Алое пламя погасло.
Я уже бежала, но Марек меня опередил.
— Спит, — одобрительно сказал он, наклоняясь над Квентином и касаясь ему одному ведомой точки на шее. — Виртуозная работа. Или повезло?
— Какая разница, — устало сказал Анри, баюкая левую руку. — Едем.
— Е… что? — моргнула я.
— Ну не брать же его с собой! Дорогу в Галавер он и сам найдет, а ехать с ним следующие сутки — все равно что швырнуть факел в кучу сена и прыгнуть туда самим.
— А в Галавере?
— Остынет, — он пожал плечами. — Или остудят. Мне, знаешь ли, все равно.
— Я боюсь, что Анри прав, — мягко сказал Марек. — С Квентином все будет в порядке, насколько это возможно. Ты едешь?
— А? — Я оторвала взгляд от тела. То есть какого еще тела, он же живой! — Куда?
— В Галавер.
— Да, конечно… А Квентин?
— Остается.
Угу. А потом он прибудет в Галавер, и как я на него посмотрю?
Как предательница, ясное дело.
— Тогда и я остаюсь, — угрюмо сказала я. — Спасибо, что не убили, и все такое.
— Тебе решать, — Марек протянул руку. — Мы скоро увидимся.
— Еще бы, — вздохнула я, подавая свою. — Столько неотвеченных вопросов!
— Я хочу узнать о сестре, — ровно ответил Марек. — Но не здесь и, уж конечно, не сейчас. Анри!
— Иду, — кивнул тот. — Удачи в воротах, Лин.
— Когда прибудешь в Галавер, поймешь, что он имел в виду, — усмехнулся Марек. — До свидания.
— Прощайте, — уныло кивнула я. — Удачи.
Удачи в воротах? Я покачала головой, склоняясь над Квентином. Придумают же…
Он дышал, но слабо. Волосы запорошило пылью, а на раненой руке прибавилось ссадин.
Я почувствовала себя маленькой девочкой. И очень, очень одинокой.
Квентин… отзовись, а?
Солнце настойчиво кололо веки. Я открыл глаза.
— Выспался? — мрачно спросил женский голос. — Между прочим, уже половина четвертого.
— Пора обедать? — Я шевельнулся и обнаружил, что лежу на жесткой земле, а в бок упирается что-то прохладное и круглое.
— И обедать, и ужинать придется в другом месте, — Лин, скрестив ноги, сидела в двух шагах от меня. — Хочешь пить?
— Еще бы!
Я нашарил глиняный кувшин и сел.
Вода обожгла сухое горло, я не смог проглотить первые капли и закашлялся. И в теле была какая-то странная сухость. Ни огня, ничего.
Я отставил кувшин.
— Спасибо.
— Не за что, — Лин откинула прядь с лица. — Когда ты валялся без сознания, явился хозяин постоялого двора собственной персоной: как я поняла, его понукала жена. И велел нам убираться. Я такой крик подняла — сама себе удивилась.
— Представляю себе. — Зрелище и вправду рисовалось забавное. — И он отступился?
— Он-то отступился, но ночевать мы тут не сможем, — Лин виновато пожала плечами. — Еды я у него набрала. Заплатила в пять раз больше, чем стоило бы. Со страху, наверное.
— У меня есть деньги. Выберемся.
Я со вздохом поднялся. К удивлению, ничего не болело. К сухости добавилась странная легкость: словно я стал собой, сам того не заметив.
Когда де Верг выбросил вперед дразнящее алое пламя, я хотел стать собой. Пришпилить его к столбу, стереть в порошок. Наказать.
Я резко обернулся. Неужели?
— Лин… чем все кончилось? Кто-то погиб?
— Погиб? — Ее глаза расширились. — Нет. Ты совсем ничего не помнишь?
— Я… хотел уничтожить де Верга. — Я обвел взглядом двор. — Кстати, где он?
— Забавно: он сказал то же самое о тебе. — Лин встала вслед за мной. — Анри и Марек умчали в Галавер. Уломали хозяйского сына их довезти; боюсь даже представить, что Марек ему пообещал. А я осталась.
— Я заметил, — кивнул я. — И то, что ты провела несколько часов на жаре, — тоже.
— Ну, скажем, воду я принесла совсем недавно. Я бы утащила тебя в тень, но куда мне… — Лин нахмурилась. — Не о том говорим. Чем закончилась дуэль? Вспомни.
— Ты там была. Мы с де Вергом обменялись пламенем, потом… — Я непонимающе посмотрел на Лин. В глазах нет страха, значит…