И снова вереск повсюду. Все тот же шорох, так похожий на далекий шепот.
Все те же холмы. Но не сумеречное утро. Закат. Кровавый как жуткое предзнаменование будущей неудачи. Для кого? Для них или для врагов?
Шельму хотелось верить, что в этот раз удача не обойдет их стороной.
— Ставрас, — позвал он.
— Да, — отозвался тот со спины.
Шут не обернулся:
— Скажи, а над тобой… она властна над тобой?
— Судьба?
Шельм кивнул.
— Нет.
— Ясно. Но надо мной-то властна.
— Не беспокойся, — его предплечья сжали теплые даже через ткань рубашки руки. — Насчет тебя я побеседую с ней отдельно.
— Как мы проникнем в город?
— Сквозь сон.
— Так в путь?
— Да. Поспешим. С рассветом моя магия в мире снов ослабеет, а нам с тобой еще обратно возвращаться.
Ром Берлуч спал сном честного человека. То есть, сладко и без сновидений. Ровно до того момента как его сознание, пребывающее в мире снов на самой поверхности, попалось под руку одному небезызвестному лекарю. Во сне доверенному лицу баро явились двое. Прекрасный юноша и зрелый муж.
— Кто вы?
— Смерть твоя! — возвестил голубоволосый юнец, сделав страшные глаза, за что и получил увесистый подзатыльник от старшего товарища.
— Извините, мы проездом, — бросил тот в ответ на ошалелый взгляд цыгана. Беспардонно подцепил спутника за шкирку и шагнул вместе с ним в разверзшуюся у них под ногами дыру. И уже из гулкой глубины добавил: — А вы спите, уважаемый. Спите.
Ром пожал плечами и последовал дельному совету. Поутру о странных посетителях он и не вспомнил. Действительно, часто ли вы помните тех, кого увидели во сне лишь проездом?
Они оказались в небольшой, уютной спальне, на кровати мирно посапывал хозяин корзиночного дома, как порой называли в Драконьей Стране жилые постройки Дабен-Дабена.
"Цыганский город как корзинка, легко сплести, легко расплести вновь…", как сказал один талантливый стратег прошлого, объясняя свое поражение. Цыгане всегда считались кочевым народом, и не зря. Их вольный город был так же подвижен, как весь народ, нигде не задерживаясь подолгу, так и кочуя по карте. Когда-то его пытались завоевать, но цыгане легко снимались с насиженных мест и, что немаловажно, везде имели свои уши. Пока тяжеловооруженная армия неприятеля ползла к городу, они переносили его, причем так быстро, что к приходу вражеских войск на том месте, где крестиком был отмечен процветающий торговый город, не оставалось ничего. Кроме брошенных временных построек, например, таких как конюшни, и опустевших пастбищ, вытоптанных табунами великолепных цыганских коней. Конечно, можно было бы попытаться преследовать обозы, но они легко разделялись, теряясь на обширной карте необжитых земель. А через какое-то время, за много лиг от прежнего места, вырастал новый Цыганский Город с тем же названием, "Дабен-Дабен".
— Ты что, застыл? — шепнул ему Ставрас, утягивая за собой из комнаты.
— Просто задумался, — повинился Шельм. — Смог бы я всю жизнь жить на чемоданах?
— Хм… знаешь, я бы точно не смог.
— Поэтому прочно обосновался в столице?
— Не совсем. Но поэтому тоже.
Город встретил их тишиной и запустением, что само по себе было странно. Цыгане так же считались ночным народом, поэтому Шельм, впрочем, как и Ставрас, ожидали увидеть несколько иную картину цыганской ночи. Шут поежился. От лекаря это не укрылось.
— Что-нибудь чувствуешь?
— Пока лишь то, что как-то неестественно тихо.
— Ты прав. Идем, — бросил Ставрас и пошел в сторону выхода с подворья цыгана, ставшего для них проводником по дороге снов.
— Ставрас, — легко подстраиваясь под его шаг, полушепотом осведомился Шельм, — а это нормально, что я чувствую себя материальным?
— Конечно, а в чем дело?
— И не ощущаю, что сплю.
— Шельм, считай, мы просто прошли через необычный портал, чтобы проникнуть в город незамеченными.
— То есть, мы переместились вместе с телами?
— Конечно. Причем, начиная с Вересковой пустоши. А во сне того цыгана мы оказались лишь затем, чтобы дождаться, когда за нами последуют наши тела. Теперь понятно?
— Более чем, — отозвался Шельм и мгновенно извлек из магического кулона свой необычный меч, закрепив ножны с ним за спиной.
Ставрас последовал его примеру, но на этот раз вместо двуручного меча в его руках материализовались два парных клинка, которые он тоже убрал за спину.
Шельм восхищенно присвистнул.
— Что же ты со мной не на них спарринговался?
— Пощадил твое самолюбие.
— Зря.
— Теперь знаю.
— Значит, как-нибудь…
— В следующий раз, — отрезал лекарь.
— Да, иду я, иду, — проворчал шут.
— Вот и не отставай. Не нравится мне это сонное царство.