Из беседы с немецким писателем Э. Людвигом: Людвиг: - Но ведь Пётр Великий очень много сделал для развития своей страны, для того, чтобы перенести в Россию западную культуру. Сталин: - Да, конечно, Пётр Великий сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося купеческого класса. Пётр сделал очень много для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев, и укрепление национального государства этих классов происходило за счёт крепостного крестьянства, с которого драли три шкуры.
* * *
"Было бы глупо думать, что наш рабочий класс, проделавший три революции, пойдёт на трудовой энтузиазм и массовое ударничество ради того, чтобы унавозить почву для капитализма. Наш рабочий класс идёт на трудовой подъём не ради капитализма, а ради того, чтобы окончательно похоронить капитализм и построить в СССР социализм". И. Сталин.
* * *
".. .Вы говорите о вашей преданности мне. Может быть, это случайно сорвавшаяся фраза. Но если это не случайная фраза, я бы советовал вам отбросить прочь "принцип" преданности лицам. Имейте преданность рабочему классу, его партии, его государству. Это нужно и хорошо. Но не смешивайте её с преданностью лицам, с этой пустой и ненужной интеллигентской побрякушкой". /Сталин - Шатуновскому/
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1927г. Руководство работой пленума ЦК. Речь о развитии текстильной промышленности Советского Союза. Речь на собрании железнодорожных мастерских. Речь на 5 Всесоюзной конференции ВЛКСМ. Речь о характере и перспективах китайской революции. Руководство работой пленума ЦК ВКПб. Участие в работе 4 съезда Советов СССР. Избран членом ЦИК. Тезисы "Вопросы китайской революции". Речь "Революция в Китае и задачи Коминтерна", Руководство пленумом ЦК и ЦКК и речь "Международное положение и оборона СССР" и о нарушении партийной дисциплины Зиновьевым и Троцким. Речь "Политическая физиономия русской оппозиции". Речь "Троцкистская оппозиция прежде и теперь". Речь "Партия и оппозиция". Руководство работой 15 съезда ВКПб. Избран членом ЦК. Избран членом Политбюро, Оргбюро, Секретариата ЦК и утверждён Генеральным секретарём ЦК ВКПб.
СЛОВО В ЗАЩИТУ ИОСИФА:
- Коммунизм - вера в высшее предназначение человечества и отдельного человека, в идеалы христианской этики /единение, взаимопомощь, нравственная чистота, чувство долга/. Можно сказать, что это была вера в "неведомого Бога", которого каждый исповедует по-своему, в том числе и атеисты, называя Его - справедливостью и правдой. При Иосифе не было ни свободы, ни равенства, они невозможны в принципе. Но его народ служил не Мамоне, а Антивампирии. Антивампирия же была крепостью. Всякий, укрывшийся в крепости от врага - пленник крепости. Внутри этой крепости были законы братства, семьи. Все в более-менее равной степени несли тяготы осады, в том числе и вождь. В особом положении была охрана - партийная номенклатура и часть творческой интеллигенции, но это скорее тактика Иосифа, чем принцип - он умело играл на грехах и слабостях человеческих, заставляя всех работать на Дело и время от времени проводя "чистки". И номенклатура, и творческая интеллигенция, и сам Иосиф были рабами Дела. Один полководец и одно войско, хоть и есть в нём генералы и простые солдаты, наёмники и добровольцы, и потенциальные дезертиры. Одно общее Дело и один враг - твой хозяин, АГ, в которого они не верили. Это была попытка создания многодетной семьи, где старший брат служил младшим, где худо-бедно всё было общим, хоть и приворовывали, и старались украсть кусок пожирней, но не по Конституции, а вопреки ей, которую даже враги признавали лучшей в мире. Иосиф разгонял волков внешних, а затем и внутренних волчьими методами, он "выл с волками по-волчьи". С помощью верного ему аппарата, то подкупленного, то запуганного, то повязанного с ним общей судьбой и кровью, - собирал по кусочкам, штопал, склеивал разорванное тело страны, спасал погибающее, рассеянное, обезумевшие стадо. Не под знаменем стяжательства, как в колониальных империях, вседозволенности, разврата или национализма, как было в Германии. Антивампирия, империя Сталина, увела, в сущности, народ от служения Мамоне - накопительству, эгоизму и себялюбию. "Положить душу за друга своя", "все за одного один за всех", "сам погибай, а товарища выручай", "хлеба горбушку и ту пополам", "умри, но не давай поцелуя без любви"... Пасти, с-пасти. Пастырь. Бич в руках Божиих, погнавший ударами и кровью вверенное ему стадо по узкой тропе спасения, где шаг влево или вправо - побег и смерть. Евангелие - это Благая Весть, провозглашение Царства Божия на земле в сердцах людей, вступивших на путь Истины и Жизни. Оно возможно "на земле, как на Небе", иначе зачем мы молим об этом Господа в молитве "Отче наш"? Господь "кого любит, того наказует". Желая спасти кого-то и "в разум истины прийти", Небо использовало потоп, огонь, тьму Египетскую, проказу, катастрофы. Империя Иосифа, для этой цели, пусть самая что ни на есть "тоталитарная" не худшее средство. Куда большее зло - добровольное подчинение некогда "Святой Руси" лежащему во зле миру во главе с князем тьмы. В ком мог найти Иосиф поддержку, опору в этой схватке с самим дьяволом? Народ его полагал, что никакого врага, кроме классового, то есть буржуев и вампиров, нет. А Иосиф... - Да, - захихикал AT, - Уж он-то знал, что есть мы, силы злобы поднебесной, и хозяин наш. Змей наидревнейший и наихитрейший есть, который, если б Господь попустил, мог когтем перевернуть землю... И что мы, силы тьмы, бессмертны, в отличие от самого Иосифа. Да, он рьяно взялся за дело - он боролся с нами нашими же руками, помня слова апостола Павла: "Будьте мудры, как змеи, просты, как голуби". Мы используем человеческие пороки, чтобы плодить вампиров и разрушать Замысел. Иосиф использовал пороки и нас, чтобы ... Я не могу сказать "созидать Замысел", но, во всяком случае, чтобы разрушать всё, мешающее осуществлению Замысла. "Мы не дадим им пить наши жизни", - говорил он мне, когда я упрекал его в жестокости и коварстве, - вздохнул AX. - Пусть пьют кровь друг у друга. Пусть жрут друг друга. Лишить их пищи, выбить почву из-под ног, обвести вокруг пальца... Пусть "весь мир во зле лежит" - мы - партизаны в этом мире, мы их стравим друг с другом и не дадим жить спокойно. Главное - не дать им заразить вампиризмом народ..." И ссылался на Писание: "Но Он, зная помышления их, сказал им: всякое царство, разделившееся само в себе, падёт. Если же и сатана разделится сам в себе, то как устоит царство его? А вы говорите, что я силою вельзевула изгоняю бесов. Если же я перстом Божиим изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царствие Божие. Кто не со Мной, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает". /Лк. 11, 17-23/ А поскольку "церковь в параличе", народ пал и обезбожился, отцов-молитвенников настоящих нет, вера ослабела, а дьявол ходит "аки лев рыкающий, ища, кого поглотити"... Поскольку света, которого боятся вампиры, взять неоткуда, остается только осиновый кол... И "не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может душу и тело погубить в геенне". - То есть вас и рабов ваших, сын тьмы... "Он никогда не поддавался иллюзиям. Заставил даже нас, кого называл открыто империалистами, воевать против империалистов..." - это из речи Черчилля в палате лордов. - И когда Черчилль обещал ускорить высадку союзного десанта в Германии, Иосиф "перекрестился", - прошипел АГ, - В общем, он достал меня, это "лицо кавказской национальности", имеющее наглость саму тьму заставлять работать на свет... И я нашептал ему: - Иосиф, ладно, я всё понимаю, ты считаешь себя пастырем вроде библейского Моисея или Давида, приставленным Господином пасти и хранить овец Его. Ну хорошо, ты возвёл надёжную ограду, загнал туда овец, отстрелялся от волков внешних... Но теперь появились внутренние, в овечьих шкурах, и ты прекрасно знаешь, что, кроме святых, все люди - овцеволки или волкоовцы - что больше нравится... "Две бездны, две бездны, господа, в один и тот же момент одновременно", - как говаривал Достоевский... Ты не можешь отменить первородный грех - волки будут плодиться непрестанно, заражая стадо, у тебя не хватит сил справиться. Ты один по сути, Иосиф... Он ответил, что оборотни становятся зверьми во тьме, что в Антивампирии будет повсюду ходить охрана с фонарями, и часы никогда не будут бить полночь... В конце концов "В чём застану, в том и судить буду". Ни один хищник не войдёт в Царствие, и если человек умрёт человеком... Он на всё знал ответы, этот семинарист, он нагородил повсюду табу, отсекающие соблазны - накопительство, вещизм, заграничные поездки, блуд, не говоря уже об извращениях, наркотиках... Как в той сказке, где от царевны прятали все иголки, потому что было предсказано, что она однажды уколется и умрёт. Железный занавес, глушилки, цензура... О, как он берег своё стадо, создавая государство, где нет тьмы и часы никогда не бьют полночь! Он говорил, что как пост для верующего - не самоцель, а средство изгнать бесов, так и социалистическое государство, Антивампирия - средство защитить паству от бесовских страстей, рабства у Мамоны. Путь к обретению ими Бога. Он говорил, что для свершения греха нужны соблазны и определённые условия, и задача пастыря "неверующего стада" - он так и сказал "пастыря неверующего стада" - оградить, увести и защитить. Он привёл слова Толстого применительно к себе самому, что "Никаких прав у человека нет, у него есть только обязанности перед Богом, перед людьми и перед самим собой". Я не стал его спрашивать о партии, зная, как он при случае безжалостно с ней расправлялся ради Дела. "Партия - бессмертие нашего Дела. Партия - единственное, что мне не изменит..." - Что-то мы с тобой часто цитируем Маяковского, - усмехнулся АХ. - Не удивительно - этот умел как никто различать в революции святую и звериную сторону одновременно. Он боготворил её, и, когда она обернулась к нему звериным своим оскалом, не выдержал и спрыгнул с поезда. РЕВОЛЮЦИЯ - ОБОРОТЕНЬ... Шекспир! "Из жалости я должен быть суровым. Несчастья начались - готовьтесь к новым." Это тоже Шекспир. Иосиф, в отличие от Маяковского и других слабонервных, никогда не обольщался и не паниковал: "Не беспокойся - написал он матери, - я свою долю выдержу." - "Он был человеком необычайной энергии, эрудиции и несгибаемой силы воли, резким, жёстким, беспощадным, как в деле, так и в беседе, которому даже я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить..." Это, как ты догадался. Позитив, - снова свидетельствует Черчилль. Сказал ли когда-либо Иосиф в сердце своём Господу, подобно Моисею: "Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжёл для меня". /Чис. 11, 14/? Про то нам неведомо.
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1928 г. Выезжает в Сибирь в связи с хлебозаготовками в крае. Проводит в Барнауле совещание по вопросу о хлебозаготовках. Занимается вопросами хлебозаготовок в Новосибирске, Рубцовске, Омске. Участие в 9 пленуме исполкома Коминтерна. Речь "О трёх особенностях Красной Армии". Доклад комиссии Политбюро ЦК по поводу шахтинского дела. Доклад "О работах апрельского объединённого пленума ЦК и ЦКК." Речь на 8 съезде ВЛКСМ. Статья "Ленин и вопрос о союзе с середняком". Руководство пленумом ЦК ВКПб. Речи "О программе Коминтерна", "Об индустриализации и хлебной проблеме", "О смычке рабочих и крестьян и о совхозах". Доклад "Об итогах июльского пленума ЦК". Избран в комиссию по выработке программы Коминтерна. Избран членом Исполкома Коминтерна. Речь "О правой опасности в ВКПб". Речь на пленуме "Об индустриализации страны и о правом уклоне в ВКПб". Речь "О правой опасности в германской компартии". 1929г. Работа "Национальный вопрос и ленинизм". Руководство пленумом ЦК и ЦКК, речь "О правом уклоне в ВКПб". Руководство 16 Всесоюзной конференцией. Статья "Соревнование и трудовой подъём масс". Участие в работе 5 съезда Советов СССР. Статья "Год великого перелома". Руководство работой пленума ЦК. Разоблачение бухаринской оппозиции. "Колхозное движение, принявшее характер мощной, нарастающей антикулацкой лавины, сметает на своём пути сопротивление кулака, ломает кулачество и прокладывает дорогу для широкого социалистического строительства в деревне". И. Сталин
* * *
И он побежал, гремя лыжами, продолжая терзаться: - Нельзя ехать, надо остановиться, что-то придумать... Но они смотрят - останавливаться нельзя. Это покажется подозрительным. Он оглянулся - машина всё стояла. Им было интересно, успеет ли он. В конце концов, он может сойти на следующей станции. Нельзя не ехать - они смотрят. Он шагнул в тамбур, двери сдвинулись. Электричка тронулась, набирая скорость. Двое парней дымили в тамбуре, Денис прикурил у них. Сейчас он всё скажет. Им, этим. И тем, что сидят в вагоне. Они вместе выйдут на следующей станции - добровольцы обязательно вызовутся, должны же они понять... Он скажет... Что бросил раненого товарища. Что тот находится за две остановки отсюда, да ещё километров шесть лесом. Что прошло не менее двух часов, а он Денис Градов, почему-то пребывает в тёплой электричке, идущей на Москву. Ничего он не скажет. Когда он это понял, приступ внезапной дрожи, мучительной, до дурноты, погнал его куда-то сквозь вагоны, спугнув безбилетных мальчишек, которые в весёлой панике присоединились к его бегу. Прекрасный принц, превратившийся вдруг в гадкого урода. Осознавший, что это уродливое обличье отныне - он сам, истина его и сущность, и что придётся примириться, свыкнуться с этим уродством, с тем, что прежде осуждал и презирал. Оправдать и полюбить, потому что он не мог не любить себя. Да, он спасал свою шкуру, и он прав, потому что его смерть - конец, ничто, а после смерти Лёнечки, и ещё тысячи Лёнечек, и тысячи тысяч Ленечек останется и бег электрички, и горячая ванна, куда он залезет, как только вернётся, и монтажная, и институт, и хруст лыж-крыльев, рассекающих розовую голубизну, и закаты, и восходы, и весна, и лето... Да, он ничего не сказал. Ни этим, в машине на станции, ни в тамбуре электрички, и опять же так было надо, потому что в случае гибели Лёнечки он оказался бы кругом виноват. А теперь... Теперь Денис Градов, сидящий у окна электрички на Москву - обычный пассажир со станции Черкасская, который добрался на лыжах до Власова, толком не успел посмотреть натуру, потому что началась метель, и поспешил через лес на станцию. Власово рядом с Черкасской. Все правильно, всё совпадает. И даже если Лёнечка останется жив... Он не хочет, чтобы Лёнечка остался жив, и опять же он прав. Потому что тогда... Тогда он спустился в лощину, подождал Симкина несколько минут и, решив, что тот поехал лесом, побежал на станцию. Но почему, в таком случае, Черкасская? Нет, если Лёнечка останется жив, будет куда сложней выкручиваться, лёнечкина смерть была бы лучшим выходом, как это ни печально. Снова содрогнулся он от отвращения к этому новому Денису, но уже не возмущался, а лишь оплакивал себя, хотя глаза оставались сухими. Это лицо принадлежало уже новому Денису, умеющему владеть собой. "Перестань скулить, заткнись навсегда!" - приказал этот, Новый. Его сильные ледяные руки сдавили горло; мозг, сердце, нервы онемели, скованные этим всепроникающим холодом, перестали болеть, чувствовать, сострадать, и тогда Денис понял, что убит. Что осуждён теперь навсегда жить, мыслить и действовать по иным, чужим, прежде гадким и неприемлемым для себя законам, что кара эта, это убийство себя самого, возможно, страшнее смерти физиологической и смерти насильственной. Убийство себя самого... Убить в себе человека. Она была Денисом, убившем себя в уютном тепле летящей к Москве электрички. У неё даже не останется сил перечитать написанное. Она оставит листки на столе, запрёт кабинет и, ощупью спускаясь по лестнице - одна во всём здании, услышит, как невыключенное в чьём-то кабинете радио передаёт бой курантов. Шесть утра. Потом будет долгий путь домой, где каждый переулок, дом, подъезд, фонарный столб освящён его близостью, шёпотом, прикосновением. Она прощалась с Денисом, поднимая к небу лицо, раскалённое, саднящее. Предутреннее небо, будто жалея, обволакивало щёки, веки мокрым ледяным компрессом, и ей становилось чуть легче. Отречение. Она была Денисом. Вместе прожила она те несколько часов - от упоительного бега по серебристо-розовой лыжне, ведущей во Власове, до умирания в душном тепле московской электрички, и отреклась от него. Отреклась, осудив, ибо в восемнадцать осуждение и отречение - синонимы. Осудить значило отречься. Она была уверена, что жизнь кончена, и в неотвязной этой мысли были и мука, и очищение - она подумала, что так, наверное, протягивал людям Данко своё горящее сердце. Жертва собой во имя несравненно более высокого и ценного, чем личное счастье Иоанны Синегиной. Она отрекалась от малодушия, себялюбия, предательства и, убивая своё личное маленькое счастье, утверждала Большое Счастье быть Человеком. Так надо. Она исполнила свой долг. Яна прощалась со счастьем, потому что счастьем был, конечно, он, Денис, его близкая отдалённость, его грубовато-торопливые ласки эрзац-единения, его беспросветный эгоцентризм, который она отчаянно штурмовала. Штурм, такой же нелепый и губительный в глазах здравого смысла, как скалолазание, без которого она тогда не мыслила жизни. Ну и пусть. Она будет много работать, писать, она будет учиться - ведь есть же люди, которые находят в себе силы работать, даже прикованные к постели, даже смертельно больные... Денис - солнечный день... Яна едва не теряет сознания от жалости к себе, от восхищения собой, преодолевшей себя. Вот он, упоительно-скорбный экстаз самопожертвования. Вырвать сердце, чтобы оно светило людям! Ей восемнадцать. Потом ей предстоят два дня, овеянных ореолом горькой славы, - начиная с аудиенции в кабинете Хана, когда он, такой скупой на похвалы, торжественно объявит; что ему больше нечему её учить, что её очерк написан не просто хорошо, а даже слишком хорошо для газетного очерка, да это и не очерк вовсе, и не статья, и не рассказ - он даже не знает, к какому это отнести жанру, знает только, что это почти что настоящая литература и он несколько раз порывался кое-что вычеркнуть, чтобы приблизить "Это" к газетной специфике, да рука не поднялась, так всё органично, на одном дыхании... Материал войдёт в историю газеты - да, да, он так и заявил в горкоме, а они попросили поставить на самое видное место в номере, и печатать с продолжением, чтобы прочло как можно больше народу. - Знаешь, а я тебе позавидовал, - нежданно-негаданно признается Хан. Его руки-рыбы вдруг вгрызутся друг в друга и, сцепившись пальцами, как челюстями, будто застынут в мёртвой своей схватке, - Что никогда мне не написать, как эта шмакодявка Синегина... Я ведь, Яна, графоман. Да, да, не возражай, в сорок пять уже можно себе в этом признаться. Широкову я не завидую, нет. Читаю и вижу, как это сделано, как он вымучивает каждую фразу, штудирует словари, изучает синонимы - Юрка ведь трудяга, горбом берёт, выковывает свою писанину в поте лица... Его уровня я бы мог достичь, это было бы тоже вполне профессионально, и не без художественных особенностей, но сделано. Сде-ла-но, а не создано - чуешь разницу? В этом всё... И я позавидовал. Теперь могу признаться. Ты сердцем пишешь. А признаться могу, потому что излечился. Руки-рыбы постепенно расслабляются, и их смертельная схватка превращается в нежное объятие - два влюблённых осьминога, ласкающих друг друга щупальцами. - Ты меня излечила. Читаю и радуюсь. Радуюсь! Будто сам написал. Значит, ты чего-то стоишь, товарищ Ханин, раз у тебя в газете появляются такие материалы! Вот за что люблю свою работу - успех каждого из вас - мой успех. И пусть Широков считает меня неудачником - его-то мы уже обскакали, а ещё не вечер... В конце концов, главное - они, - Хан метнёт руку в сторону окна, - наши читатели. Формирование их душ. Им неважно, кто из нас композитор, скрипач, дирижёр, им нужна хорошая музыка. Му-зы-ка! Чтоб слезы из глаз. Чтоб человек в муках рождался... Ведь только отрешившись от узко личного, мелкого, честолюбивого, только осознав себя частью единого оркестра, можно в полной мере ощутить счастье и нужность нашей с тобой работы... Он действительно будет горд и счастлив за неё, её успех как бы позволит Хану впервые говорить с ней на равных, откровенничать, исповедоваться, а она будет едва слушать, отчаянно борясь с то подкатывающими, то отливающими от глаз, как прибой, волнами слез, и сугубо "узко личной" мечтой выкрасть со стола Хана отпечатанную Людой стопку листков со штампом "В набор", разодрать в клочья со всеми идейно-художественными достоинствами, затем перенестись на Люсиновку, ещё раз взглянуть на Дениса и умереть от презрения к своей слабости. Знал Хан или не знал? Ну а другие, те, кто знали? Теперь, когда они победили, и ненавистный Павлин, отнявший их Синегину, был её же руками низвергнут и сокрушён, все за ней наперебой ухаживали, приносили из буфета кофе с бутербродами и даже купили на её долю килограмм бирюзовой пряжи, а также модную кофточку с кругами на груди и спине. В них вырядилась вся редакция, и Хан на летучке сказал, что теперь его кабинет стал похож на тир. Её материал, щедро разрекламированный Ханом и распечатанный Людочкой, как бестселлер с дополнительным количеством экземпляров, будут читать тайком от Яны, прятать при её появлении. Они-то знали, и их будет интересовать не только описанная автором драма на одиннадцати страницах, но и личная драма её, Яны, которую они будут пытаться угадать между строк. Именно поэтому они будут скрывать от неё своё любопытство, такое естественное, ещё более подстёгиваемое именно её упорным молчанием. Ей бы поведать им о поездке в Коржи, о борьбе чувства с долгом, о Нальке, о белеющем на столе у Хана листе, одновременно всесильном и беззащитном в первозданной своей чистоте, признаться в постыдных симптомах непреходящей любви к нему, безусловно недостойному любви, подивиться вместе со всеми этим симптомам, осудить их, высмеять, а затем утвердить свою правоту и силу в их поддержке, понимании, сочувствии... Все, да и сама Яна, не понимали, почему она, эта блудная дочь, вернувшись, наконец, к ним, которые её всегда любили и ждали, почему она не падает со слезами в их объятия, не спешит к огню, к столу, а продолжает молча и одиноко стоять на пороге? Она вроде бы вернулась к ним, но не давала им возможности вознаградить её за это возвращение, быть добрыми, любящими, великодушными. Она опять вроде бы принадлежала им, но теперь ларец был заперт изнутри и не открывался, а взламывать замок никто не решался. Неестественно весёлая и болтливая Яна, обрывающая сама себя на полуслове, отвечающая невпопад, а то и вовсе не отвечающая, эта Яна не принадлежала им, принадлежа им. И ни они, ни она ничего не могли с этим поделать. Плохо было всем - им, потому что неприятно и досадно, когда твои дары от чистого сердца оказываются отвергнутыми за ненадобностью. Ей, потому что нанося им обиду, она сама корила себя за эгоцентризм, но ничего не могла с собой поделать. Она терзалась и за Дениса, которым была на тех одиннадцати страницах, вместе с которым умерла в душном тепле электрички, а затем осудила и оставила, хота ему сейчас, наверное, в тысячу раз хуже, чем ей, и их телефонный разговор - лишь поза, защитная маска. И если она не имеет больше права любить его, то имеет ли право не прийти на помощь? Эдакая чистенькая, умывшая руки.. Что же ей делать? - терзалась Яна, - И кто ей ответит на эти вопросы, кроме неё самой? И молила по ночам Бога вмешаться, совершить чудо...
ПРЕДДВЕРИЕ
"Это был глубочайший революционный переворот, скачок из старого качественного состояния общества в новое качественное состояние, равнозначный по своим последствиям революционному перевороту в октябре 1917 года. Своеобразие этой революции состояло в том, что она была произведена СВЕРХУ, по инициативе государственной власти, при прямой поддержке СНИЗУ со стороны миллионных масс крестьян, боровшихся против кулацкой кабалы, за свободную колхозную жизнь". /История ВКПб, краткий курс/ "Максимум в десять лет мы должны пробежать то расстояние, на которое мы отстали от передовых стран капитализма. Для этого есть у нас все "объективные" возможности, не хватает только уменья использовать по-настоящему эти возможности. А это зависит от нас, ТОЛЬКО от нас!.. Пора покончить с гнилой установкой невмешательства в производство. Пора усвоить другую, новую, соответствующую нынешнему периоду установку: вмешиваться во всё. Если ты директор завода - вмешивайся во все дела, вникай во всё, не упускай ничего, учись и ещё раз учись. Большевики должны овладеть техникой. Пора большевикам самим стать специалистами. Техника в период реконструкции решает всё". /И. Сталин/
* * *
"У нас не было чёрной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь. У нас не было серьёзной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было серьёзной и действительной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь. У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь. В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест. В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест. У нас была лишь одна-единственная угольно-металлургическая база - на Украине, с которой мы с трудом справлялись. Мы добились того, что не только подняли эту базу, но создали ещё новую угольно-металлургическую базу - на востоке, составляющую гордость нашей страны. Мы имели лишь одну-единственную базу текстильной промышленности - на севере нашей страны. Мы добились того, что будем иметь в ближайшее время две новых базы текстильной промышленности - в Средней Азии и в Западной Сибири. И мы не только создали эти новые громадные отрасли промышленности, но мы их создали в таком масштабе и в таких размерах, перед которыми бледнеют масштабы и размеры европейской индустрии. Наконец, всё это привело к тому, что из страны слабой и неподготовленной к обороне Советский Союз превратился в страну могучую в смысле обороноспособности, в страну, готовую ко всяким случайностям, в страну, способную производить в массовом масштабе все современные орудия обороны и снабдить ими свою армию в случае нападения извне". И. Сталин.
* * *
"В Охотном вышли посмотреть вокзал и эскалатор, поднялась невообразимая суета, публика кинулась приветствовать вождей, кричала ура и бежала следом. Нас всех разъединили и меня чуть не удушили у одной из колонн. Восторг и овации переходили всякие человеческие меры. Хорошо, что к этому времени уже собралась милиция и охрана... Метро, вернее вокзалы изумительны по отделке и красоте, невольно преклоняешься перед энергией и энтузиазмом молодёжи, сделавшей всё это, и тому руководству, которое может вызвать в массе такой подъём. Ведь всё было построено с молниеносной быстротой и такая блестящая отделка, такое оформление..." /Свидетельница М. Сванидзе/ И.Эренбург. "Дусе и Марусе Виноградовым". "Вы узнали самую большую радость, человеческую радость - открытие! И сколько бы у вас ни было впереди преград и тревог, память об этой радости вас будет приподнимать... Люди давно поняли, как был счастлив Ньютон, найдя закон тяготения, или как веселился Колумб, увидев туманные берега новой земли. Люди давно поняли, какую радость переживал Шекспир, Рембрандт, Пушкин, открывая сцепление человеческих страстей, цвет, звук и новую значимость, обыденного слова. Но люди почему-то всегда думали, что есть труд высокий и низкий. Они думали, что вдохновение способно водить кистью, но не киркой... Пала глухая стена между художником и ткачихой, музы не брезгуют и шумными цехами фабрик, и в духоте шахт люди добывают не только тонны угля, но и высочайшее удовлетворение мастера... У нас с вами одни муки, одни радости. Назовём их прямо: это муки творчества". /Дуся и Маруся Виноградовы ткачихи, поставившие мировой рекорд производительности на станках./
* * *
Капитализм - это не просто узаконенное обществом служение своей похоти. Это и служение чужой похоти, коллективной похоти, это сговор против Бога и Замысла, принудительное служение воле тьмы, сонмищу захвативших власть упырей, отступников. Ибо нельзя одновременно служить Богу и Мамоне. Вампиры-капиталисты отбирают твою жизнь и душу у Бога! Народ самозабвенно работал в Антивампирии Иосифа, пока она не заставляла его служить на похоть номенклатурных охранников. Пока ее задачами были накормить, одеть, дать крышу над головой, учить, лечить бесплатно, дать работу, освободить от рабства у дурной бесконечности желаний и защитить от вампиров. "В течение 1928 года троцкисты завершили своё превращение из подпольной антипартийной группы в подпольную антисоветскую организацию... Не могут органы власти пролетарской диктатуры допускать, чтобы в стране диктатуры пролетариата существовала подпольная антисоветская организация, хотя бы и ничтожная по числу своих членов, но имеющая всё же свои типографии, свои комитеты, пытающаяся организовать антисоветские стачки, скатывающаяся к подготовке своих сторонников к гражданской войне против органов пролетарской диктатуры. Клевета на Красную Армию и на её руководителей, которая распространяется троцкистами в подпольной и иностранной ренегатской печати, а через неё в зарубежной белогвардейской печати, свидетельствует о том, что троцкисты не останавливаются перед прямым натравливанием международной буржуазии на Советское государство". И. Сталин. "Старые большевики пользуются уважением не потому, что они СТАРЫЕ, а потому, что они являются вместе с тем вечно новыми, не стареющими революционерами. Если старый большевик свернул с пути революции или опустился и потускнел политически, пускай ему будет хоть сотня лет, он не имеет права называться старым большевиком, он не имеет права требовать от партии уважения к себе. Затем, нельзя вопросы личной дружбы ставить на одну доску с вопросами политики, ибо, как говорится, дружба дружбой, а служба службой. Мы все служим рабочему классу, и если интересы личной дружбы расходятся с интересами революции, то личная дружба должна быть отложена на второй план". И. Сталин. Речь на пленуме ЦК ВКПб. 1920г "...если линия у нас одна и существуют между нами лишь оттенки, то почему Бухарин бегал по вчерашним троцкистам, во главе с Каменевым, пытаясь устроить с ними фракционный блок против ЦК и его Политбюро? Если линия одна, почему Бухарин конспирировал со вчерашними троцкистами против ЦК и почему его поддерживали в этом деле Рыков и Томский?.. В самом деле, о каком коллективном руководстве может быть здесь речь, если большинство ЦК, запрягшись в государственную телегу, двигает её вперёд с напряжением изо всех сил, прося группу Бухарина помочь ему в этом трудном деле, а группа Бухарина не только не помогает своему ЦК, а наоборот всячески мешает ему, бросает палки в колёса, угрожает отставкой и сговаривается с врагами партии, с троцкистами, против ЦК нашей партии?" И. Сталин. "У нас имеются сотни и тысячи молодых способных людей, которые всеми силами стараются пробиться снизу вверх, для того, чтобы внести лепту в общую сокровищницу нашего строительства. Но их попытки часто остаются тщетными, так как их сплошь и рядом заглушают самомнение литературных "имён", бюрократизм и бездушие некоторых наших организаций, наконец, зависть (которая ещё не перешла в соревнование) сверстников и сверстниц. Одна из наших задач состоит в том, чтобы пробить эту глухую стену и дать выход молодым силам, имя которым легион. Моё предисловие к незначительной брошюре неизвестного в литературном мире автора является попыткой сделать шаг в сторону разрешения этой задачи." И. Сталин. "Хозяйственно разбитый, но ещё не потерявший окончательного своего влияния кулак, бывшие белые офицеры, бывшие попы, их сыновья, бывшие управляющие помещиков и сахарозаводчиков, бывшие урядники и прочие антисоветские элементы из буржуазно-националистической и в том числе эсеровской и петлюровской интеллигенции, осевшие на селе, всячески стараются разложить колхозы, стараются сорвать мероприятия партии и правительства в области сельского хозяйства, используя в этих целях несознательность части колхозников против интересов общественного, колхозного хозяйства, против интересов колхозного крестьянства. Проникая в колхозы в качестве счетоводов, завхозов, кладовщиков, бригадиров и т.п., а нередко и в качестве руководящих работников правлений колхозов, антисоветские элементы стремятся организовать вредительство, портят машины, сеют с огрехами, расхищают колхозное добро, подрывают трудовую дисциплину, организуют воровство семян, тайные амбары, саботаж хлебозаготовок - и иногда удаётся им разложить колхозы. Пролезая в совхозы в качестве завхозов, бухгалтеров, полеводов, кладовщиков, управляющих отделениями и др., эти противосоветские элементы вредят совхозному строительству умышленной поломкой тракторов, комбайнов, скверной обработкой земли, плохим уходом за скотом, разложением трудовой дисциплины, расхищением совхозного имущества, особенно его продукции /зерно, мясо, масло, молоко, шерсть и т.д./ Все эти противосоветские и противоколхозные элементы преследуют одну общую цель: они добиваются восстановления власти помещиков и кулаков над трудящимися крестьянами, они добиваются восстановления власти фабрикантов и заводчиков над рабочими. ...некоторые члены партии, проникшие в партию из-за карьеристских целей, - смыкаются с врагами колхозов, совхозов и Советской власти и организуют вместе с ними воровство семян при севе, воровство зерна при уборке и обмолоте, сокрытие хлеба в тайных амбарах, саботаж хлебозаготовок и, значит, втягивают отдельные колхозы, группы колхозников и отсталых работников совхозов в борьбу против Советской власти. Вскрывая факты вредительской работы,.. политические отделы МТС и совхозов должны на конкретных фактах повседневной работы совхозов и колхозов организовывать широкие массы колхозников и работников совхозов на борьбу... за сохранность и неприкосновенность общественной колхозной и совхозной собственности, за рост доходов колхозов и колхозников, за своевременное и полное выполнение колхозниками и совхозами всех своих обязательств перед государством... Партийцы и комсомольцы не должны бояться борьбы внутри колхоза и совхоза за изоляцию и изгнание антиобщественных, противоколхозных элементов, ошибочно полагая, что такая борьба может нарушить единство колхоза или совхоза. Нам нужно не всякое единство". И. Сталин.
* * *
"Мы выступаем в стране, освещённой гением Владимира Ильича Ленина, в стране, где неутомимо и чудодейственно работает железная воля Иосифа Сталина /бурные продолжительные аплодисменты/".Из вступительного слова М. Горького на I Всесоюзном съезде писателей.
* * *
Из письма Н. Аллилуевой, жены Сталина:
"...все эти правдинские дела будут разбираться в П. Б. в четверг... Иосиф, пришли мне если можешь рублей 50, мне выдадут деньги только 15/9 в Промакадемии, а сейчас я сижу без копейки. Если пришлёшь, будет хорошо. Надя".
* * *
Свидетельница Светлана Аллилуева: "Это была милейшая старая женщина, чистенькая, опрятная, очень добрая. Мама доверяла ей весь наш скромный бюджет, она следила за столом взрослых и детей и вообще вела дом. Я говорю, конечно, о том времени, которое сама помню, то есть, примерно о 1929-1933 годах, когда у нас в доме был создан, наконец, мамой некоторый порядок, в пределах тех скромных лимитов, которые разрешались в те годы партийным работникам. До этих лет мама вообще сама вела хозяйство, получала какие-то пайки и карточки, и ни о какой прислуге не могло быть речи. Единственный "охранявший" ездил только с отцом в машине и к дому никакого отношения не имел, да и не подпускался близко. Примерно так же жила тогда вся "советская верхушка". К роскоши, к приобретательству никто не стремился. Стремились дать образование детям, нанимали хороших гувернанток и немок /"от старого времени"/, а жёны все работали, старались побольше читать. В моду только входил спорт - играли в теннис, заводили теннисные и крокетные площадки на дачах. Женщины не увлекались тряпками и косметикой, - они были и без этого красивы и привлекательны." "Да и вообще, в те годы "национальный вопрос" как-то не волновал людей больше интересовались общечеловеческими качествами. Брат мой Василий как-то сказал мне в те дни: "А знаешь, наш отец раньше был грузином"... Вот и всё, что мы знали тогда о своих национальных корнях. Отец безумно сердился, когда приезжали товарищи из Грузии и, как это принято - без этого грузинам невозможно! - привозили с собой щедрые дары: вино, виноград, фрукты. Всё это присылалось к нам в дом и, под проклятия отца, отсылалось обратно, причём вина падала на "русскую жену" - маму..." "...отец относился пуритански к "заграничной роскоши" и не переносил даже запаха духов, - он считал, что от женщины должно было пахнуть только свежестью и чистотой..." "...отец всю жизнь задавал мне с недовольным лицом вопрос: "Это у тебя заграничное?" - и расцветал, когда я отвечала, что нет, наше отечественное. Это продолжалось и когда я была уже взрослой... И если, не приведи Бог, от меня пахло одеколоном, он морщился и ворчал: "Тоже, надушилась!.."
СЛОВО АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:
- Танцевать надо "от печки". Что есть наша жизнь, в чём её цель и смысл, если он вообще есть? Бессмысленное бесцельное плавание по житейскому морю, пока не потонешь с роковой неизбежностью, или осмысленное трудное продвижение к некоему обетованному берегу? В зависимости от ответа на первый вопрос возникает следующий - о Земле Обетованной. Что она такое для тебя, в чём твой Символ Веры? И как к ней плыть - барахтаться в одиночку в волнах, или вместе с единоверцами-попутчиками /полагающими, что берег именно в той стороне/, на паруснике, на надёжном корабле /хотя может попасться и "Титаник"/? И т. д. Или, в случае отрицательного ответа на первый вопрос - купайся, резвись у берега в своё удовольствие, катайся вдоль берега на прогулочном катере с подружками или без, ибо, как ты веришь, другой жизни не будет. Допустим, жизнь - бесцельное плавание по житейскому морю. Наслаждайся, пока не пробьёт неизбежный час идти ко дну. Иногда приходится грести против течения, бороться с ветром и волнами, перегружать свою лодку вещами и родственниками. Жить, чтобы жить, вернее, чтобы плавать. Купаться. Пытаться наслаждаться самим процессом, некоторые это ухитряются делать даже во время чумы. Ну и, само собой, зачастую за счёт других, под лозунгом "Государство - это я" и "После меня хоть потоп!" Разновидность ответа: смысл - в происходящем на берегу; продолжение рода, достижение славы и богатства, научная, творческая, политическая карьера. Эгоисту - для себя, альтруисту - для человечества, разумному эгоисту: ты мне, я - тебе. Так живёт большинство человечества, оставим их. Нам интересны те, кто верит, что их корабль плывёт к Земле Обетованной. Мечтают достичь Града Небесного, царства Света, Любви и бессмертия. Где, наконец, вновь воссоединится раздробленное в результате грехопадения человечество. В Боге. Мечта о Новом Адаме, Богочеловечестве. Верующие в коммунизм называют эту Землю Обетованную Светлым Будущим. Они, в отличие от социалистов, отметают идею "справедливого проживания на берегу", они плывут в бескрайность. Коммунизм подвижников устанавливает на корабле распорядок жизни во время плавания, согласно Закону Неба. Капитан в данном случае - лицо невоеннообязанное, он не давал присяги Всевышнему. Он может вести корабль, повинуясь внутреннему компасу, двигаться "на Зов". Пассажиры могут довериться капитану, а могут и перепиться, разрушить корабль, попрыгать за борт, убить капитана, повернуть корабль вспять или пересесть на корабль, плывущий неведомо куда к запретным берегам. Если капитан с командой меняют курс, они за это отвечают перед Небом. Неправильное поведение любого пассажира на корабле грозит всем. В идеале должно быть добровольное подчинение всех капитану, но такого практически не бывает. Случается, что пассажиры или сама команда бунтуют, враждуют, приходится применять к ним силу, репрессии, когда неизбежно достаётся и невиновным. Но и охрана может переродиться, стать пиратами, начать грабить пассажиров. Или повернуть корабль вспять, прочь от заданного курса. Дело церкви на таком корабле - следить за показаниями компаса, приборов, за верным курсом, согласованным с капитаном. Дело коммунистов - за уставным поведением пассажиров и команды. Дело различных церквей единого многонационального корабля - следить за состоянием душ своей паствы, по-разному верующей в Землю Обетованную, в личное бессмертие и т.д. Капитан в многонациональном государстве не должен поднимать над кораблём знамя какой-либо одной конфессии, даже если какой-либо отдаёт предпочтение. Символ веры - его личное дело, как и команды, и пассажиров. Пусть каждый исполняет свои таинства и обряды согласно вере, соблюдая единый курс, определённый Небом /заповеди/. Можно сказать, что капитан ведёт корабль на Голос, на Зов, что само Небо определяет его путь. СССР был многонациональным кораблём, плывущим прочь от Вампирии согласно повелению "Выйди от неё, народ Мой". Такой приказ Неба, по-разному звучащий, есть во многих религиях и соответствует "показаниям приборов". Царство земное - беспорядочно-случайное скопление кораблей, яхт, лодок и отдельных пловцов, суетящихся вдоль побережья и не желающих никакого иного бытия. "Демократия и права человека" дают возможность каждому плыть в любую сторону, любым стилем или не плыть вовсе. Это его личное дело. Путь к Богу - сокровенное внутреннее дело каждого, и насильственное объединение религий в одном государстве - кощунственно и недопустимо. Но допустимо согласие всех относительно направления курса корабля государства. Допустим, прочь от Вампирии, как было с Советским Союзом. Вампирии, противоречащей Замыслу Неба. Нестяжание, взаимопомощь, нравственность и другие заповеди, общие для многих религий. Для одних это - корабль в бессмертие. Для других - в Светлое Будущее. Для третьих - в Царствие Божье. На Российском корабле уже давно было неладно. Лишь незначительная часть пассажиров соблюдала Закон Неба. Большинство же, исповедуя его на словах, немилосердно эксплуатировало и обирало ближнего, "оставили важнейшее в Законе - суд, милость и веру", уподобились "гробам раскрашенным", любили пиршества, "бремена тяжкие и неудобоносимые возлагали на плечи людей, а сами не хотели и перстом двинуть их". /Мф. 23/ Неравенство, немилосердие, несправедливость в обществе ежесекундно порождают грех. Лицемеры от веры делают обратившегося "сыном геенны, вдвое худшим вас", то есть самих этих лицемеров. "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Божее человекам; ибо сами не входите и хотящего войти не допускаете." Эти жёсткие слова Спасителя относятся к несоблюдающим Слово, в том числе и к пастырям-священнослужителям. На Российском корабле стало ненадёжным спасаться. "Святая Русь" оставалась таковой лишь фарисейски, на словах. Интеллигенция искала избавления от мук совести "хождением в народ", подбивая на бунт. "Никто не даст нам избавленья"... Здесь три аспекта: а) вера в Бога как в некую высшую надмирную сущность, влияющую или нет на нашу личную судьбу и судьбы мира; б) вера в Бога как носителя нашего личного бессмертия и спасения; в) вера в Бога как в нравственный закон внутри нас, в совесть, в определенную норму поведения в "лежащем во зле" мире. Эти три аспекта могут быть спаяны, а, могут и разделиться, то есть человеческий разум может отвергать божественное происхождение человека, а душа - принимать вписанный в сердце Закон, следовать ему и напряжённо искать Бога в обход отвергнутому /по заблуждению, неверному толкованию искажённым человеческим лукавым разумом/ образу Творца. Лучшая часть русского общества начала искать истину в обход церкви (разлад духовной жажды, мук совести и томления о "жизни по-Божьи" с социальной политикой официальной церкви, помноженные на соблазн материализма). Неверие, что "Бог даст избавленье" слабым и угнетённым, спасет от хищников, пожирающих тела и души братьев меньших под ширмой "непротивления злу" привело к революции. Рабы в трюме взбунтовались против господ верхней палубы, свергли капитана и команду, захватили корабль. Лилась кровь, пьяные от вина, крови и захваченных богатств рабы разбивали приборы с криками, что теперь сами знают, куда плыть. Убили навигаторов и капитана с семьей, уцелевшие пассажиры первого класса или тоже надели красные повязки или попрыгали за борт и поплыли к другим кораблям. Руль переходил из рук в руки. Корабль терпел бедствие, из последних сил отбиваясь от пиратов и разваливаясь. В конце концов, руль попал к Иосифу. Ему удалось утихомирить команду, пассажиров, избавиться от пиратов, кое-как задраить пробоины и... поплыть в завещанном отцами церкви направлении. Прочь от Вавилона. Всё общее, всё дано на всех Богом - здесь коммунизм сродни христианству. В саване карманов нет, всё на земле дано напрокат, временно, ничто не принадлежит никому. Однажды два монаха решили попробовать поссориться из-за собственности, как люди там, в миру "Мой кирпич!" - сказал один и потянул кирпич к себе. - "Конечно твой, брат," - согласился второй. Русская вера детская. Объявили всех пусть не братьями, но товарищами, сломали запоры суверенных кают и поплыли себе...
* * *
И молила по ночам Бога вмешаться, совершить чудо... Чудо явится к следователю в лице Витьки Карпова, четырнадцатилетнего сына директора Черкасского совхоза. Он поведает, что в тот злополучный день они с приятелем Генкой воспользовались тем, что отец уехал с начальством на рыбалку, и решили тайком прокатиться кружок на отцовской "Победе". Прав водительских у них, естественно, не было. Чтобы миновать пост ГАИ на шоссе, ребята решили срезать путь по лесной просёлочной дороге - Витька знал, что отец однажды пользовался этой дорогой, проложенной трактором. Вначале всё шло хорошо, потом машина завязла в какой-то рытвине, забуксовала, зарываясь всё глубже. Погода начала портиться, надвигались сумерки, а отец, которого Витька боялся до смерти, должен был к ночи вернуться домой. Ребята были в полном отчаянии, когда судьба сжалилась и послала им одинокого лыжника с шоферскими правами, спортивным телосложением и отзывчивой душой. Он приказал ребятам ломать лапник и толкать сзади, сам сел за руль и, провозившись часа полтора, они, наконец, вытащили "Победу" из снежно-метельного плена на шоссе. Денис сел за руль, и они поехали в Черкасское. Узнав, что Денис - режиссёр и зная слабинку отца к работникам культуры, Витька слёзно упросил Дениса доехать с ними до дома и, если отец вернулся, погасить огонь его гнева своим авторитетом, сочинив по дороге какую-либо правдоподобную историю. Историю они сочинят, у переезда Денис вылезет, чтобы посмотреть, не свалились ли кое-как привязанные носовым платком к багажнику лыжи, где его и зафиксирует стрелочница. Карпова-Старшего дома не окажется. Машину благополучно загонят в гараж, Денис наденет лыжи, распрощается с ребятами и побежит на станцию "Черкасская", где сядет в электричку. Факты все следователем проверены, всё соответствует, так что у Градова полное алиби, и он не мог тащить раненого Симкина на мессершмиттовском шарфе по лощине. Всё это сообщит Яне срочно призвавший её к себе Хан. Он поведает, что после разговора со следователем Градов разыскал Карпова-младшего в бассейне, зная, что тот туда ездит через день тренироваться, сказал, что, выгораживая Витьку, попал в неприятную историю, и попросил его съездить к следователю и рассказать всё, как было. Выслушав Витьку, проверив и сопоставив факты, следователь вновь побывает в Коржах, ещё раз обойдёт Налиных соседей и выяснит, что одна из соседок действительно видела лыжника, похожего по описанию на Пушко, в начале третьего того злополучного дня, но почему-то не приехавшего к Нале, а помчавшегося от её калитки в сторону леса, когда метели ещё не было и видимость была отличная. Хан скажет, что, слава Богу, очерк ещё не набран, и что Яне необходимо сейчас же быть в кабинете у следователя, куда также приглашены Наля и Пушко. Жора на беседу не явится, а Налька, уже совсем непохожая на героиню фронтовичку и передовую доярку в этом старомодном шерстяном платьице с кружевным воротником и накладными плечами, хотя давно носят "японку", с запудренными боевыми шрамами и тускло безразличным взглядом, подтвердит, что да, приехал к ней в тот день Пушко, выпросил бутылку вина с парой соленых огурцов и тут же умчался догонять своих. Симкин, покойник этот, был с прошлого дня с перепоя, мечтал поправиться, надеялся разжиться в Коржах, но магазин у них по выходным закрыт. Тогда-то Пушко и проговорился, что есть тут у него знакомая доярка, делал как-то фотоочерк, подружились. Ну покойник и вцепился - сходи, купи пузырь, мы потихоньку поедем, догонишь, а этому нашему режу скажешь - знакомой дома не было. Так и вышло. Реж побежал во Власово, велев Ленечке ехать домой, чтобы успеть в гости. А тому - что "гости", ему сейчас надо, он и ждал на лыжне Пушко. Раздавили они по стакану, по огурцу и поехали лощиной к станции. Тут всё и произошло - камень этот, метель... Она, Наля, уже спать собралась - вставать-то на первую дойку в четыре... Слышит - стучат. Сам не свой, трясётся, сказать ничего не может. Она его к печке. В кружку плеснула, конечно, потом чаю... Про Симкина он не сразу сказал - напился, мол, не туда свернул, метель... Уже потом, как стала его раздевать, видит - вроде кровь. Растолкала. Тут он и сказал, что Симкин ранен, разбил голову о камень и, наверное, готов. Меня попросил молчать - бутылку-то, мол, он, Жорка, принёс... Камень этот Наля знала - летом на нём туристы фотографируются, зимой - лыжи ломают, а убрать - с места не сдвинешь. Судьба, значит, такая... Ей-то что, не воскресишь... Так бы, может, и сошло, если б Клавка не проязычилась, что видела, как Пушко потащил от неё в кармане бутылку. - А что у Градова из-за вашего молчания неприятности, его вон из комсомола исключать собирались - это как? Следователя позовут из соседней комнаты к телефону. - Ты его любишь? - попытается Яна спасти в душе остаток веры в человечество, как-то оправдав героиню-снайпершу. - Кого, кобеля этого? Эту пьянь? - метнёт Наля в её сторону злобно-презрительный взгляд. - Третий день гудит, а мне с вашей городской пьянью нянькайся! У нас своей хватает. Все они кобели и дерьмо, и Симкин ваш. Царство Небесное. Одной пьянью меньше. Ладно, тебе скажу, раз на то пошло. И признается, что посулил ей Жорка полкоровы, если покажет, что никуда от неё не уходил до утра. Что в деревне померла бабка Мартыниха, и её дед продаёт корову, на пол-коровы Налька скопила - огурцы летом удались, возила на Тишинку, а на другую половину Жора обещал добавить. А теперь всё, полкоровы тю-тю. Так случилось чудо, и Яна не знала, радоваться ей или плакать. Денис очищен и спасён, а её жизнь рухнула, потому что она усомнилась и теперь недостойна его и никогда не простит себе. Эти дурацкие мистические полкоровы - цена её жизни... Теперь ей всё представлялось мистикой почему она так скоро и слепо поверила в его виновность - поверила редакции, следователю, Жорке, этой взяточнице Нальке, себе самой? Потому что он был "чужак", а они все - свои. А если бы очерк её уже был опубликован? И речь шла об убийстве?.. Ей стало страшно и гадко, опоры не было. Ни в них, которые соблазнили оболгать, ни в себе, оболгавшей, ни в нём, которого они скопом оболгали. Будто чья-то всесильная рука толкнула её лодку. Мир, такой надёжный, ясный, незыблемый, закачался... Лодка зачерпнула воды и медленно пошла ко дну. Именно не падение, а медленное погружение вместе с лодкой по чьей-то всесильной воле, когда вот-вот кончится запас кислорода в лёгких, потом несколько секунд мучительной агонии, а затем неведомое состояние, наступление которого она предчувствовала, жаждала и страшилась - и в кабинете у следователя, и потом, в разговоре с сестрёнкой Жоры Пушко, которая спокойно, привычно врала, что Жора готовит ко дню Советской Армии фотовыставку то ли где-то в клубе, то ли в школе, дома третью ночь не ночует и повестки к следователю в глаза не видал. Она говорила и чистила картошку, многоглазые змеи ползли из-под ножа на старый номер газеты, где был их с Жорой фотоочерк о районной ветлечебнице. Жора Пушко, свой в доску, добрый и отзывчивый, всегда готовый выручить до получки, с которым они исколесили весь район на попутках и пешком, ели тушенку из одной банки, запивая чаем из одной кружки... Жора, который буквально затрясся, когда ветеринар захотел перенести для съёмки поближе к окну только что прооперированную кошку - "Что вы, ей же больно!". Которому принадлежал, наконец, приколотый к стене шедевр - "Первое кормление", напечатанный в "Огоньке". Жора, погубивший Лёнечку, погубивший её, Яну, и едва не погубивший Дениса, а теперь прячущийся где-то в шкафу или под диваном, или в алкогольном угаре - трус, подонок... И этот прекрасный, как икона, снимок, от которого наворачивались слезы... Погружение продолжится в кабинете Хана, которого её рассказ почему-то не особенно удивит. - Вот к чему приводит недопроверка фактов. Ты ещё в сорочке родилась, а вот я в бытность собкором... - и он расскажет историю, из которой погружающаяся Яна не поймёт ни слова - лишённые смысла слова, как мыльные пузыри, срывались с губ Хана и лопались в прокуренном воздухе кабинета. Потом Хан скажет, что Пушко, в сущности, всегда был слизняком и вспомнит соответствующую историю, и снова будут беззвучно улетать в небытие лишенные смысла слова, а Яна будет умирать от отвращения к себе, мечтая упасть, наконец, на дно и больше никогда ничего не чувствовать. Не быть. Жертва личным счастьем во имя правды, высокое страдание во имя бесконечно большего... Бесконечно большое и правда неожиданно обернулись отрицательной величиной, ложью, отвратительным оборотнем, и породила этого оборотня она, Яна, и он покарал её. Она чувствовала, что гибнет, и сознание, что гибнет она во имя ею же порождённого оборотня, было особенно нестерпимым, жертва оказалась не просто не оправданной, она напоминала зловещую ловушку. Приманка с крючком вырвала её из бытия, низвергла в преисподнюю. И то, что реабилитация Дениса была роковым образом прямо пропорциональна падению её, Яны, лишь усиливала мистическую безнадёжность случившегося. Чем более пыталась она радоваться за Дениса, тем чудовищнее становилось собственное падение, и радости уже места не было, и беспросветный собственный эгоизм, сознание, что она за него не радуется, добивало окончательно. - Да, конечно, слышу, Андрей Романович. Надо переделать... - Давай прямо сейчас. Материал должен быть набран, а как только припрём Пушко к стенке - в номер. Дело чрезвычайное, Пушко - наш сотрудник, мы должны отреагировать своевременно и правильно, а то... Нехорошо с твоим получилось. Будто мы Пушко выгораживали. Ты-то, небось, радёхонька, что твой не при чём... Но сейчас надо думать о чести газеты. Первым делом самолёты, так? Давай-ка, прямо сейчас, садись ближе. Она не сразу поймёт, что от неё хочет Хан, а, когда поймет, необходимость переписать очерк соответственно новым обстоятельствам дела не покажется кощунственной. Почему бы нет? Оборотни, оборотни... И очерк её оборотень, можно эдак, можно так - в зависимости от правды. Сегодня правда одна, завтра - другая, она у каждого своя. Да и есть ли она вообще? Вот художественные особенности - другое дело, их можно оставить. Они нетленны. В них, как в рамку, можно вставить любой снимок правды. В руках у Хана красный и коричневый карандаши. Красным он обводит всё, что можно оставить. Остаётся детективное начало, где мальчишки находят замёрзшего Симкина, остаются все описания природы, сцена гибели Лёнечки, моральные рассуждения. Надо только заменить соответственно Павлина на Пушко и причиной малодушного предательского эгоцентризма объявить соответственно не влияние чуждой морали, а распущенность и пьянство. Что, впрочем, тоже имеет корни "оттуда". Павлина лучше вообще поменьше упоминать - уехал во Власово и уехал, да и пацана этого с отцовской машиной жалко, не будем его выдавать. Вот Пушко придётся серьёзно перелопатить, написать заново, оставив, разумеется, все лучшие куски, описывающие психологическое состояние Павлина, по возможности их переделав применительно к Пушко. Вот сцена гибели - здесь можно почти всё оставить. Вот он тащит Симкина на Павлиньем шарфе, потом, окоченевший, возвращается в Коржи, намереваясь позвать на помощь, но Наля даёт ему выпить... и... Здесь удачно ляжет описание Павлина, попавшего в тёплый вагон, только действие не в электричке, а в Налиной избе, а так почти всё можно использовать - смотри, как удачно... Давай, ты у нас уже профессионалка, должна всё уметь. Хан торопит, потирает руки, подбадривает, чиркает то красным, то коричневым, и действительно, у них вроде бы получается. Люда приносит по его просьбе чаю с пирожками, потом он оставляет Яну одну, и ей вроде бы становится легче, работа начинает увлекать, хоть и есть в ней что-то нехорошее, болотное, зыбкое, и что-то она напоминает Яне. Но ей обрыдли самоанализы, с каким-то ожесточением она терзает двумя пальцами Людочкину машинку, и получается, по словам Хана, "то, что надо". Придётся только ещё раз перепечатывать, кое-что добавив и переделав после беседы с отловленным, наконец-то, опухшим и почти невменяемым Жорой, который будет только кивать, икать и во всём признаваться, добавив лишь, что даже ночью знал, что Лёнечка мёртв. Что Налька, оставив его в избе пьяного, снарядилась в платок, телогрейку и лыжи, взяла санки и одна в метель, увязая в снегу, добралась через поле к камню в лощине, еле нашла уже одеревеневшего, занесённого снегом Лёнечку, и также полем вернулась. Таким образом, продавшая истину и Яну за полкоровы Налька снова обернётся героиней, и Яна, конечно, умолчит про полкоровы, в очерке появится положительный момент и повод порадоваться, что "есть женщины в русских селеньях". Жору с работы выгонят, но он вскоре объявится в "Советской женщине". Очерк напечатают, будет много откликов и никто не догадается, что это очерк-оборотень.
ПРЕДДВЕРИЕ
"Среди... бушующих волн экономических потрясений и военно-политических катастроф СССР стоит отдельно, как утёс, продолжая своё дело социалистического строительства и борьбы за сохранение мира. Если там, в капиталистических странах, всё ещё бушует экономический кризис, то в СССР продолжается подъём как в области промышленности, так и в области сельского хозяйства. Если там, в капиталистических странах, идёт лихорадочная подготовка к новой войне для нового передела мира и сфер влияния, то СССР продолжает систематическую упорную борьбу против угрозы войны и за мир..." И. Сталин. "Мы строим пролетарскую культуру. Это совершенно верно. Но верно также и то, что пролетарская культура, социалистическая по своему содержанию, принимает различные формы и способы выражения у различных народов, втянутых в социалистическое строительство, в зависимости от различия языка, быта и т.д. Пролетарская по своему содержанию, национальная по форме, - такова та общечеловеческая культура, к которой идёт социализм... Лозунг национальной культуры был лозунгом буржуазным, пока у власти стояла, буржуазия, а консолидация наций происходила под эгидой буржуазных порядков. Лозунг национальной культуры стал лозунгом пролетарским, когда у власти стал пролетариат, а консолидация наций стала протекать под эгидой советской власти." И. Сталин
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1930г. Постановление "О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству". Статья "К вопросу ликвидации кулачества как класса". Награждён вторым орденом "Красного знамени". Статья "Головокружение от успехов". Постановление ЦК "О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении". Статья "Ответ товарищам колхозникам". Написаны приветствия: рабочим Ленинградского металлического завода в связи с досрочным выпуском мощной турбины; строителям Туркестано-Сибирской железной дороги в связи с окончанием строительства; коллективу Ростовского завода сельскохозяйственных машин в связи с досрочным окончанием строительства завода; рабочим Сталинградского тракторного завода в связи с досрочным окончанием строительства. Руководство работой пленума ЦК. Руководство работой 16 съезда ВКПб. Избран членом Центрального Комитета и в комиссию по докладу о колхозном движении. Руководство работой Пленума ЦК. Избран членом Политбюро и Оргбюро и утверждён Генеральным секретарём ЦК ВКПб.
СЛОВО АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:
Молитва Господня "Отче наш" - формула свободного сыновнего служения Отцу Небесному Формула Свободы, Счастья и Спасения. Сыновней и отеческой Любви. Не раб /из страха/, не наёмник /из корысти/, не гордец /из тщеславия/ - ты служишь в родном доме Отцу, а не кровному врагу Отца со всей Его многочисленной вражеской роднёй, армией тьмы. Ты служишь Отцу, ибо ты любящий и любимый сын, наследник, продолжатель Дела, где "все Моё - твоё и всё твоё - Моё". В Отчем Доме невозможно платить за пищу, кров, одежду, уход во время болезни - здесь всё необходимое ты получаешь от Отца бесплатно, и взамен так же бескорыстно служишь семейному Делу - просто по велению сердца, потому что ты - сын своего Отца, потому что ты - "по Образу и Подобию". "Остави нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим..." Это не только узкое понимание прощения обид. Получая всё в Отчем доме бесплатно, где все - братья и сестры, где все связаны едиными кровными узами с отцом, ты почтёшь кощунственным, служа своими талантами, своим трудом, просто исполняя свои обязанности - требовать за своё служение плату. Отец дал тебе всё - жизнь, здоровье, таланты, хлеб насущный, вписанный в сердце Закон, эликсир бессмертия. Ты всё это получил даром, и теперь должен так же бесплатно, бескорыстно, с радостью любящего свою семью, всё вернуть умноженным для её процветания. И не только потому, что если хорошо Дому, то хорошо и тебе, а просто потому, что ты ЛЮБИШЬ, что между всеми членами семьи кровные тесные связи, при которых, когда одному плохо, то плохо всем. И наоборот. Поэтому те, для кого мы строим дома, выращиваем хлеб, пишем книги и музыку, кого лечим, учим и защищаем от врагов, должны получать наше служение бесплатно, как и мы от них. Это - основа основ жизни в Доме Отца. Тогда он посчитает нашу жизнь состоявшейся и нас - пригодными для будущей совместной жизни, признает своими детьми. Казалось бы, такие естественные отношения любящих друг друга членов единой семьи - хорошо каждому - хорошо Целому. Я живу на всём готовом, и то, что мне должны за мой труд, моё служение, самореализацию заложенных в меня Отцом способностей - я оставляю семье. Как и они, мои братья и сестры, кому я должен за их труд для меня - они тоже мне всё "оставляют", прощают. И Отец Небесный считает вложенное в нас состоявшимся, делает нас своими наследниками, своими сынами в вечном Царстве Света и Любви... - Но как трудно падшему человеку, блудному сыну, ушедшему из Отчего Дома, променявшему родной Дом на работу на чужого господина, врага Отца, - за жалкую пищу и призрачную "свободу" променявшего "первородство на чечевичную похлёбку", - как ему трудно излечиться душой, вернуться, снова стать из отщепенца сыном! Враг, прививший блудному сыну безумное желание не слушаться Отца, отделиться, жить самому по себе, то есть Лукавый - коварен и силён. Это отщепенство, бунт против Отца, вседозволенность, желание жить самому по себе, "по своей глупой воле", ведущее к духовному обнищанию, банкротству, к болезни и смерти - всё это Лукавый именует "свободой". "Будете как боги," - подмена, обман вместо Евангельского: "Я сказал: вы боги и сыны Вышнего все вы". То есть будьте не равным Отцу, а будьте единым с Отцом. "Не введи нас во искушение, но ИЗБАВИ нас от Лукавого. В отличие от искушений /испытаний/ - средства любящего строгого Отца, применяемого для нашего воспитания и вразумления, преодолевая которые мы из детей становимся взрослыми, набираемся духовного опыта. Лукавый - детоубийца, лжец. Он обманом пролезает в дом, в душу, соблазняет, насилует психику, сманивает в своё царство тьмы, губит и убивает личность. "Но избави нас от лукавого", - просим мы Отца Небесного, то есть для нашего же блага запри, Отче, окна и двери, защити, а проникшую в дом нечисть изгони как можно скорее, пока она не погубила нас, сделав непригодными для жизни в Доме Отца. Не лишила навечно наследства, сыновства... Вот примерно на каких основах и принципах бывший семинарист Иосиф, пастырь-кесарь или "гражданский священник" мечтал построить своё царство, собрав заблудших детей в дом, давши им "хлеб насущный", опустив "железный занавес" - защиту от Вампирии и её князя. Он "не верил в массы", он верил лишь в бич, в "жезл железный", но их перерождение буквально на глазах ошеломило его и придало сил. Смел ли он ждать от них "самоотверженного служения", во имя "коллективного восхождения в Светлое Будущее" и прочих высоких материй? Вряд ли. Сыновье служение, акт свободной любви друг к другу и общему Великому Делу - это Путь Божий, завещанный Небом в молитве "Отче наш", в отличие от рабьего или наёмного. Практически отпавший от веры вслед за элитой народ, из которого ему чудом удалось всеми дозволенными и недозволенными средствами собрать Антивампирию, "единый, могучий" Советский Союз, казался ему материалом весьма ненадёжным. И всё-таки Иосиф мечтал ещё в 1927 году: "...это будет такое общество: а/ где не будет частной собственности на орудия и средства производства, а будет собственность общественная, коллективная; б/ где не будет классов и государственной власти, а будут труженики индустрии и сельского хозяйства, экономически управляющиеся, как свободная ассоциация трудящихся; в/ где народное хозяйство, организованное по плану, будет базироваться на высшей технике как в области индустрии, так и в области сельского хозяйства; г/ где не будет противоположности между городом и деревней, между индустрией и сельским хозяйством; д/ где продукты будут распределяться по принципу старых французских коммунистов: "от каждого по способностям, каждому по потребностям"... - Ха-ха-ха, - фыркнул АГ, - А ежели у меня потребность - гарем иметь или личный пляж в Гаграх? - Ну, тут Егорка скорректировал "старых французских коммунистов" - у него "каждому - "разумно-достаточное"... е/ где наука и искусство будут пользоваться условиями достаточно благоприятными для того, чтобы добиться полного расцвета; ж/ где личность, свободная от забот о куске хлеба и необходимости подлаживаться к "сильным мира", станет действительно свободной." Последний пункт просто замечательный. Освобождение от родовой необходимости и рабства у Мамоны...
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1931г. Присутствует на 3 сессии ЦИК СССР. Избран рабочими почетным членом Ленинградского Совета. В почётном президиуме 9 съезда ВЛКСМ. Почётный член Моссовета. Речь "О задачах хозяйственников". Избран в президиум 15 Всероссийского съезда Советов. Избран членом ВЦИК. Избран в президиум 6 Всесоюзного съезда Советов. Участие в работе комиссии по проекту постановления об улучшении и развитии московского городского хозяйства. Речь "Новая обстановка - новые задачи хозяйственного строительства." Встреча в Кремле с ударниками Автозавода им. Сталина. Руководство работой 17 Всесоюзной партконференции. Это уже 1932 г. Подписано постановление о строительстве трёх мощных гидростанций на Средневолжской системе. Избран в почётный президиум 9 Всесоюзного съезда профсоюзов. Участие в комиссии по ирригации Заволжья. Принят декрет "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной /социалистической/ собственности. Ответ "О некоторых вопросах истории большевизма". Приветствие строителям Днепростроя в связи с досрочным пуском Днепрогэса. Речь на пленуме о задачах работы в деревне. - Ну достал ты меня этими совещаниями да заседаниями проворчал АГ, - что ты, собственно, хочешь доказать? - Прежде всего, что не Иосифу служили, как сейчас клевещут, а что он служил. Каждой минутой своей жизни. Цель служения - накорми, одень, защити, излечи, а не разврати, обдери до нитки и сожри... И ещё - служил, сознательно или интуитивно, - Замыслу, умножению жатвы Господней. Наставляя на путь, истину и жизнь по Замыслу. Не мог он это делать именем Вельзевула, ибо если царство разделится, то не устоит... - Так ведь и Адольф дал народу хлеб, работу, и о морали заботился?.. - "Германия превыше всего!.." - это национализм, идолопоклонство. Это всё равно что утверждать: "Всё тело должно служить желчному пузырю, потому что в нём камни, а не то мы вас этими камнями закидаем..." "Славяне должны работать на нас. В той мере, в какой они нам не нужны, они могут вымирать. Поэтому обязательное проведение прививок и медицинское обслуживание со стороны немцев является излишним. Размножение славян нежелательно... Образование опасно. Для них достаточно уметь считать до ста. В лучшем случае приемлемо образование, которое готовит для нас полезных марионеток.." /Из письма Бормана Розенбергу/. Вампиры по национальному признаку. А Иосиф-победитель после войны стал создавать новую Германию-Антивампирию, которую многие немцы до сих пор вспоминают добрым словом. И "хомо советикус" по-братски им помогали, не помня зла. Что же касается "заседаний"... "Возьмём, наконец, наши бесчисленные конференции, совещания, делегатские собрания и т.д., охватывающие миллионные массы трудящихся мужчин и женщин, рабочих и работниц, крестьян и крестьянок всех и всяких национальностей, входящих в состав СССР... А между тем для нас эти совещания и конференции имеют громадное значение как в смысле проверки настроения масс, так и в смысле выявления наших ошибок... ибо ошибок у нас немало, и мы их не скрываем, полагая, что выявление ошибок и честное исправление их является лучшим способом улучшения руководства страной. Просмотрите речи ораторов на этих конференциях и совещаниях, просмотрите деловые и бесхитростные замечания этих "простых людей" из рабочих и крестьян, просмотрите их решения, - и вы увидите, до чего громадны влияние и авторитет коммунистической партии, вы увидите, что этому влиянию и авторитету могла бы позавидовать любая партия в мире". /Беседа с 1-й американской рабочей делегацией/. А между тем Лев Троцкий мечтал о мировой революции: "Международный пролетариат не вложит меча в ножны до тех пор, пока мы не создадим Федерацию советских республик всего мира... Коминтерн есть партия революционного восстания международного пролетариата". /Подписано Лениным и Троцким./
* * *
"Любовная лодка разбилась о быт..." Покончил с собой "лучший, талантливейший" Маяковский.
* * *
"В самый разгар сплошной коллективизации, голода в деревне, массовых расстрелов, когда Сталин находился почти в полном политическом одиночестве, Аллилуева, видимо под влиянием отца, настаивала на перемене политики в деревне. Кроме того, мать Аллилуевой, тесно связанная с деревней, постоянно рассказывала ей о тех ужасах, которые там творятся. Аллилуева рассказывала об этом Сталину, который запретил ей встречаться со своей матерью и принимать её в Кремле. Однажды на вечеринке, не то у Ворошилова, не то у Горького, Аллилуева осмелилась выступить против Сталина, и он её публично обложил по матушке. Придя домой, она покончила с собой". /Свидетель Л. Троцкий/
Свидетельствует Светлана Аллилуева:
"...отец был потрясён случившимся. Он был потрясён, потому что он не понимал: за что? Почему ему нанесли такой ужасный удар в спину? Он был слишком умён, чтобы не понять, что самоубийца всегда думает "наказать" кого-то ...Первые дни он был потрясён... Отца боялись оставить одного, в таком он был состоянии. Временами на него находила какая-то злоба, ярость. Это объяснялось тем, что мама оставила ему письмо. Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела. Его, наверное, тут же уничтожили, НО ОНО БЫЛО, об этом мне говорили те, кто его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упрёков. Это было не просто личное письмо; это было письмо отчасти политическое. И, прочитав его, отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет. Он был потрясён этим и разгневан, когда пришёл прощаться на гражданскую панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками, и, повернувшись, ушёл прочь. И на похороны он не пошёл". Ха-ха-ха, - как писал Иосиф на полях библиотечных книг, - заболтал белыми сандаликами АГ, - Жена-оборотень у Главного Антивампира!..
* * *
"Не позднее 1935 года весь мир признал, что социализм в одной стране построен и что, более того, эта страна вооружена и готова к защите от любого нападения". /Свидетель Леон Фейхтвангер/. "Дело Сталина процветало, добыча угля росла, росла добыча железа и руды; сооружались электростанции; тяжёлая промышленность догоняла промышленность других стран; строились города; реальная заработная плата повышалась, мелкобуржуазные настроения крестьян были преодолены, их артели давали доходы - всё более возрастающей массой они устремлялись в колхозы. Если Ленин был Цезарем Советского Союза, то Сталин стал его Августом, его "умножителем" во всех отношениях. Сталинское строительство росло и росло. Но Сталин должен был заметить, что всё ещё имелись люди, которые не хотели верить в это реальное, осязаемое дело, которые верили тезисам Троцкого больше, чем очевидным фактам". "Так говорит Сталин со своим народом. Как видите, его речи очень обстоятельны и несколько примитивны; но в Москве нужно говорить очень громко и отчётливо, и каждый понимает его слова, каждый радуется им, и его речи создают чувство близости между народом, который их слушает, и человеком, который их произносит." "О частной жизни Сталина, о его семье, привычках ничего не известно. Он не позволяет публично праздновать день своего рождения. Когда его приветствуют в публичных местах, он всегда стремится подчеркнуть, что эти приветствия относятся исключительно к проводимой им политике, а не лично к нему. Когда, например, съезд постановил принять предложенную и окончательно отредактированную Сталиным Конституцию и устроил ему бурную овацию, он аплодировал вместе со всеми, чтобы показать, что он принимает эту овацию не как признательность ему, а как признательность его политике". /Леон Фейхтвангер/
А в те же дни на расстояньи За древней каменной стеной Живёт не человек - деянье: Поступок ростом с шар земной.