— Подожди одну минуту, — попросил он.
— У нас было несколько часов.
Мне не хотелось с ним говорить и одновременно хотелось сесть рядом с ним, как в роще, у той осины, и говорить без конца. Простить друг друга, понять, сделать вид, что последних дней просто не было, и, может, их правда не станет…
— Я знаю, — вдруг улыбнулся Марек. — Сядь рядом. Пожалуйста.
Я достала из кармана зажигалку. Протянула ему:
— Вот… это твоя. Я ее не заслужила, наверное.
— Заслужила. Ты много чего заслужила… хорошую порку, кстати, тоже, — он вздохнул. — Я вот думаю: если бы Саймон сразу сказал нам, что последнего дракона из рода Кор зовут Квентин? Если бы Квентин сказал Саймону свое имя; не ограничился бы звучным «Кор»? Что было бы? Такая глупая игра — «если бы», и хочется играть в нее без конца, и нельзя…
— Ты хочешь сказать: что было бы, если бы я осталась твоей ученицей?
— Я бы хотел, — он взглянул на меня. — Оставь зажигалку себе, хорошо?
Он встал. Я осталась сидеть.
— Я думала, ты что-то хочешь сказать? — нерешительно и в то же время настойчиво произнесла я.
— Да в общем-то уже все… — Марек улыбнулся. — Ты же меня понимаешь. Идем.
Снаружи за эти несколько минут словно бы сделалось темнее. Неужели уже сумерки? Я оглядела двор. Анри, весь в черном, огненный круг, паутина, Вельер… И похолодела: Квентина не было.
— Идите, — Анри махнул рукой в сторону сада. — Там, за яблонями, лужайка.
Проходя мимо Анри, Марек посмотрел на него каким-то очень понимающим взглядом. Анри де Верг коротко кивнул и отвернулся.
— Он ведь может умереть, правда? — спросила я негромко.
— Запросто.
— Ты так легко это говоришь…
— Я не уверен, что Квентин не свернет мне шею, к примеру. Или себе — и тогда разобьемся мы трое. Мы очень хрупки, Лин. Тебе повезло, что ты не видела насколько.
С яблонь осыпались листья. Один упал мне на плечо, другой застрял у Марека на вязаном рукаве.
— Я в детстве любил гулять по саду, — сказал он, коснувшись рукой ствола. — Особенно осенью. Драконьим летом всегда тихо, в ветвях золото, под ногами шуршат листья, падают на плечи, обволакивают, гладят… Я раньше верил, что, если долго стоишь среди яблонь, сам превращаешься в дерево.
— Скорее, в гору листьев, — невольно улыбнулась я. — А вот и Квентин… ой!
На примятой сухой траве возлежал чужой и неуместный здесь дракон с тусклой чешуей. Темно-алая, с бордовым отливом, она приковывала взгляд, и я вдруг вспомнила о пятне крови на пустой кухне… и заметила, что Марек чуть подволакивает правую ногу.
— Садитесь, — произнес низкий голос, идущий, казалось, из ниоткуда. Разом нахлынули воспоминания: ночная библиотека, молнии в потемневших глазах, шуршащая бумага под рубашкой… растрепанные волосы и теплое дыхание.
Марек болезненно поморщился, обходя Квентина, но набросил связку — ремешки, петли, подобие седла — быстро и ловко. Я села, коснулась ладонью гребня… и вцепилась в него что есть силы: мы взлетели.
Вниз ушли яблони, качнулись и исчезли холмы; перевернулись перед глазами поля. В грудь бил упругий воздух, руки Марека, бесстрастные, как кожаные ремни, лежали на талии. Небо, синее и серое, вдруг оказалось рядом, а еще через минуту слилось с землей, и я поняла, что впервые вижу море. Мы снижались.
— Как быстро! — крикнула я. — Где мы?
— Квентин уже знал, куда лететь, — отозвался Марек. — Анри мог бы и не говорить ему. Сорлинн, конечно! Он должен был догадаться!
Сорлинн…
Впереди показался голубой залив. Квентин, должно быть, увидел его сегодня утром — или он был здесь раньше? В столице драконов — кажется, он видел ее во сне…
Мраморный островок приближался. Я уже различала статуи, точь-в-точь такие же, как их огненные двойники; видела гладкую, словно отполированную миллионами рук плиту… могла разглядеть отдельные ракушки…
Земля последний раз качнулась под ногами. Мы прибыли.
— Отвернись, — шепнул Марек, помогая мне слезть. — Это болезненно.
— Всегда?
— Часто.
— Не то чтобы очень, — Квентин запахивал на груди мантию. — Но спина болит до сих пор. Марек, вы не пробовали есть поменьше?
— Ты шутишь, потому что тебе страшно? — спокойно спросил Марек.
— Я не хочу, чтобы Вельер погиб, — Квентин присел на камень, тяжело дыша. — А часть меня хочет, чтобы все закончилось. И нашептывает, что гибель Вельеpa от рук Анри — лучший выход. Хороший выбор, правда? Вельер — или война.
— Война будет все равно. Безвременье все равно долго бы не продлилось. Ты ведь заметил, что историю делают одиночки? Вельер, я, ты. Достаточно одного человека, чтобы все вспыхнуло.
— Вулкан, который извергается каждые двадцать лет? — Квентин покосился на него. — Хорошо же вы представляете себе наш мир.
— У тебя есть блестящая возможность все изменить, — Марек указал на плиту между статуями. — Драконлор.
А мэтр, наверное, сейчас на Серых холмах и ни о чем не подозревает…
Квентин встал.
— Ты впервые на море, Лин?
Я кивнула.
— Тогда постоим тут немного. Просто постоим…
Я прислонилась к нему и обхватила обеими руками. Марек стоял рядом, и плащ его колыхался, как крыло. В ушах шумело море.
— Наверное, пора, — наконец прошептала я.
— Да… — Квентин очнулся, тряхнул головой. — Корлин был из рода Кор. Значит, тайник с книгой примет мою кровь. Марек, вы поможете?