Громадный сводчатый вестибюль Дворца Теней был погружён в тишину, нарушаемую лишь завыванием ветра и мягким эхом шаркающих конечностей громадного насекомого, неуверенно ковылявшего по мраморному полу. Высоко над ним лучи приглушённого света пробивались сквозь расположенные по окружности арочные окна и рассекали сумрачный воздух. Из-за того что парящая на Якорной цепи скала Санктафракса медленно поворачивалась на потру, освещение менялось и тени танцевали.
Долгоногий паук на мгновение задержался у подножия взмывающей вверх лестницы и посмотрел ввысь.
Его кожа, такая же полупрозрачная, как и арочные окна высоко над ним, не могла скрыть движение крови по венам, биение шести сердец и медленное переваривание его вечерней трапезы в просматриваемом насквозь желудке. Свет отражался от его вибрирующих антенн, от кубка и от овальной бутыли, стоящих на полированном медном подносе, зажатом в когтях чудища. Паук внимательно прислушивался.
— Где вы, хозяин? Где вы? — бормотал он.
Он наклонил вбок клиновидную голову. Его антенны собирали неясные отзвуки голосов, звучавших по всему громадному зданию: пустопорожняя болтовня старой няньки Вельмы, лесной троллихи, мягкое мурлыканье девочки — молодой госпожи, углублённой в решение какой-то сложной задачи, и вот, вне сомнения из кабинета хозяина, сухой кашель.
— Я слышу вас, хозяин, — откликнулось чудище. — Уверен, новость, которую я принёс, надо слегка запить, — щебетнул он про себя. Сопровождаемый бренчанием кубка о бутылку, он начал подъём по лестнице.
Эту лестницу долгоногий паук знал хорошо. Но он знал и каждый другой закуток обширного Дворца Теней, его потайные камеры, западни, коридоры, ведущие в никуда, большой балкон, с высоты которого в течение вот уже многих столетий Высочайший Академик обращался к интригующим, строящим козни академикам. Более того, чудище знало и все дворцовые секреты. Его антенны улавливали шёпот, сплетни и кривотолки.
Паук остановился на первой площадке, тяжко, с присвистом, дыша, сознавая, что он не становится моложе. Он был стар даже для паука. Прошло сто восемьдесят лет с того дня, когда он вылупился из яйца в подземных садах бродильной колонии гоблинов, вдали отсюда, в Дремучих Лесах. Так давно, так давно…
Но вот нагрянули работорговцы. Они уничтожили драгоценные грибные грядки и захватили работавших в садах пауков. Но не Твизла, нет. Он был тогда молод, быстр и сообразителен. Услышав, как работорговцы проламывают стены, он спрятался, затаился, сделался невидимым. Затем, прячась в тени, он скрылся в Дремучих Лесах. Всё время прислушиваясь, всегда начеку. Тени стали его друзьями.
Твизл добрался до второй площадки. Когда-то здесь он впервые увидел своего нового хозяина — Линиуса Паллитакса, самого молодого Высочайшего Академика на памяти живущих, и его молодую жену. Она стояла у входа в гардеробную, смеясь над нелепым видом мужа в новом облачении, с Большой Печатью, болтавшейся у него на шее. Слегка неуклюжая из-за будущего ребёнка, такая милая и полная жизни, она казалась неуместной в пыльном старом дворце.
Твизл остановился.
Но вскоре после того наступила та страшная ночь. Он не хотел думать об этом: нянька-троллиха, бегавшая взад и вперёд, ужасные вопли из комнаты родов, всхлипывания молодого хозяина. Жалкие звуки. Ужасные звуки. И вдруг — тишина.
Твизл помотал головой и потащился к третьей площадке. Он ещё помнил, какой долгой казалась эта тишина, какой она была непроницаемой. Несмотря на свои чувствительные антенны, он не имел представления, что же случилось. Проходили секунды, одна, за другой… И вдруг, разорвав смертельную тишину, раздался самый расчудесный звук — детский плач. Голос молодой госпожи.
Линиус Паллитакс пережил страшную трагедию; он потерял жену, но он всё-таки вернул жизнь во Дворец Теней. «Это было, — думал Твизл, — почти как в прежние дни, когда я впервые прибыл в большой парящий город, когда дворец был шумным, полным жизни местом».
В те времена академиками в Санктафраксе были, в основном, учёные Школы Землеведения, занимавшиеся растениями и существами Дремучих Лесов. Даже его, Твизла, сочли чудом! Сам Высочайший Библиотекарь, величайший из землеведов, нашёл его, умиравшего от истощения в трущобах Нижнего Города, и доставил во Дворец. О, счастливые воспоминания!
Конечно, в те дни Дворец Теней назывался Дворцом Света. Его бесчисленные окна в цветных витражах заливали всё внутри блистающим светом, это было самое великолепное из всех зданий Санктафракса. И он, Твизл, странное существо, как бы созданное из стекла, был назначен хранителем Дворца.
Древний паук добрался до четвёртой площадки и остановился перевести дыхание. Времена изменились. Школа небоведения стала брать верх. Землеведение, казалось, вышло из моды. По всему Санктафраксу росли башни небоведов, всё выше и выше. По завершении строительства Колледжа Облаков Дворец Света был полностью окружён и погрузился в глубокую тень.
Вскоре начались Большие Чистки; землеведы были изгнаны из Санктафракса, волна за волной, и великолепный дворец Твизла стал Дворцом Теней. Твизл вздохнул. Последовали годы одиночества. Старый библиотекарь умер, Высочайшим Академиком был избран небовед. Он выбрал для своей резиденции одну из великолепных новых башен, а Твизла оставили следить за опустевшим Дворцом по своему усмотрению.
Но тени были его друзьями. Он остался, он слушал, он ждал.
И вот — примерно через шестьдесят лет — молодой профессор Школы Дымки Диниус стал Высочайшим Академиком.
«Ещё один небовед», — думая Твизл. Но он ошибся. Линиус отличался от других. Он уважал старину. Он поселился в старом дворце; стоя на балконе, он призывал прекратить соперничество и интриги, и вот тогда и наступит новая эра, когда Школы Земли и Неба будут дополнять одна другую, а не бороться между собой. Небоведам это не нравилось никогда. Они ворчали, они интриговали — Твизл все слышал, — но что они могли сделать? Линиус был Высочайшим Академиком!
Твизл остановился у двери кабинета хозяина и трижды постучал.
— Входи, Твизл, — послышался усталый голос.
— Новости от Шакала Ветров, хозяин, — сказал Твизл, входя в задымлённую комнату. — Он сообщает, когда собирается прибыть.
— Когда? — спросил Линиус.
— В три часа, хозяин.
— Ты куда меня ведёшь, Марис? — посмеивался Линиус с завязанными глазами, увлекаемый дочкой; его повреждённая левая нога слегка волочилась при ходьбе.
— Стоп! — скомандовала девочка, и Линиус почувствовал, как её тонкие пальцы возятся с узлом на затылке. Она освободила его голову от шёлкового шарфа. — Теперь можно открыть глаза, — сказала она.
Линиус послушно открыл глаза, потёр их и нагнулся к полузавершенной мозаике на столе перед ним.
Он задумчиво потёр подбородок.
Мягкий луч приглушённого жёлтого света метнулся по затенённой комнате при очередном повороте гигантской парящей скалы. Марис задержала дыхание. Понравится ему картина, которую она сложила из кусочков небесного кристалла, или было бы лучше создать что-то своё? Когда она начинала копию древней Квадратной Мозаики, эта идея казалась ей удачной. Несколько часов предыдущего дня Марис провела внизу, на обширном мраморном квадрате перед Большим Залом, измеряя детали сложного узора. Длина концентрических окружностей. Угол зигзагов молний. Потом из этих фигур она составила общий эскиз, по которому старалась выложить копию как две капли воды похожую на оригинал.
Отец, взял эскиз в руки, взглянул на него, отложил в сторону и вернулся к незавершённой мозаике.
— Это… — Он колебался, лоб его наморщился.
Марис беспокойно сглотнула. Надо было сделать что-нибудь своё! Например, Птицу-Помогаря. Или летучий корабль — нет, корабль воздушных пиратов, парящий над башнями Санктафракса. Или белых воронов, кружащих возле Высотной Обсерватории…
— Это чудесно! — выдохнул он. Он перегнулся через стол красного дуба и взъерошил волосы дочери. — Ты умная девочка, Марис.
Марис улыбнулась. Она чуть не замурлыкала от удовольствия, её рука задрожала и задержалась в воздухе над столом: она старалась точно определить, куда поместить очередной кусочек жёлтого небесного кристалла.
— А что, если сюда? — предположил Линиус и указал на просвет в одном из зигзагов молнии.
Марис вставила кристалл. В этот момент снаружи раздался бой курантов. Часы били пять. Марис подняла глаза и робко улыбнулась, но её отец отвернулся и пристально смотрел сквозь стеклянную балконную дверь. Лицо его выражало недоумение.
— Отлично подошло! — сказала Марис. — Спасибо.
— Что? Я… — рассеянно пробормотал Линиус. Затем, повернувшись к дочери, он заметил завершённый зигзаг молнии. — Да. Вижу. — Он помолчал. — Скажи мне, Марис, почему ты решила сделать Большую Печать из мозаики?
— Большую Печать? — удивлённо переспросила она.
— Да, дитя, сказал Линиус несколько нетерпеливо. Он приподнял тяжёлую должностную цепь, висевшую у него на шее, покачал прикреплённый к ней медальон перед лицом девочки.
— Ах, это, — сказала Марис. — Действительно, похоже. Но моя картина — с Квадратной Мозаики.
— Могу за это поручиться, — пропищал голос с другой стороны этого громадного помещения.
— Три часа провели там вчера, на таком ветру и при таком холоде!
Линиус повернулся, вглядываясь в тени.
— Вельма Лесная Колючка, это ты? — спросил он.
— Нет, это королева Водгис-Парада, — саркастически откликнулся голос.
Линиус улыбнулся. Как это не похоже на академиков Дремучих Лесов! Ни жеманства, ни притворства, ни фальшивых комплиментов, переходящих в злобный шёпот за твоей спиной. У Вельмы, старой няньки — троллихи из Дремучих Лесов, что видишь, то и есть.
— Я вовсе не жалуюсь, поймите меня правильно, — продолжала Вельма, — если дочь должна провести три часа на пронизывающем ветру, чтобы добиться внимания отца, тогда все в порядке. — Она тихо кашлянула, прочистив горло. — Не обижайтесь — добавила она.
— Не обижаюсь, — сказал Линиус. Он знал, что она была права. Отнимающие уйму времени должностные обязанности вбили клин между отцом и дочерью. А ведь когда-то они были неразлучны.
Парящая скала Санктафракса ещё раз повернулась, тени метнулись по залу. Вельму на мгновение окатило тусклым жёлтым светом. Она сидела в гамаке с пяльцами и вышиванием в руках, на её плече восседал ручной лесной лемкин Марис.
— Конечно, мозаика будет выглядеть ещё лучше, когда Марис её закончит, — продолжала она, не поднимая глаз от своего рукоделия. Тени снова поглотили её. — Марис обещала окончить работу как можно скорее, так что мой вам совет — не откладывайте надолго свой следующий визит.
— Конечно, конечно, — сказал Линиус, не услышавший ни слова. Опираясь на посох-скипетр он смотрел через плечо в балконную дверь.
Длинные кружевные занавеси колыхались на ветру. — Интересно, — бормотал он. — Готов поклясться, Твизл говорил три…
В этот момент лемкин на плече Вельмы запрыгал, натягивая поводок, и закричал, за пронзительным криком последовал отрывистый кашель, который, будь это не в этом парящем дворце, а в Дремучих Лесах, оповещал бы соплеменников о грозящей опасности.
— Уа-ииии — кха-кха-кха-кха…
— Спокойно, Палец, — сказала Вельма, притягивая его плотнее и гладя его дрожащие плечи и шею. — Ну-ну, успокойся.
Но лемкин не успокаивался и, когда Вельма попыталась удержать его в руках, царапнул её ноги и хлестнул по лицу своим цепким хвостом так сильно, что на щеке осталась белая полоса.
— Ах! — Вскрикнув от боли, она выпустила конец поводка. Лемкин спрыгнул на пол и устремился к двери. Его глаза сузились, голубая пёстрая шерсть ощетинилась.
— Палец! — закричала Марис. — Иди сюда, сорванец!
— Уа-иииии — кха-кха-кха-кха…
— Вернись сейчас же! — рассерженно потребовала Марис. Она с беспокойством взглянула на отца. Он не одобрял животных во дворце, и меньше всего она хотела дать предлог избавиться от её любимца. Но странно, казалось, что он вовсе не осуждает происходящего. Более того, было похоже, что он вообще ничего не заметил.
И тут Марис поняла почему. Через высокую стеклянную балконную дверь было видно, как с неба медленно, спускается пиратский корабль. Его паруса трепетали, надраенная медь блистала в золотом свете заходящего солнца. Он был великолепен. Более того, по изгибу и резьбе его сияющего полированного носа она узнала «Укротителя Вихрей».
Она увидела, что небесный, корабль бросил якорь. В следующий момент на балюстраду легли сходни, по которым спустился элегантный капитан «Укротителя Вихрей».
Сердце Марис упало. Не то чтобы она что-то имела против этого пиратского капитана — из всех друзей отца Шакал Ветров был, возможно, наилучшим. Когда-то она звала его дядя Ветер. Он весёлый, иногда Показывает для неё волшебные фокусы. Нет, она была расстроена Не из-за Шакала Ветров, а из-за своего отца — и из-за своей глупости.
Когда Линиус сегодня неожиданно вошёл в комнату, Марис была так рада его его видеть, что совершенно не задумалась о причине его по явления. Она просто предположила, что он хочет пронести время с дочерью. Теперь она поняла, что ошибалась, вспомнила, каким он был рассеянным, как интересовался временем и смотрел в окна. Отец пришёл вовсе не к ней. У него просто была назначена встреча с одним из друзей из Дремучих Лесов.
— Уа-иииии — кха-кха…
— Палец! — закричала — Марис, внезапно рассердившись. — Замолчи!
— …Кха-кха…
Вельма рванулась вперёд и ударила визжащее и царапающееся существо, отбросив его от двери. Марис схватила конец поводка и намотала его на руку. В то же мгновение дверь приоткрылась и угловатая голова паука насторожённо огляделась вокруг.
— Я принёс хозяину напиток, — начал он, — вместе с…
— Иаауууу! — завыл лемкин, разрываясь между болью, гневом и разочарованием.
Твизл остановился.
— Гд… где любимец молодой госпожи? — спросил он осторожно.
— Успокойся, ты в безопасности, — сказала Вельма. Паук заметил взбешённого лемкина, извивающегося в руках Марис, и вздрогнул. Вельма улыбнулась. — Стыдно, такой здоровенный, а боишься маленького лесного лемкина.
— Я… то есть… — Антенны Твизла беспокойно шевелились. — Новое сообщение для хозяина…
— Да-да, давай выкладывай! — погоняла Вельма. Старый длинноногий паук иногда был очень медлительным.
— Сообщение от Шакала Ветров, капитана воздушного пиратского корабля «Укротитель Вихрей». — Твизл прочистил горло — К его сожалению, непредвиденные обстоятельства задерживают его, но он надеется прибыть не позже чем через два часа после срока, о котором я первоначально информировал хозяина, как о сроке официального прибытия…
— Как всегда, ты опоздал, — второй раз прервала его Вельма. Она кивнула в сторону открытой теперь балконной двери, где за развевающимися белыми портьерами Линиус Паллитакс тепло приветствовал Шакала Ветров. — Осмелюсь предположить, капитан сам сможет передать своё собственное сообщение — добавила она пренебрежительно.
— Так не принято, — расстроенно пробормотал шаук. — Я ещё не доложил о нём…
— Ну, ничего страшного, — сказала Вельма, всегда считавшая поведение прозрачного создания чудаческим. — Но на твоём месте я бы ушла, пока Палец не вырвался.
Лемкин вопил ещё громче, чем раньше. Твизл подался назад, и Вельма затворила дверь.
— Смешное существо! — засмеялась она. — Он, видишь ли, не доложил! Шакал Ветров лучший друг хозяина. Марис, поспеши всё убрать, — обратилась она к своей подопечной. — У твоего отца есть работа, которой он должен заниматься.
Но Марис не слушала. Рассеянно почёсывая мурлыкающего теперь лемкина под подбородком, она смотрела на балкон, где кто-то третий присоединился к её отцу и капитану Шакалу Ветров. Хотя и в облачении воздушного пирата. В длинном плаще и с паракрыльями, он казался простым подростком, немного старше Марис, судя по росту и сложению. — Но когда он поймал её взгляд, она увидела в его глубоких тёмных глазах небесную мудрость, далеко не свойственную его возрасту. К своему ужасу, Марис поняла, что краснеет.