Несмотря на серьезные ранения, Арлиан запомнил дорогу домой в мельчайших подробностях. Обе женщины не спускали с него глаз, Тириф молча сидел рядом. В голосе Ворона слышалась тревога, а когда Арлиан задел рукой окно кареты, он почувствовал острую боль. Ему хотелось поговорить с женщинами, успокоить их, но выражение лица Пушинки всякий раз его останавливало — она казалась не только испуганной, но и сердитой. У Арлиана даже появилось ощущение, что она боится его не меньше, чем других. Он никак не мог найти нужных слов, его отвлекал скрежет колес, позвякивание сбруи, стук лошадиных копыт и собственная слабость.
Лицо Киски ничего не выражало.
Арлиан никогда не был близок с Киской, но с Пушинкой дружил, и ее гнев его тревожил.
Так или иначе, но поездка была короткой. Когда экипаж остановился перед дверью Старого Дворца, Арлиан так и не успел произнести ни слова.
Он открыл дверь и вылез из кареты, прежде чем Ворон успел соскочить с козел; потом повернулся, намереваясь отнести в дом одну из женщин, предоставив Ворону заняться другой.
Тириф со значением посмотрел на его грудь, показал на залитые кровью руки, и Арлиан решил, что лучше ему отойти в сторону. Тириф и Ворон отнесли женщин в маленькую гостиную.
— Где мы? — спросила Пушинка, разглядывая позолоту, лепные украшения и ковры.
— Дома, — ответил Арлиан. — Добро пожаловать домой!
Пушинка пристально посмотрела ему в глаза.
— Ник, ты сошел с ума?
Арлиан, который вдруг почувствовал страшную слабость, был не в самом подходящем настроении для долгих дискуссий и потому нахмурился.
— Почему люди постоянно задают мне этот вопрос?
— Потому что ты ведешь себя как безумец! — завопила Пушинка. — Что с нами будет, когда сюда вернется хозяин дворца?
— Я хозяин дворца, — терпеливо ответил Арлиан. Он показал на Ворона и Тирифа. — Спроси у них.
— Возможно, он и безумен, уверенности у меня нет, — заявил Ворон. — Однако он настоящий лорд Обсидиан и действительно владеет этим дворцом.
— Но он же просто Ник! — запротестовала Пушинка. — Он… он никто!
— Теперь все изменилось, — возразил Ворон. Он перевел взгляд на Арлиана. — Когда-нибудь ты мне расскажешь, почему они называют тебя Ник.
Арлиан пожал плечами.
— Это не имеет значения. — Он улыбнулся.
— Не стану с тобой спорить, — ответил Ворон. — Сейчас нужно промыть и перевязать твои раны, пока они не загноились.
Арлиан с сомнением посмотрел на себя.
— Ворон говорит разумные вещи, — вмешался Тириф, и Арлиану пришлось согласиться.
— Принеси им одежду, — сказал он Тирифу. — И поесть. По их выбору.
Аритеянин кивнул, и Арлиан позволил себя увести.
Час спустя, дав себя перевязать и переодевшись, он вернулся в гостиную.
Женщины сидели на двух диванчиках. Киска надела черную шелковую тунику, доходящую до колен, а Пушинка выбрала бархатный халат.
— У нас не оказалось под рукой женской одежды, милорд, — объяснил слуга, прежде чем Арлиан успел прокомментировать наряд своих гостей.
— Все в порядке, — успокоил его Арлиан, подошел к Пушинке и поцеловал ее в лоб. Уловив запах ее волос, Арлиан широко улыбнулся. — Как я рад снова вас видеть!
— И я тоже рада встрече с тобой, — заявила Пушинка, глядя на него снизу вверх. — Но зачем ты это сделал?
— Что сделал? — удивился Арлиан.
— Дрался на дуэли! Ты же мог погибнуть! И мог убить Ванни!
Арлиан с недоумением посмотрел на нее.
— Он же держал вас в заключении, — сказал он.
— Ванни? О, он такой милый, — запротестовала Пушинка. — Бедный глупый мальчик!
— Ты говоришь о лорде Каруване? — на всякий случай уточнил Арлиан.
— Да, о лорде Каруване. Ванни.
— Лорд Каруван — маленький глупый мальчик? Да ему лет сорок.
Пушинка пожала плечами.
— Ванни все еще мальчик, — упрямо заявила она.
— Но он держал вас в рабстве! — напомнил Арлиан.
— Он нас не обижал! — воскликнула Пушинка.
— Он был одним из владельцев «Дома плотских утех», — сказал Арлиан. — То есть одним из тех, кто приказал отрубить вам ступни.
— Но Дома больше нет! — запротестовала Пушинка. — Все кончилось!
— Теперь — да, — мрачно проговорил Арлиан. — Во всяком случае, для вас.
— Но ведь с тех пор прошло больше двух лет! И все это время нам не нужно было никому угождать, кроме бедного Ванни. А он редко бывал с нами жесток, но даже когда нам доставалось, Ванни переживал и угощал нас вином и пирожными, чтобы загладить свою вину.
Арлиан молча посмотрел на нее. Пушинка никогда не отличалась рассудительностью и постоянством — отсюда и появилось ее имя, — но это уже слишком.
— Пушинка, — сердито произнес он, — Каруван приказал отрубить вам ноги! Он не возражал против убийства Розы и Шелковицы! Его следовало наказать за совершенные преступления.
Пушинка с недоумением уставилась на Арлиана.
— Убийство? — вмешалась Киска. — Роза и Шелковица умерли?