Приближалась полночь, но Квинт не мог заснуть, хотя и очень устал. Он шагал взад и вперёд, голова кружилась от вопросов, на которые не было ответов.
— Почему Марис ненавидит меня? — бормотал он, приближаясь к двери. — Чего хочет от меня Высочайший Академик? Чем так важен свиток коры, который я ему принёс? — Он повернулся на пятках и вернулся к окну. — Кто остановил моё падение и спас меня от верной смерти в Большой Библиотеке?
Столько вопросов! Он тряхнул головой. Когда-то жизнь казалась такой простой.
Снаружи небольшие облака плыли поперёк убывающего лунного диска. Небольшие облака и… Квинт замер и присмотрелся.
— Небесный корабль, — прошептал он. — О отец, почему ты оставил меня здесь, в Санктафраксе с его кошмарными школами, полными сплетён, слухов и предательства, с его никчёмными академиками — не говоря уже о госпоже Великой и Могучей Марис? Почему я не могу быть с тобой, отец?
Далеко отсюда. С луной перед глазами и ветром в волосах.
Он вздохнул и закрыл окно. Вдруг раздался резкий стук в дверь.
— Открыто! — сказал Квинт и повернулся к двери. — Опять ты, — сказал он, удивлённый столь поздним визитом паука.
— Действительно, — сказал Твизл, печально кивая. — Я уже было устроился на ночь, но зазвенел колокольчик хозяина, как только моя голова коснулась блока. Хозяин снова хочет видеть тебя.
— Меня? — удивился Квинт.
— Сейчас же, если не скорей. — Антенны Твизла беспокойно шевелились. — И возьми свою накидку.
— Мою накидку. — Квинт озирался в комнате, ища её. — Значит, мы куда-то отправимся?
— Я не знаю, — сказал Твизл. — Я только передаю указания хозяина. — Он заметил накидку Квинта в куче около стола и выудил её оттуда одной из своих конечностей. — Пожалуйста.
— Спасибо, — сказал Квинт. Он надел накидку на плечи и направился к двери. Проходя мимо Твизла, он задержался. Ряд круглых чёрных предметов медленно продвигался по внутренним трубам к громадному прозрачному желудку паука. — Поздний ужин? — спросил он.
— Молодая госпожа испекла их специально для меня, — гордо сказал Твизл.
— Очень мило с её стороны…
— Лепёшки со специями, — пояснил Твизл.
— Они немножко пережарены, но всё равно очень вкусно.
Квинт улыбнулся:
— Скорее тебе, чем мне.
— Молодая госпожа очень ценит мою работу по… — начал Твизл, но Квинт уже вышел, — …дворцу, — закончил Твизл. Он покачал головой.
— В отличие от некоторых, — проворчал он.
Линиус Паллитакс, Высочайший Академик Санктафракса, уже вышагивал по площадке, когда на ней, направляясь к кабинету Высочайшего Академика, появился Квинт. Кроме своего посоха профессор держал в руке незажженный фонарь.
— Вот и ты, парень! — воскликнул Высочайший Академик, сжал руку Квинта и потащил за собой по коридору. — Идём, идём, идём. У нас срочная работа.
— Это очередное задание? — заинтересованно спросил Квинт.
— Да. Но давай вначале выйдем из здания, а потом обсудим детали. Слишком очевидно, что против меня что-то замышляется. Меньше всего я хотел бы подлить воды на мельницу недругов, сказав лишнее. И у стен есть уши.
— Даже здесь? — удивился Квинт.
— Даже здесь, — мрачно подтвердил Линиус.
Они молча прошли по коридорам и лестницам Дворца. Спустились по наружной мраморной лестнице. Не обнаружив на ней ни души, Линиус повернул влево. Вдали показались освещённые лебёдочные башни Западной Пристани.
Квинт дрожал.
— Холодно, — сказал он.
— Облачная вахта предсказывает снег, — мрачно ответил Линиус. — Поэтому нужно действовать как можно скорее.
— Где действовать? — спросил Квинт, стараясь поплотнее закутаться в свою накидку и не отстать от профессора.
— С этими клетками достаточно трудно управиться даже в хорошую погоду, — объяснил Линиус. А в снег и в дождь с ними совсем пропадёшь.
— Клетки? — удивился Квинт. — Я думал, ими давно уже не пользуются.
— Я пользуюсь, — просто ответил Высочайший Академик и добавил: — Надеюсь, твой отец обучил тебя основам хождения под парусом?
— Да, — немного сконфуженно ответил Квинт. — Да, конечно.
— Вот и хорошо. Управляться с небесными парусами и управлять клеткой Нижнего Неба — в этом много общего. В наши дни ученики Рыцарской Академии, конечно, тренируются на парусниках в Нижнем Городе, но когда-то они проходили основы управления клетками Нижнего Неба.
Квинт кивнул, но промолчал. У него не было желания оставаться в Санктафраксе ни минуты дольше, чем необходимо, поэтому он избегал говорить о Рыцарской Академии. Линиус, казалось, не заметил его молчания.
— Я люблю ночной Санктафракс, — говорил он, — без всей этой дневной суеты. Прибывающие и отбывающие корзины, сплошной шум. Я понимаю, что мы, академики, зависим от существ Нижнего Города, но какие они беспокойные! Шумят, кричат, дудят о своих товарах. Каждый день я с нетерпением ожидаю полуночи, когда последний из них вернётся к себе домой в Нижний Город и Санктафракс превратится в то, чем он и должен быть: прибежищем мирного, тихого течения академической мысли.
Как раз в этот момент из здания слева от них раздался пронзительный вопль удивления, за которым немедленно последовал взрыв презрительного смеха. «Пить или вылить! Пить или вылить! Пить или вылить!»
Квинт вопросительно взглянул на профессора. Тот вздохнул:
— Некоторые из нас, возможно, не столь сильны в академической рефлексии.
— Кто это вопил? — спросил Квинт.
— Вахта Штормов. — Линиус нетерпеливо поднял глаза. — Во время одной из своих смехотворных церемоний посвящения, судя по звучанию. — Он нахмурился. — Штормовики могут быть такими же непредсказуемыми, как и погодные условия, которыми они занимаются.
По мере продвижения к цели шум постепенно замирал, и тяжёлая, непроницаемая тишина снова окружила их. Высочайшему Академику она, казалось, была по душе, но Квинту она казалась жутковатой, неестественной. Ему трудно было поверить, что место, которое он всегда видел оживлённым, может стать таким пустынным. Возможно, из-за этого ему постоянно казалось, что из темноты на него пристально смотрят странные глаза, призрачные лица мелькают в тенях. Присматриваясь, он ничего не мог обнаружить — но он не мог избавиться от чувства, что за ними постоянно следят.
Они подошли к пристани. Деревянное покрытие заскрипело под их ногами; профессор широкими шагами направился к древней клетке, свисавшей со своей лебёдки у края мостков. Профессор щёлкнул ржавым замком, поднял клетку до уровня пристани, распахнул жалобно заскрипевшую решётчатую дверь и пригласил Квинта внутрь.
— Прошу! — сказал он.
Квинт уставился на сооружение, болтающееся на цепи, с некоторым внутренним трепетом. В отличие от лифтовых корзин, поднимающих и спускающих пассажиров из Нижнего Города и обратно, эта клетка Нижнего Неба была древней конструкцией. Её хрупкая рама, зарешеченный летучий валун-противовес, потускневшие воронки и трубы выглядели такими ненадёжными, такими хилыми.
— Она надёжнее, чем кажется, — заверил его Ли-ниус, устраиваясь в своём сиденье. Он зажёг принесённый с собой фонарь и фонарь клетки, затем повернулся к Квинту. — Конечно, работа с клеткой всегда несёт в себе элемент риска, особенно когда в воздухе лёд.
Квинт поёжился. Над его головой парила птица-снежник, крича, как плачущий грудной ребёнок. Стиснув зубы и стараясь выглядеть храбро, Квинт схватился за раму и влез в клетку. Она затряслась и закачалась.
Профессор закрыл дверь.
— Здесь, — указал профессор, — вверх-вниз, как там они называются, а это, что ли, рычаги.
— Рычаги противовесов, — понимающе кивнул Квинт. — Всё проще, чем на «Укротителе Вихрей», но если принцип тот же, то они управляют углом, скоростью и балансом.
Профессор выглядел поражённым.
— Так ты сможешь с ними управиться?
Квинт наклонился и потянул один из рычагов на себя, затем толкнул другой. Клетка послушно качнулась сначала в одном, затем в другом направлении.
— Баланс отлажен. Можно отчаливать, — одобрительно кивнул Квинт.
— Давай, пока не стало ещё холоднее, — согласился Линиус Паллитакс и похлопал себя по карману. — Пора проверить, насколько точно я перевёл свиток, который ты мне принёс. Старая лесная письменность иной раз хуже головоломки. Надеюсь, что я не наделал слишком много ошибок. — Он помолчал, лицо его исказилось налётом усталости и тяжёлых раздумий. — Да будет Небу угодно, чтобы я был точен. Давай вниз, Квинт.
Лебёдка провернулась, цепь зазвякала, и клетка начала опускаться. Из тени на пристани выступила массивная фигура с глубоким шрамом на лице. Это был Бэгзвил, плоскоголовый гоблин-страж, пристально следивший за Высочайшим Академиком и его учеником с самого момента их прибытия на пристань.
Когда клетка Нижнего Неба исчезла из виду, Бэгзвил вытащил из кармана моток толстой бечёвки. Это была его память. Мысленно повторив все, что он видел и слышал, Бэгзвил перенёс информацию на шпагат, завязав на нём несколько узлов. Потом узлы помогут ему восстановить всё в голове — и продать сведения тому, кто будет щедрее.
Сначала, пока клетка не спустилась достаточно низко от мостков пристани, возможности управления были ограниченными. Когда длина цепи между клеткой и пристанью стала наконец значительной, валун-поплавок получил достаточно воли и Квинт смог управлять клеткой. Онемевшими от холода пальцами он без труда выполнял указания Линиуса Паллитакса, и клетка скользила или правее, или ближе к скале.
— Прекрасно, Квинт! — похвалил профессор. — Небеса над нами, мне понадобилось бы полчаса, чтобы выполнить этот несложный манёвр!
— Надо лишь развить чутьё, как говорил мой отец, — поскромничал Квинт. Он повернулся к профессору. — Я думаю, он не давал о себе знать с тех пор, как оставил меня в Санктафраксе?
— Твой отец? — рассеянно переспросил Линиус Паллитакс. Его внимание притягивала изрытая дырами поверхность скалы, проплывавшая перед их глазами. — Нет. Не давал. И я не ожидаю.
Неожиданно он рванулся вперёд и повернул рычаг тормоза. Клетка резко застопорилась и опасно накренилась. Квинт бросился к рычагам.
— Что вы делаете? — завопил он, на мгновение забыв, с кем говорит. Его руки молниеносно манипулировали рычагами, пока наконец клетка не выпрямилась. — Извините, профессор, но клетка старая и дряхлая. С ней надо осторожнее. Продолжаем спуск?
— Мы прибыли, — сказал Линиус.
Квинт ничего не понимал. Клетка висела около самой скалы. Как раз на этой неделе Квинт проходил тему Небо Санктафракса в школе Фонтанного Дома. В академических целях его подразделяли на три части: Нижнее Небо — область между скалой Санктафракса и Нижним Городом; для его изучения использовались клетки; Верхнее Небо простиралось выше поверхности парящей скалы, его изучали башни небоведов; кроме того, небо вокруг самой скалы. Тут он затруднялся сказать, кто его изучал.
— Это — Среднее Небо?
— Да, конечно, — ответил Линиус. — И Среднее Небо представляет особый интерес, дорогой мой, если бы только мои уважаемые коллеги знали это. В нащи дни это немодно, но здесь, в Среднем Небе, воздух проходит сквозь нашу гигантскую скалу. Таинственные загадки ждут здесь своего решения. Старые землеведы знали это. — Он указал на полукруглое пятно справа.
— Можешь ты направить клетку туда?
— Попытаюсь, — ответил Квинт.
Он выбрал лебёдочную цепь и сбалансировал рычаги. Клетка мягко покачнулась и поплыла вправо. Когда пятно подплыло ближе, Квинт увидел, что это небольшое отверстие в массиве скалы. Когда они подошли вплотную, профессор резко высунул руку за решётку и схватился за выступ скалы рядом с отверстием. Видно было, что он не раз обматывал шнур вокруг выступа, чтобы закрепить клетку.
— Так, — сказал профессор, покидая своё сиденье и снимая с крюка фонарь. — Теперь я должен кое-что сделать. Один. Ты будешь ждать меня здесь. Не покидая этого места. Понятно?
— Да, — сказал Квинт, — но…
— Сейчас нет времени для расспросов, — сказал профессор, открывая дверь и вскарабкиваясь на выступающий край скалы у отверстия, которое, как теперь Видел Квинт, было входом в туннель, ведущий в глубь скалы. — Я постараюсь вернуться как можно быстрее. — С этими словами он пригнулся и нырнул в туннель. Квинт какое-то время видел жёлтый свет фонаря и слышал стремительные шаги профессора и постукивание посоха, но затем свет померк, и звуки шагов затихли.
Если бы не регулярно раздававшийся бой часов на здании Большого Зала, Квинт бы понятия не имел, как долго он сидел в клетке. Вскоре после того, как Линиус Паллитакс исчез в туннеле, послышался один приглушённый размытый удар. Било час. Когда пробило два, Квинт был всем этим сыт по горло. Прежде всего было очень холодно. Температура упала, начал падать мелкий сухой снег. Несмотря на свою накидку, Квинт промёрз до костей. Он пытался хлопать руками, топать ногами, сжиматься в комочек — но в тесной клетке развернуться было негде: Квинт так и не согрелся и всё сильнее клацал зубами. Он так дрожал, что скоро вся конструкция начала беспокойно колыхаться. Квинт озабоченно всматривался вниз.
Того, кто вырос на корабле воздушных пиратов, высота не пугает, но здесь положение было иное. На борту «Укротителя Вихрей» Квинт всегда был полностью уверен в надёжности летучей скалы, которая в девяноста девяти случаях из ста обеспечит подъём даже в самой серьёзной ситуации. Но летучий валун клетки Нижнего Неба мог только управлять клеткой, но никак не удерживать её в воздухе. Для этого использовали цепь — а какая древняя она была! Её скрежет при раскачивании клетки заставлял Квинта серьёзно беспокоиться.
— Не лопни! — заклинал он её, дрожа от холода и страха. — Д-д-даже не д-д-думай.
Чтобы отвлечься от старой ржавой цепи, от которой зависела его жизнь, он попытался думать о своём прошлом. Он представил, как его отец, Шакал Ветров, отправляется на отдых после вечернего кубка лесного грога. Он вспомнил свой собственный гамак, такой мягкий, такой тёплый.
— Какой холод! — затрясся он с новой силой.
Квинт обратил внимание на щербатую поверхность скалы. Впервые он был так близко к ней. По сути, гигантская парящая скала была тем же самым, что и летучие скалы, которые держали в воздухе небесные корабли, и даже летучий валун-противовес клетки. Отличие было лишь в размере.
Он вспомнил лекции профессора Словотока в Фонтанном Доме. Внешний слой скалы не был таким твёрдым, каким казался, но полым, «прозрачным». В центре находилась твёрдая скала. Красная, горячая. Как называл её Словоток? Квинт нахмурился.
— Ядро, — пробормотал он. — Ядро окружено.
Каменные соты! Квинт содрогнулся. Громадная каменная губка окружала ядро, похожая на соты лесной пчелы. Живые, постоянно растущие каменные соты делали скалу летучей. Но это было ужасное место, предостерегал старый небовед своих слушателей. Лабиринт, который постоянно изменялся позади идущего по нему с каждым сделанным шагом. «Небовед туда не пойдёт», — торжественно подчеркнул профессор Словоток.
Да и зачем? Так думал тогда Квинт. Но вот он мёрзнет и мрачно глазеет на вход в этот ужасный лабиринт. Он сумасшедший? Квинт топнул ногой, цепь зловеще звякнула. Точнее, Высочайший Академик — сумасшедший?
— Оказаться бы сейчас в постели, — прошептал он. Но профессор оставил точные указания. Квинт должен был ждать его возвращения, не двигаясь с места.
Колокол часов Большого Зала пробил три. Снег больше не падал. Руки и ноги Квинта совершенно онемели. Если бы не горящая лампа, он бы замёрз совсем. Он совершенно перестал думать о чём бы то ни было, похожий на некоторые создания наиболее негостеприимных частей Дремучих Лесов, сознание которых отключается на время зимовки. Квинт не заметил, как било четыре. Не заметил, как замигал свет фонаря в туннеле, и не слышал звука приближающихся шагов. Лишь когда профессор появился перед ним, сбивая, снег с выступа перед входом, Квинт пошевелился. Он мигнул раз, другой. Наконец ожидание закончилось.
— Профессор, — сказал он, — как я рад видеть вас. Я уже беспокоился, что. — Он замолчал. Даже при неуверенном, мигающем освещении, которое давала лампа, было ясно, что что-то не так. С лицом пепельного цвета, дрожащий, Линиус выглядел совершению измождённым. — Профессор? — тихо сказал Квинт.
— Кончено… Всё кончено, — бормотал Линиус Паллитакс. Его голос, как и его лицо, казался состарившимся за время его отсутствия.
Квинт открыл дверь и помог профессору войти в клетку. Когда свет от лампы клетки упал на лицо Линиуса, Квинт содрогнулся от ужаса. Кожа профессора приобрела восковую бледность мертвеца. Его глаза, обычно оживлённые, застыли и невидяще уставились перед собой. Квинт понял, что он должен как можно скорее доставить профессора обратно во Дворец Теней. Твизл сообразит, что делать. Вельма достанет настои и лекарства. А Марис. Квинт вздрогнул. Он мог только надеяться, что она не обвинит во всём его, Квинта.
Квинт попытался ясно мыслить. Надо двигаться быстро, но осторожно. Он понимал, что нельзя просто поворачивать рукоятку лебёдки, сняв крюк и шнур. Она могла заклинить или даже порвать цепь. Нет, перед тем как двигаться вверх, он должен спуститься немного вниз, чтобы освободиться от льда, намёрзшего на направляющих роликах. С охлаждённым и стремящимся вверх летучим валуном это будет нелегко.
— Ты можешь, — бормотал он сквозь зубы, развязывая узлы шнура. — Мы можем, — добавил он, привязывая профессора к сиденью — на всякий случай. Линиус Паллитакс молчал и не сопротивлялся. — Теперь бы отвязаться и одновременно.
Мгновенно клетка сильно накренилась, пытаясь рвануться ввысь. Профессор вцепился в сиденье. Квинт резко рванул все передние рычаги вниз. Это был грубый приём обращения с тонким механизмом баланса, но он сработал. Вместо подъёма клетка резко упала, отваливаясь от скалы. Снег и куски льда взвихрились, отваливаясь вниз. Квинт чуть не вскрикнул от радости, но смог остаться спокойным. Он должен сосредоточиться. Освободив лебёдку, он стал поворачивать её колесо, вращая как можно быстрее. Клетка поднималась, приближаясь к пристани.
Если раньше Квинт замерзал, то теперь ему было жарко. Но лишь когда он отвязал профессора и закрепил клетку на причале, лишь тогда он отёр заливавший глаза пот.
— Пойдёмте, профессор, — сказал он, помогая ему ступить на землю Санктафракса. Он положил оцепеневшую руку профессора себе на плечо, поддерживая его и Помогая передвигаться по доскам пристани. — Скоро придём, — бормотал Квинт. — Нам недалеко.
Но что могло произойти там, внутри каменных сотов? Что могло довести профессора до такого жалкого состояния?
Квинт был не единственным, кого занимал этот вопрос. Как только они поковыляли своей дорогой, из теней снова выступил Бэгзвил.
— Высочайший Академик явно расстроен, — заметил он и завязал узел. — Бледный. Оцепенелый. Поддерживает ученик. — Он завязал ещё один узел и ещё раз посмотрел вслед удалявшейся паре. Улыбка проползла по его грубым чертам. — Разузнать об ученике!