8.
Ставрас отвел Шельма на довольно приличное расстояние от импровизированного лагеря, явно не желая, чтобы их услышали. Девочку-дракона он все это время нес на руках и, сгрузив на траву большой поляны, коротко скомандовал:
— Перевоплощайся.
Через миг рядом с ним, подогнув под себя хвост, лежал великолепный бронзовый дракон с порванным крылом.
— Э, — подал голос Шельм.
— В чем дело? — тут же обернулся к нему Ставрас.
— Я думал, она меньше, — честно признался шут.
— По человеческой трансформации не стоит судить о возрасте дракона, — наставительно произнес Драконий Лекарь. — Начнем с того, что в случае с Дирлин, она получила довольно серьезную травму на магическом уровне в дополнение к физической травме, поэтому для нее было проще превратиться в ребенка. Да и безопаснее, следует признать. А так, как ты можешь видеть, она вполне половозрела особь.
— Как грубо, — неожиданно проворчала дракониха. — Я все ж таки девушка, а ты обо мне как о корове дойной.
У шута, в прямом смысле слова, глаза на лоб полезли от такого тона, обращенного к великому и ужасному Драконьему Лекарю. Шельм как-то предпочитал льстить себе, что только он может позволить себе такую роскошь. А Ставрас расхохотался в голос и похлопал дракониху по бронзовому боку.
— Не переживай. Ты Шельму и так понравишься. Он у нас вообще слабость к драконам питает.
— Правда? — кокетливо стрельнув глазками в сторону застывшего столбом шута, осведомилась она.
— Правда-правда, — заверил лекарь и обратился к Шельму: — Ну, ты что застыл-то? Говорящего дракона что ли никогда не видел?
— Наяву не видел, — уязвлено буркнул Шельм, и подошел к ним с драконом. А потом неожиданно для обоих поинтересовался: — Дирлин, мне тут Ставрас сказал, что любой дракон подтвердит, что Драконий Лекарь не является драконом. А вот скажи мне, Радужный Дракон — это обозначение особенного дракона или титул существа, уже как таковым драконом не являющегося?
— Как ты правильно подметил! — восхитилась Дирлин. — Понимаешь, Радужного нельзя назвать драконом.
— Почему?
— Ну, вот у вас людей есть боги. И многие из них внешне похожи на людей и, порой, подвластны человеческим страстям и желаниям, так?
— Так.
— Но от этого они не становятся людьми.
— Значит, Радужный Дракон — ваш бог?
— Нет. Не совсем. У нашего племени нет богов…
— Зато есть Драконий Лекарь, — перебил её шут, хитро прищурившись, глядя в желтые глаза Ставраса.
— Ты заблуждаешься, — нарушила их переглядывание Дирлин. — Драконий Лекарь — он лекарь и есть. А Радужный он… нечто иное, чем человекообразное существо.
— Ну, спасибо, дорогая, — фыркнул Ставрас. — Обласкала.
— Значит, лекарь и Радужный не одно лицо? — не унимался шут.
— Ну, как они могут быть одним лицом?! — воскликнула Дирлин и от переизбытка чувств даже села на задние лапы.
— Понятно, — погрустнел шут, который уж было начал думать, что все-таки нашел разгадку Драконьего Лекаря.
— Раз ты выяснил то, что хотел, — нарушил его тяжкие раздумья Ставрас, — может быть, приступим?
— Да, конечно, — встрепенулся все еще задумчивый Шельм и подошел к Дирлин вплотную.
Опустился перед ней на колени, удобно расположившись между мощных передних лап. Дракониха медленно снова легла на траву. Шут протянул руки, упираясь в бронзовую грудь, закрыл глаза и прислонился к чешуе дракона лбом. Магический покров Дирлин, действительно, был довольно сильно потрепан. Шельм сосредоточился и начал перекачивать живительную силу, не обращая внимания на манипуляции Ставраса, занятого порванным крылом
Когда они закончили, Дирлин сразу же превратилась в человека. Юную девушку лет семнадцати-восемнадцати, с медно-рыжими косами и большими зелеными глазами. Очень хорошенькую, надо признать.
Но вымотанному до предела шуту было не до ее привлекательности. Зато девушка явно не собиралась мириться с таким пренебрежением к своей персоне с его стороны. Посмотрела в глубоко запавшие бирюзовые глаза парня и, недолго думая, кинулась ему на шею. Шельм опешил, инстинктивно шарахнулся в сторону и отвернулся, подставляя щеку вместо губ, когда Дирлин попыталась поцеловать его, вроде как в благодарность.
Ставрас, встретившись с полными муки глазами шута, вопросительно изогнул бровь, прочитав в них почти паническое: "Отцепи её от меня!"
— Я тебе совсем не нравлюсь, да? — взмахнув пушистыми ресницами, опечалилась девушка, но из цепких лапок шута не выпустила.
— Как можно, дорогая, — сладким голосочком пропел немного пришедший в себя шут и даже чмокнул её в аккуратный носик. — Но, прости, мое сердце принадлежит другому.
— Человеку?
— Э, не совсем.
— Девушке?
— Нет.
Озаренная догадкой девушка-дракон посмотрела через его плечо на стоявшего в стороне лекаря, тот с улыбкой развел руками. В её глазах мелькнуло странное выражение, но шут даже анализировать не стал, чтобы оно могло обозначать. Единственное, чего бы ему сейчас хотелось, оказаться от этого конкретно взятого дракона подальше.
— Это правда? — требовательно вопросила Дирлин у лекаря.
— Он говорит, что да, — кивнув в сторону шута, отозвался тот.
— А ты?
— Что я, дорогая?
— Как ты к нему относишься?
— Достаточно трепетно, чтобы уважать его чувства, — резко посерьезнев, бросил Ставрас.
Девушка замерла, медленно разжала руки и отступила.
— Прости. Я не хотела претендовать на того, кого ты выбрал для себя, — повинилась она, опуская взгляд.
— Еще не выбрал, — непреклонно произнес Ставрас. Подошел, взял Шельма, совсем растерявшегося от такого обмена любезностями за руку, и повел за собой. Дирлин поспешила за ними.