. — Вам не стоит нервничать. Не хотелось бы, чтоб из-за этой волокиты пострадал будущий наследник лорда Чарх. — И он поклонился моему дяде.
— Лорд Брис, моей племяннице лучше остаться, и лично увидеть, как торжествует справедливость в Принципате. А как иначе мы взрастим себе достойную смену? — С ответным поклоном проговорил дядя.
И я хотела остаться, чтоб быть рядом с Тимом. Неужели в другом месте я буду меньше нервничать?
Представитель Главы Принципата, входивший в комиссию на практике, начал зачитывать решение по первой жалобе на нас адепта Вэдр.
— Исходя из перечисленных обстоятельств, — откладывая один лист в сторону, проговорил лорд Брис, — нападение адепта Найт на породистую собаку семьи Вэдр признается правомерным. Адепт Найт, согласно всем собранным доказательствам и свидетельству подопечных адепта Вэдр, только защищался.
Тим слегка улыбнулся, но выглядел довольным.
Потом мы внимательно слушали отчет о проведенном расследовании по жалобе о нападении на адепта Вэдр у реки. Я только удивлялась, неужели Кон Вэдр сам верит в то, что он просто шел к реке, чтоб набрать воды. Но перед ним выскочил Тимир Найт, в оборванной одежде и начале его оскорблять. Беспричинно. Только дружелюбная собака, виляя хвостиком, заставила Тимира замолчать. На этом стороны могли разойтись, не усугубляя конфликт, но неожиданно с истеричными воплями выбежала я. Кон хотел удостовериться, что мне не нужна помощь, но я брызнула ему в лицо жидкостью с криком, что это кислота глототраза. Он не мог не поверить мне, и закрыл лицо руками. А собака пыталась защитить хозяина, но я не пожалела это благородное животное. После того, как я вылила на нее вторую бутыль кислоты, собака бросилась в реку и утонула.
При последнем слове я рассмеялась, не сдержавшись:
— Да эта псина за секунду преодолела реку и спряталась в лесу! — Возмутилась я наглой и глупой лжи.
— Адептка Чарх, вы хотите покинуть собрание? — Вежливо спросил ректор. Я извинилась и продолжила слушать, хоть негодование переполняло меня все больше.
А Тим наклонился к моему уху и сказал:
— Не нервничай. Нас комиссия ни в чем не обвиняет. Просто послушай, как все представил Вэдр. Интересно же.
Мне не были интересны бредни Кона, я сейчас с удовольствием провела бы все время до бала в замке Чарх. Мы бы с Мариной сплетничали, пока нас мыли, массажировали, обертывали, увлажняли, красили и наряжали нанятые ею мастерицы. Или просидела с Ясаман, позволяя ей заботиться обо мне. Даже выслушивать, как Сафа без нас скучала было намного приятнее. А я вынуждена тратить свое время здесь.
Между тем лорд Брис отложил и второй лист.
— Комиссия считает обвинения адепта Найт и адептки Чарх в этом вопросе надуманными. Собака оказалась жива, ее уже перевезли в вольер и оказали необходимую помощь. Хотя, должен заметить, что животное само избегало света и ожоги у него незначительные. Собака инстинктивно определила степень опасности жидкости на ее шерсти, чего не смог сделать маг восьмой ступени. По этому вопросу у комиссии замечание ректору Академии. Магистр Мартазан, почему адепт выпускного курса вашей Академии не проверил, чем его обрызгали? Подобные практики не могут не входить в программу обучения. Этот вопрос и пропажа подопечного из группы адепта Вэдр — поводы для серьезной проверки Академии.
Тим придвинулся ко мне и сказал очень тихо, чтоб никто больше не слышал:
— Вот все и решилось. А ты переживала.
Но лорд Брис не закончил, и нам пришлось снова внимать ему.
— Если кто-то недоволен вынесенным решением или хочет поделиться дополнительной информацией, комиссия готова вас выслушать. И, при необходимости, провести повторное расследование, проводя допросы всех участников специальными зельями.
Вслух выражать недовольство ни старший, ни младший лорд Вэрд не стал.
Только встал Тим, что вызвало удивление всех в кабинете, кроме дяди.
— Ректор Мартазан, уважаемые представители Главы Принципата, я согласен на пристрастный допрос, — в кабинете поднялся шум. Тиму пришлось переждать, пока все успокоятся. — Я, повторяюсь, согласен на допрос под специальными средствами, чтоб все признали мое право на месть лично адепту Вэдр за постоянные унижения моей чести в течение двух лет обучения…
— У нас были дуэли! — Вскочил адепт Вэдр. — Найт уже использовал это право.
— …а также за отказ снять татуировку подчинения с моей супруги (я предложил втрое выше той суммы, что принято по закону) и нападение на мою жену, хотя всем было известно, что она находится в ожидании ребенка.
Отец и сын из рода Вэдр вскочили, и начали возмущаться несправедливыми обвинениями. Лорд Брис потребовал соблюдать тишину и не перебивать говорящего.
А Тим, как будто его и не прерывали, продолжил:
— Также я считаю, что имел право отомстить адепту третьего курса за обман и мошенничество. И воспользовался своим правом на Горе. Магистр Мартазан, адепт из группы Вэдра, которого вы ищите, находится связанным в шалаше по этим координатам. — И Тим в оглушающей тишине передал лист бумаги ректору.
А лорд Брис сказал, что, как только пропавшего адепта привезут в Академию, они рассмотрят и этот вопрос. И, встряхнув следующий лист, начал его монотонно зачитывать.
— Третий вопрос, рассмотренный комиссией, касается жалобы лорда Чарх на семью Вэдр. Он требует за неоднократные угрозы в адрес своего зятя запереть адепта Кона Вэдр в монастыре на неограниченный срок. С целью обезопасить жизнь и честь племянницы и зятя.
Я в шоке посмотрела на Тима и встретилась с его удивлённым взглядом. А потом мы оба восхищённо уставились на лорда Чарх. Удивительно, как этот недружелюбный суровый мужчина вырос в моих глазах с момента первой встречи. Определенно, в его лице мы с Тимом обрели настоящего главу рода и защитника. Хотя бы до тех пор, пока служим его идее возрождения рода.
Мне нравилось, что в любом спорном моменте здесь было возможно сослаться на проверку под зельем или веселящим газом. Стоило только пригрозить допросом с их применением, как лорд Вэдр и Кон Вэдр признали за собой вину по последнему вопросу и извинились перед нами и дядей за недостойное поведение. И обещали, что с их стороны представителям рода Чарх ничего не угрожает.
Объявили перерыв. И мы с Тимом отправились в нашу комнату. Мне было необходимо отдохнуть и осмыслить все произошедшее.
Я вытащила из футляра свое бальное платье, туфли достала из коробки, и ещё множество мелочей заняли стол и стулья. Тим долго смотрел на мои бежевые туфли на высоком каблуке, очень дорогие и, наверняка, удобные. Только надев их, я стану заметно выше его ростом. Тим ничем не показал, что это будет его стеснять. Но мне было понятно и без слов: найдется с десяток человек, которые не упустят шанс уколоть Тима, оскорбить его хотя бы взглядом, выразить удивление тем, что недостойный присутствовать на важных мероприятиях выродок, ещё и смеет сопровождать женщину значительно выше себя ростом.
Тим встряхнувшись, достал что-то из-под моей подушки и протянул это мне на раскрытой ладони. Я взяла в руки маленький, на одну ладонь ларец. Деревянный, продолговатой формы, с углами, отделанными кожей. Я аккуратно, боясь сломать, ухватилась пальчиками за кольцо на крышке и откинула ее. И увидела лежащий на черном шёлке браслет. С изумрудами и жемчугом, тот самый, о котором Тим рассказал мне на Горе.
— Красивый. Спасибо. Именно таким я его и представляла. — Я захотела вернуть браслет в ларец, но Тим предложил мне надеть его на бал. Я немного растерялась, потому что на правой руке у меня уже был брачный браслет, а на левой я носила надетую ещё на свадьбе серебряную цепочку с кулоном. Она, конечно, была простенькой, но мне очень понравилась. Я протянула Тиму левую руку, два браслета на руке ещё ничью жизнь не усложняли. Тем более я могу простой браслет запрятать под рукавом платья, а новый будет красоваться на моем запястье у всех на виду.
— Может, лучше снять дешевое украшение? — Спросил Тим, ещё не застегнул замочек на моей руке.
— Это не дешевое украшение, Тим, а твой первый подарок мне. И он мне нравится.
Тим, недоверчиво хмыкнул, но потом улыбнулся. И, наконец, исхитрился застегнуть замочек браслета одной рукой. А я, вернув свою руку, стала разглядывать ларец.
— Я бы купила такой же для Марины. — Сказала Тиму. Деревянный ларец, использованный Тимом как упаковка, начинал мне нравиться даже больше, чем браслет. Было очевидно, что над ларчиком с любовью трудился очень талантливый мастер. Все детали на нем были завершенным: четыре маленькие ножки, изображение ягод и листочков на всех сторонах и крышке.
— Эта поделка стояла под твоей подушкой всю сегодняшнюю ночь, а ты ее даже не почувствовала, — заметил Тим.
— Я больше спала на твоей подушке, и на тебе, — заставила я мужа смутиться. — И это не поделка, ларчик — произведение искусства. Я бы даже сказала, что это шедевр. Хотелось бы познакомиться с мастером.
— Зачем? — Удивился Тим.
Я пожала плечами. А зачем обычно знакомятся с гениями своего дела?
— Чтоб сделать покупки, как уже сказала, и может, выразить восхищение его талантом.
— Купить у него ничего не получите, а восхищение можешь выразить прямо сейчас. Это я коробочку сделал. — Улыбнувшись от моего удивленно взгляда, Тим пояснил. — Ещё на четвертом курсе. Это была самостоятельная работа по "Введению в искусствоведение".
— Ты, наверняка, получил высший балл. — Похвалила я лично Тима
— Конечно. — Не стал скромничать Тим. — Мне даже зачёт досрочно поставили.
Такому талантливому мастеру я решила выразить восхищение не только словами, тем более Тим сам говорит, что поступки лучше слов.
Но нам помешал Лион, который пришел через полчаса, как мы покинули кабинет ректора с новостями: Кон Вэдр и Чмир Рват не допускаются к дипломному экзамену и считаются окончившими только шесть курсов Академии. Адепта Вэрд наказали за потерю подопечного, которого выкрал и спрятал Тим. А также Вэдр неправильно повел себя, когда я брызнула ему смесью в лицо. Он должен был проверить, что это за жидкость, а не ходить с перевязанным лицом и руками, доверившись мне. Этим он подверг опасности свою группу, в которой не было магов выше седьмой ступени. А Чмир Рват просто не дошел к подножию Горы. Но на Выпускном бале присутствовать будут оба. И ещё семья Вэрд должна выплатить компенсацию нашему роду за нападение на меня, которое ещё может отразиться на наследнике рода Чарх.
— В общем, ваш лорд Чарх обложил штрафами и компенсациями семью Кона. — Радостно закончил Лион.
Мы ещё немного поговорили, смакуя детали проверки, и только Тим выпроводил Лиона, как нас снова вызвали к ректору. Тим хотел пойти сам, но как я его одного отпущу?
В кабинете ректора я ожидала увидеть прежний состав, но сейчас нас ждала только одна высокая зелёная женщина. Наверняка, она принадлежала к той же расе, что Ян и Ясаман.
Зелёная женщина представляла Академию Древа, адепты которой и готовили Пик Магии к нашей практике. Нас представили друг другу, и леди Маржаж, сложив руки на столе, приготовилась к долгому разговору.
Сесть нам не предложили, но стоять я была не в состоянии. И я, извинившись, заняла ближайший стул, а Тим встал у меня за спиной.
— Адепты Чарх и Найт, — слегка коверкая слова, обратилась она к нам и сразу начала задавать вопросы. — Как получилось, что именно на вас напали гремучие лианы? С тех пор как государство запретило их выращивать, лианы стали исчезать. И только чтоб сохранить этот вид плотоядных растений, мы оставили несколько побегов на Пике Магии, в самых труднодоступных местах. За последние десять лет они ни на кого не нападали. И они обычно не агрессивны, просыпаются только ночью, раздражает их только шум.
— А привлекает их все теплое, — дополнил Тим, — что, схватив, они протискивают себе к корням и там высасывают в течение часа.
— Очень умный мальчик, — сказала странная любительница гремучих лиан.
— Тим, — обернувшись, обратилась я к нему, — на обрыве же был не просто побег, а что-то страшное со множеством хватких веток?
— Лиана могла разрастись, — нейтральным голосом заметила зелёная леди.
— Разрастись? Только разрастись? — Несмотря на то, что Тим сжимал мое плечо, сдержать возмущение я была неспособна. — Ваша лиана стала смертельно опасной! Она чуть не унесла меня к корням. Тим бил ее пульсарами, но все равно не смог скрыться от ее… веток. Он руку сломал и упал с обрыва.
— Эта девочка очень несдержанна. — Пожаловалась она на меня ректору. И обратилась ко мне. — И позвольте спросить, почему вы называете старшего адепта и своего руководителя по имени и сидите, когда он стоит?
Вот что значит: лучшая защита — это нападение.
— Тим мой муж, — сказала я это, почему-то, неуверенно.
— В отношении мужа также следует соблюдать правила приличия. — Не стала она сдаваться. — Не стоит поддаваться порывам! Обращайтесь к мужчине, связанному с вами супружескими узами, особенно при свидетелях, по статусу «адепт» или «лорд». Но, если нежность между вами ещё свежа, допустимо также обращение «дорогой супруг».
Тим, нажимая на мои плечи, не позволил мне вскочить, а когда я хотела высказать все, что я думаю о их лианах хотя бы сидя, Тим меня прервал:
— Благодарю за урок, леди Маржаж, преподанный моей дорогой супруге, — обратился он к этой поборнице традиций. — Мы с дорогой супругой обязательно будем соблюдать правила приличия, особенно при свидетелях.
Я подняла руку, чтоб смахнуть с плеча ладонь Тима, который продолжал стоять за моей спиной. Но поймав смеющийся взгляд ректорат, я решила вначале присмотреться и к мужу. Ректор сидел, сжав до тоненькой ниточки губы, чтоб не разразиться хохотом. Оглянувшись, я заметила, что и Тим с трудом сдерживает свое веселье, он с нетерпением переставлял ноги, и отворачивался от леди, с которой только что был так внимателен и почтителен.
Значит, он шутил… Ничего, я тоже шуточки люблю.
Я, подражая интонации Тима, обратилась к леди:
— Я полностью согласна с дорогим супругом, леди Маржаж. Мы обязательно будем соблюдать правила приличия при свидетелях, даже если нам будет очень сложно сдерживать свои порывы, по причине все ещё свежей нежности между нами.
Леди Маржаж благосклонно кивнула, а ректор, закрывшись ото всех журналом, чуть не сполз, от смеха, со своего кресла. А Тим присел за моим стулом и беззвучно хохотал.
Когда мужчины смогли взять себя в руки, поборов приступ смеха, удивленная их поведением леди Маржаж, сказала, что Академия Древа признает за собой вину и выплатит Академии Свободной Магии и роду Чарх компенсацию за нападение гремучих лиан.
А вопрос с ядовитой юрзой разобрать вообще оказалось просто. Оказывается, эта опаснейшая змея была домашней питомицей одной из адепток их Академии, и, проснувшись от зимней спячки, неожиданно сбежала.
— Я, как представитель Академии Древа, приношу вам своё извинение за неудобства, что вам пришлось перенести. Но, так как укушены вы не были. Более того, вы сами умертвили нашу змею и полакомились ее нежнейшим, полезнейшим и вкуснейшим мясом, компенсацию по этому вопросу вам выплачивать не будут.
В дальнейших переговорах леди Маржаж участвовать не собиралась и попросила открыть ей портал, чтоб она вернулась в свою Академию.
Вернувшись, проводив ее, ректор посмотрел на меня и Тима, вставших со стульев при его возвращении, и заявил:
— За все время, что я работаю в Академии, ни одному адепту не выплачивали столько компенсаций, как вам. — Сев на свое кресло, ректор махом руки указал нам на дверь. — Но у самой двери мы обернулись на вопрос магистра Мартазана. — А знаете, адепты, что самое неприятное? — Я ждала ответа на этот вопрос с гнетущим чувством. — Самое неприятное, что я сейчас хочу нежнейшего, полезнейшего и вкуснейшего мяса юрзы, но достать его невозможно.
По-моему, мы с Тимом одновременно недоуменно моргнули. И ректор отпустил нас готовиться к балу, до которого оставался неполный час. Тим отправился в комнату к Лиону, чтоб одеться, помогая друг другу. Или просто не мешать мне и Марине.
Но все часы переживаний остались позади, когда, распахнувшись, высокие двери бального зала, пропустили всех адептов-выпускников с приглашенными парами в роскошное, подготовленное к важному мероприятию, помещение. От ослепляющего яркого света и блеска драгоценностей на дамах и оглушающей громкой музыки я крепче ухватилась за локоть Тима.
Мы под руку вошли в зал пятыми.
Четверо других выпускников, сдавших практику, также были не одиноки, у них на боку висли адептки младших курсов.
Адепты Кон Вэдр и Чмир Рват уже находились в зале, как гости, приглашенные поприветствовать пятерых адептов, сдавших практику и допущенных до дипломного экзамена. Хотя многие считали, что после сданной практики, закрыть экзамены и зачеты совсем не сложно.
Как только мы вошли в зал, ректор поднял на возвышенность, установленную центре зала и обратился к собравшимся:
— Приветствую всех в зале. Сегодня важный день, каждый из вас может лично поздравить пятерых выпускников Свободной Академии Магии, показавших на Пике Магии свои знания, мастерство и лидерские качества. Встречайте адептов Академии Магии, прошедших с честью все испытания на Горе Пик Магии: Станислас Лим, Ромир Литс, Витор Наут, Лион Найт, Тимир Найт.
И Тим, вслед за сокурсниками, поднялся на возвышенность.
— Адепты, впереди у большинства из вас экзамены и зачёты, но это не мешает нам всем поздравить каждого из вас с пройденным испытаниями. И пожелать достойной жизни на благо Принципата и своего рода. А сейчас я хочу огласить результаты практики.
И ректору передали исписанный лист бумаги, который он стал зачитывать магически усиленным голосом, который разносился по всему залу.
— Адепт Витор Наут. На Горе из возможных ста баллов набрал семьдесят девять баллов. Ему уже поступили предложения продолжить обучение стажёром и приступить к работе в Министерстве Безопасности и Министерстве Охраны природы.
— Адепт Станислас Лим. На Горе за двадцать дней практики набрал восемьдесят два балла. Стажёром его приглашают в Министерство Безопасности и Гильдию Торговцев.
— Адепт Лион Найт, пройдя достойно все испытания, набрал восемьдесят пять баллов. Его приглашают стажёром в Министерство Внешней Политики и младшим офицером в Постоянные Государственные Магические и Вооруженные Войска Принципата Сотни Объединенных Земель.
— Адепт Ромир Литс, достойно прошел все испытания и набрал восемьдесят семь баллов. Его приглашают стажером в Министерство Внешней Политики, Министерстве Охраны природы, а также ему предложили место советника главы Объединения Гильдий Торговцев.
Я с замершим сердцем наблюдала за Тимом. Стоя в ряду со своими сокурсниками он выглядел очень спокойным и вместе со всеми хлопал, когда зачитывались приглашения на работу выпускникам. Я очень хотела, чтоб Тиму поступило хотя бы два приглашения на работу, как и всем остальным. Хотя я знала, что без работы он не останется, но официальное приглашение в министерство или другое знаковое место очень почетно.
— Адепт Тимир Найт, единственный, за последние десять лет, выпускник, сумевший набрать за практику максимально возможные сто баллов. — Всем адептам хлопали, когда объявляли их баллы, а сейчас в зале захлопали только я, дядя, Марина, братья и родители Тима. — Поэтому адепт Тимир Найт получает также высший балл по всем экзаменам. И может уже завтра забрать свой диплом и приступить к работе на благо Принципата.
Сейчас уже хлопали не только близкие Тиму люди, открыто уважение его успеху выразила половина зала.
— Тимир Найт получил приглашение на работу помощником секретаря Старшего Министра, стажером в Министерство Внешней Политики, младшим офицером отряда архаровцев при Министерстве Безопасности, младшим офицером в Постоянные Государственные Магические и Вооруженные Войска Принципата Сотни Объединенных Земель, помощником Главного артефактора, а также ближайший год за адептом Найт остается место ассистента на кафедре Боевой и Защитной магии в Свободной Академии Магии.
Сейчас хлопали все, и, кажется, не только руками. Военные и несколько приглашенных, подозрительно похожих на знакомых мне архаровцев, еще и ногами топали. А все сокурсники буквально вырывали Тима друг у друга из рук, пытаясь обняться с ним. А Тим в это время оборачивался в сторону зрителей и ловил мой взгляд.
Когда сияющие, как начищенные пуговицы, адепты спустились с возвышенности, каждого из них окружили родственники и друзья. А у меня не получалось приблизиться к мужу, потому что архаровцы и военные оттеснили его к стене и громко, перебивая друг друга, уговаривали вступить именно в их ряды. Знакомый архаровец, который когда-то бил Тима, напоминал об обещании вернуться к ним. А армеец доказывал, что Вооруженные и Магические Силы Принципата лучшее место для Тимира. Ему даже без денежного взноса сразу дадут звание младшего офицера. Будет отдельная комната и полное государственное обеспечение.
Тим смог выглянуть из их окружения и протянуть руку мне. Когда я оказалась рядом с ним Тим серьезно спросил:
— Дорогая супруга, как думаете, какая мне форма лучше пойдет? Черная, как у архаровцев, или серая, как у армейцев?
Я уже привыкла, что Тим шутит при самых нестандартных ситуациях. Но шутя выбирать место работы, по-моему, немного легкомысленно. Я была за возвращение мужа к архаровцам. И, вообще, любое место было более подходящим, чем Армия, где Тим будет пропадать месяцами, а полностью принадлежать мне сможет только две недели через целых три месяца. Но говорить такое неправильно, поэтому отшутилась и я:
— А армейцев можно красить, как архаровцев, в фиолетовый цвет?
Тим смеясь ответил, что мне можно красить в любой понравившийся мне цвет только архаровцев.
Архаровец закивал, подтверждая слова моего мужа. А армейцы удивленно переводили взгляды с нас друг на друга.
Я громко вынесла свое решение, что быть Тиму младшим офицером архаровцев. И очень обрадовала этим его бывших сослуживцев.
Пока вокруг стоял шум, кто-то убрал с центра зала возвышенность, освободив пространство для танцев. Заиграла музыка, рядами выстроились пары. И кавалеры начали вести в танце своих спутниц. А я, любуясь ими и немного им завидуя, последовала за Тимом на балкон. И мы с Тимом, отбившись от всех желающих заполучить моего мужа не несколько слов, вышли на балкон. Здесь было тише и свежее. Музыка манила в танец уже не так непреодолимо. Но все равно я чувствовала себя обделенной. Тим принес нам сок в фужерах и пытался развлекать меня разговорами.
— Магистр Вайол сказал, что тебе тоже сессия засчитывается по итогам практики, — заметил Тим.
— Значит, мы с тобой зря мучились, сдавая зачёты и экзамены до практики. — Выдохнула я.
— Выходит, что зря. — Согласился Тим. Если бы я знал, что так получится…. — Разговор у нас прерывался уже не в первый раз.
Наконец, после минуты тишины, Тим серьезно сказал, заставив меня удивиться.
— Сафира, я тебя не ревную! Вернее, не настолько сильно ревную, чтоб лишать танцев. — Мне стало стыдно, что я тут как ребенок дуюсь, а Тим вынужден оправдываться. — Сафира, я опасаюсь, что Вэдр попытается тебе навредить. Или сделает это совершенно «случайно» кто-то другой. В танце сложно уследить за движениями всех танцующих рядом…
Я попыталась понять Тима, но не смогла не напомнить ему об обещании, которое дали оба лорда Вэдр.
— Это семья торгашей. Для них даже честь не так важна, как выгода. А мы сегодня заставили их выплатить очень большую сумму. И Кон распрощался с дипломом Академии, такое сложно просто забыть.
Я подумала, что танцы не так и важны. И зачем расстраиваться, когда можно потанцевать с Тимом в нашей комнате. И мы решили остаться на балконе еще совсем не на долго и незаметно уйти в нашу комнату.
Стоять в обнимку с Тимом, перебирая сегодняшние события намного лучше, чем танцы не с Тимом. Нас никто не отвлекал, никуда не торопил, но мы все же решили, что лучше, как и договаривались, покинуть бал пораньше. Хоть скоро и должен был начаться праздничный салют. Мы с Тимом под руки направлялись к дверям, когда наперерез нам двинулась леди Вэдр, она остановилась перед нами, закрывая собой путь и вежливо поприветствовала нас. Ответив ей также вежливо, Тим, постояв, крепче сжал мою ладонь и потянул меня в сторону, чтоб пройти к выходу, обойдя леди Вэрд.
Но она, уставившись на наши ладони, упрямо сжала губы и снова перекрыла нам путь к выходу.
Ее поведение по всем нормам было неприличным. Я оглянулась в поисках дяди или Марины, но увидела Кона Вэдр, который развернулся в нашу сторону спиной. А должен был подойти к нам и, улаживая назревающих конфликт, увести из зала свою родственницу. С другой стороны к нам заспешил Лион.
— Тимир, что ты в ней нашел? — Неожиданно спросила она моего мужа, впервые обратившись к нему по имени. — Я бы лучше заботилась о тебе…
В этот момент к нам приблизился Лион. Он делая комплименты Жиссе Вэрд и расспрашивая ее о двух «сорванцах», отвлек ее от нас и увел в сторону. А мы продолжили свой путь, только волнение мое почему-то нарастало. Уже у самой двери мы услышали крик Лиона:
— Тимир!
Мы с мужем оглянулись одновременно. Я заметила только, как ко мне подлетает ярко-красный пульсар, а потом я и Тим отлетает от ослепляющей вспышки в разные стороны.
Один…
Два…
Три…
Мои родители врачи. Мама — детский травматолог, как все говорят, очень хороший специалист. Три дня в неделю она работает в государственной больнице, спасая всех, кого к ней приедет беда. А два дня зарабатывает в частной, очень дорогой клинике. Сюда к ней могут попасть только обеспеченные пациенты. Может быть, когда-то она была восторженной студенткой, воспринимающей медицину, как служение человечеству. Но жизнь научила ее быть реалисткой, и, рационально распределяя твои силы, получать достойную оплату за свои труды.
Папа долгое время проработал заведующим травматологического отделения в больнице. Но, как однажды, сказала мама, перегорел. Он переучился на врача лечебно физкультурной гимнастики, открыл свой кабинет с тренажерами и теперь помогает тем, кто уже перенес сильную травму и нуждается в реабилитации. И ещё папа преподает в местном медицинском колледже. Мама с папой один раз в год обязательно выезжают за пределы страны на отдых. При этом оплачивают учебу двух старших детей, моих брата и сестры, в Лондоне.
А я была третьим ребенком и самой неисправимой лентяйкой. Училась в школе хорошо только потому, что учеба мне давалась легко. И учителя все были замечательные, и класс дружный. Но о будущей профессии я думала нечасто, хоть с подругами и научилась делать уколы. Мне нравилось гонять на мопеде, сидеть в интернете и просто веселиться. Мама пыталась выдать меня замуж за "хорошего парня", но тут у меня очень вовремя появилась фобия. Папа говорил, из-за моей любви к скорости, что я доиграюсь… А я отвечала, что мама меня вылечит, а папа снова поставит на ноги. Но, кажется, все это было в другой жизни.
А в этой — я находилась во тьме, сквозь которую иногда пробивались голоса.
— Тимир, сынок, отдохни хоть немного. Доктор Дирб сказал, что твоя жена ещё долго проспит. — Говорил женский голос.
— Мама, уезжайте. Оставьте меня с Сафирой. — Отвечал мой Тим.
Следующий раз, когда я как бы проснулась, с моим мужем говорил дядя:
— Тимир, я сам не собираюсь прощать покушение на Сафиру. Надо только не оспаривать прошение семьи Вэдр на ее пожизненное пребывание в монастыре.
— Чтобы Жисса жила в монастыре? Она пыталась убить Сафиру и жить права не имеет.
— Она и не доедет до монастыря. Но ее семья сохранит свое имя чистым…
Я слышала ещё много обрывков разговоров. Голос Тима всегда был рядом со мной. Его жалели и уговаривали пойти отдохнуть. Его ругали и называли слабаком, что он «чахнет» над живой женой. Ему объясняли, что моя жизнь вне опасности. Просто защитный артефакт на моей руке — серебряный простенький кулон на цепочке, повязанной на запястье — воспринял нападение, как угрозу жизни младенца и усыпил меня, чтоб я полностью восстановилась, не навредив будущему ребенку.
— Тимир, откуда у тебя этот уникальный артефакт? Такие редкости сейчас только в семейных сокровищницах хранят. — Спрашивал голос доктора Дирба. А Тим ответил, что купил его из сочувствия у одной девушки несколько лет назад. А потом подарил мне. Даже сейчас во мне проснулась ревность: что это за девушка? Не в публичном ли доме она обитает? Чем ещё из сочувствия помог ей мой муж?
Но вопросов моих Тим слышать не мог, он, вообще, говорил меньше, чем я хотела его слышать. Мне не хватало его голоса и смеха. Если я его видеть не могу, хотелось бы хоть больше слышать его голос.
Я считала, загадав какую-нибудь цифру, чтоб проснуться, произнося ее.
Три.
Два.
Один.
— О, сестра, проснулась, — прошептал голос Лиона рядом, когда я начала моргать. — Как хорошо, что ты не умерла, будешь сама нянчиться с Тимиром, он уже всем здесь надоел.
— Почему? — Спросила я немного охрипшим голосом.
Тим же очень неприхотливый, он никогда не станет никого утруждать. Вряд ли он сделает что-нибудь, чтоб от него окружающие устали.
Лион пожал плечами:
— Тимир не ест почти, и пьет только кофе, чтоб не спать. Мы боялись, что он возле тебя и умрет. Если честно, надоело за него переживать! Я в Армию хочу.
Лион всегда будет раздолбаем, думающим только о своем комфорте.
— Сафира, ты обязана снова меня спасти. — Вдруг ещё тише зашептал он. — Ясаман увела Тимира в столовую, когда он вернётся, сделай, пожалуйста, вид, что ты все ещё спишь. А потом с криком проснешься.
Я недовольная этим планом нахмурилась.
— Не хочешь? Тогда проснись со стоном… Или просто проснись чуть позже, но обязательно в присутствии Тимира. Чтоб он не стал снова ревновать тебя ко мне. А то рука у него тяжёлая и он, вообще, нервный стал. Хуже, чем всегда. — Пояснил Лион.
Тим вернулся через пару минут, Лион приложил палец к своим губам и направился навстречу брату. Я же закрыла глаза и повернула голову лицом к стене.
На тихий вопрос Тима, Лион громко ответил, я крепко сплю.
Тим, выпроводив брата, сел на мою кровать и, взяв мою ладонь, прижал к своему лбу.
— Сафира, мне Ясаман рассказала, как она учила тебя соблазнять меня. — Как будто к здоровому бодрствующему человеку обратился Тим. — Если бы я только знал, что ты тогда не шутила и не готовила ловушку. Как много времени мы потеряли!
Тим, кажется, пересел с кровати на пол и уткнулся головой в кровать, но ладонь мою из рук не выпускал.
— Сафира, просыпайся! Доктор Дирб сказал, что ты не можешь дольше семи дней спать. Если хочешь, я буду всегда говорить, что люблю тебя. И не устану повторять, что ты красивая и умная. И глаза у тебя… серые и волосы… длинные. Я выучу все красивые слова. — Даже в такой момент с эпитетами Тиму не везло. — Сафира, если захочешь, будем танцевать на каждом балу.
Я уже давно открыла глаза и смотрела на Тима. Он же, опираясь лбом в кровать, не мог меня видеть. Но после следующих его слов я не сдержала смешок:
— И еще я могу больше никогда не надевать носки…
Встрепенувшись Тим вскочил и в первый момент бросился к двери, но через пару шагов развернулся, и, приблизившись к кровати, обнял меня, целуя в щеки, губы. Он приподняв усадил меня в кровати, и крепко обнял, продолжая целовать.
А потом пришлось вызвать в Академию дядю и Марину. И они с Тимом перенесли меня в замок Чарх. Раньше не позволил это сделать доктор Дирб, опасаясь, что портальный переход может навредить мне и ребенку.
И впереди были почти два месяца каникул, которые я планировала провести, как самые настоящие медовые месяцы.