87576.fb2
Вот он, человек, за которого она ни за что не выйдет замуж. Лучше прыгнуть с крыши, утопиться в болоте, повеситься в спальне… но его руки и губы никогда не дотронутся до нее.
— В противном случае, — продолжил торговец, — верю, что хотя бы мой подарок не покажется вам отвратительным.
Два темнокожих человека с огромными, с хорошие дыньки, мускулами, внесли в приемную залу большую кадку, в которой росло дерево.
— Это райские яблоки, — пояснил господин Скогар. — Лучшее лекарство от всякой хвори.
— Благодарим тебя, — кивнул Фархат. — За подарок и за визит.
Живой мертвяк удалился, но облегчения Сиянке это не принесло. Она видела, как заинтересован отец в этом человеке. Неужели он действительно хочет выдать единственную дочь за… труп? Пусть возьмет его себе в помощники, пусть сделает главным советником, особо приближенным, только пусть не кладет его в постель наследницы престола!
Огюст назвал имя следующего гостя, но Сиянка больше ни на кого не смотрела, она кусала губы и изо всех сил старалась сдержать дрожь в руках. Ее перестали интересовать молодые люди и мужчины, по-очереди заходившие в приемную залу и преподносившие дорогие подарки. Перед внутренним взором девушки стояла полуистлевшая фигура из детских ночных кошмаров.
Прием продолжался до вечера. Когда свой дар преподнес последний претендент на руку и сердце Сиянки, его величество пригласил гостей в столовую, где накрыли длинный стол.
Фархат сел во главе, усадив по правую и левую руку подле себя жену и дочь. Рядом с девушкой занял место темноволосый красавец Сен-Симон, рядом с королевой Фархат усадил господина Скогара.
Первый тост подняли за великого правителя Сартра, второй — за прекрасную Сиянку, третий — за процветание королевства, четвертый — за великое будущее страны, а дальше девушка сбилась со счету. Ее сердце колотилось, пальцы дрожали, и она выпила целую рюмку красного вина, чтобы немного успокоиться. Но как было успокоиться, когда напротив сидит страшилище, которое родной отец прочит тебе в мужья?
Сиянка повернулась к Сен-Симону и тихонько вздохнула. На него хотя бы смотреть без отвращения можно, впрочем, этот юноша тоже не подарок. Девушке всегда нравились брюнеты: мужественные, с ясным взглядом, снисходительной улыбкой и широкими жестами. Только в отличие от принца далекого королевства, ее муж должен вести себе уверенно, а не развязно. Но, несомненно, Сен-Симон лучше живого мертвеца.
— П’гиятного аппетита, ваше высочество, — произнес молодой человек. — Позвольте за вами поухаживать.
Принц налил королевне вина, придвинул ближе блюдо с копченой вырезкой, собственноручно положил в фарфоровую тарелку ее высочества Сартрские Колобки — гордость королевского повара. Девушка рассеянно принимала знаки внимания, но заставить себя проглотить хотя бы кусочек, не могла. Ее взгляд постоянно возвращался к господину Скогару, отчего сердце тревожно екало, а левая рука под столом крепче сжимала берегитовую шкатулку.
Подарок матери Сиянка взяла с собой ради успокоения. Сегодня отец ничего не решит, завтра он устроит всем этим богачам настоящее испытание: охоту или даже турнир, на котором каждый покажет собственную доблесть. После станет подолгу беседовать с претендентами, присматриваться к тому, кто как держит вилку, как ведет себя с соперниками. Фархат не будет торопиться, однако если он в самом деле настроен сделать наследником престола торговца, действовать нужно быстро.
За столом завязалась оживленная беседа. Порядком выпившие господа перестали стесняться его величества, возможно, каждый из них мысленно уже называл Фархата "папой", однако Сиянка видела, что король совсем не пьян. Ни красное вино, ни водка, ни заморские сивухи на короля Сартра не действовали, единственное, что могло свалить отца с ног, синее вино, но сегодня на столе его не было. Фархат рассеянно кивал, соглашаясь с какой-то умной мыслью, высказанной Скогаром, и зорко следил за присутствующими.
— Дорогие гости! — вдруг громко произнес король и поднялся.
В пиршественной зале мгновенно воцарилась тишина.
— Мы с вами находимся в затруднительном положении. Обычно правитель, особенно правитель такого большого королевства, как Сартр, возводит на престол сына, или даже бастарда, а дочь отдает замуж за наследника одного из соседних царств. Но только не я. Моя Сиянка, не сможет самостоятельно управлять королевством, но она знает, что нужно этой стране и будет хорошим помощником моему преемнику и хранительницей традиций. Я пригласил вас во дворец, чтобы выбрать достойного короля, способного управлять Сартром, обогатить его и расширить его границы.
Фархат произнес последние слова с такой же интонацией, как всю предыдущую речь, ни сделав паузы, ни подняв бровей, однако именно это являлось для его величества самым важным: способность будущего правителя вести переговоры, захватывать новые земли, воевать.
— Чтобы выбрать лучшего из лучших, — продолжал Фархат, — я приготовил испытание. Знаю, многие привезли с собой не только подарки, но и оружие, боевых коней, доспехи и гончих псов, ожидая, что я устрою охоту или турнир. Все это вам не пригодится.
Сиянка непонимающе посмотрела на отца.
— Меня не интересует ваша военная подготовка, — поморщился Фархат, — безразлично, хорошо ли вы держитесь в седле, умеете ли стрелять и можете ли подкрасться к оленю. Охота — охотникам, война — солдатам. За короля дерутся его воины. Ваша задача — руководство. Ваша доблесть — предусмотрительность. Ваша слава — ум. Поэтому в первую и единственную очередь я буду оценивать вашу сообразительность, дальновидность и смелость. И первый вопрос я задам прямо сейчас.
— Ваше величество, — услышала Сиянка шепот матери, — не считаете ли вы, что выбрали не подходящее время для расспросов? Гости пьяны.
— Не считаю, — отрезал король. Я хочу знать, способны ли они будут собраться, если враг подойдет к стенам столицы во время пирушки. Итак, у стен Тротса враг. Ваши действия.
Король сел. Молчание затягивалось. Гости не ожидали, что испытание будет ждать их за праздничным обедом, и тем более не ожидали, что придется не драться на турнире, а отвечать на глупые вопросы.
— Я п'гикажу зак'гыть во'гота, — произнес Сен-Симон, вальяжно откинувшись на резную спинку стула. — Собе'гу на к'гепостной стене лучников, объявлю военный сбо'г, а сам, в целях безопасности ко'гоны, вместе с семьей и д'гагоценной суп'гугой, — принц покосился в сторону Сиянки, — зап'гусь в подземельях. У вас ведь есть тайный ход на подобный случай?
— Есть, — криво улыбнулся Фархат. — Кто следующий?
— С вашего позволения, — подал голос горбатый де Лори, — я не стал бы прятаться. Королеву, безусловно, следует охранять, но место короля рядом со своими поданными, на крепостной стене. В конце концов, если положение настолько бедственное, я тоже буду участвовать в обороне. Я могу сбрасывать на голову противников камни и поливать их горящим маслом.
— И тебя тут же убьют, — парировал пузатый Пепеш, неловко взмахнув рукой и опрокинув при этом бокал с вином. — Сартр останется без короля. Я бы сделал, как его высочество Сен-Симон Лоран.
Юный принц важно склонил голову, и Сиянка подумала, что этот красавчик ей не нравится. Чересчур самолюбив и амбициозен, чтобы думать о ком-либо, кроме себя.
— А ты что скажешь? — обратился король к торговцу.
— Подобная ситуация невозможна в принципе, — произнес Скогар.
Сиянка едва сдержалась, чтобы не поморщиться от звука его голоса, а Фархат заинтересованно поднял брови. Девушка поняла, что ответы предыдущих выступавших отца не удовлетворили, и опасалась, что "живой мертвец" сможет найти приемлемый выход из предложенной ситуации.
— Занимаясь торговыми делами, я много путешествовал, и неплохо изучил подходы к столице, — произнес Скогар. — Внезапно и неожиданно армия у ворот Тротса не появится. Столица находится довольно далеко от границы, и короля успеют предупредить о нападении в любом случае. Сторожевые, вышки можно сжечь, дозорных убить, однако башни бесшумно уничтожить не получится. Но даже если каким-то чудом враг пройдет внешний круг незамеченным, ему не преодолеть Селиверстов Лог. Его обнаружат. Другое дело, если у ворот Тротса соберется небольшая толпа недовольных… но с голытьбой разговор короткий.
Сиянка, не отрываясь, смотрела на отца. Король довольно кивнул и махнул рукой, показывая, что гости могут продолжить трапезу, что все тут же и сделали.
Неужели отец действительно хочет выдать единственную дочь за этого человека? Девушка сжала в кулаке подарок матери и впервые за весь день открыто посмотрела на "мертвяка". Что-то было не так с этим господином. Откуда у простого торговца такие познания? Проезжая по тракту он, конечно, видел смотровые вышки и башни, но почему Селиверстов Лог для него не просто слова? Почему обычный торговец оказался посвященным в эту тайну? Может… он не обычный торговец?
Двадцать, или чуть больше, лет назад, когда Сиянки еще не было на свете, Фархат пытался завоевать Миловию. Он развернул большую военную кампанию, но мгновенно победить не смог. Противостояние длилось три долгих года, пока Фархат не признал равенство сил и не отступил. Ожидая новых нападений, король Иженек стал строить в Приграничье города. Пять крепостей, находящихся на равном расстоянии друг от друга не только защищали границы, но и держали под контролем воинственного соседа.
Фархат, опасаясь, что защитные сооружения миловийцев в один прекрасный день станут использоваться как отправные пункты для нападения, тоже решил укрепить границу. Дозорные крепости и вышки заняли свои места еще при короле Сайнклапе, и Фархат задумался об особой защите Сартра. Магической.
Сиянка знала от матери, что отец тайно уехал из Тротса и путешествовал почти полгода, а когда вернулся, привез с собой огромный окованный серебром сундук. Внутри лежали эльфийские артефакты, заряженные боевой магией, очень редкие и мощные охранки, которые Фархат лично выкупил у остроухих. Лисерия рассказывала, что почти месяц король с ближайшими советниками обсуждал расположение ловушек и сигнальных заклинаний, он хотел, чтобы никто не мог подойти к столице без его ведома. Наконец, решение было принято. Достаточно далеко от Тротса и на приличном расстоянии от границы, в месте, через которое вражеская армия непременно пройдет, в Селиверстовом Логе, закопали почти сотню охранок.
С раннего детства Сиянка знала, что в Селиверстов Лог лучше не ходить. Магия эльфов нацелена на воинов, вооруженных людей и большие группы, но рисковать собой наследнице престола никто позволить не мог. Против эльфийских чудес у человека нет защиты, от смерти не выздоравливают, а магические раны не заживают.
Девушка вздрогнула и еще раз посмотрела на торговца.
Скогар был в Селиверстовом Логе. Не просто как прохожий, путешествующий по тракту, а в составе большой группы, и попал под действие эльфийской боевой магии и охранных заклятий. Вот откуда его уродливые шрамы, язвы и пятна, вот откуда его худоба и болезнь! Он бывший воин. Бывший враг.
Но знает ли об этом отец?
Янек просидел на козлах весь день. Утром Дагар снова прикинулся больным и немощным, и плотник без единого вопроса занял его место. Может, мастер рассчитывал на то, что молодой человек устанет, а может на то, что испугается парящего над ними в облаках дракона. В любом случае, Янек больше не сомневался, что дрессировщик не хочет брать его в ученики, и рассчитывает запугать, чтобы тот отказался от предложения. К несчастью Дагара, плотник принял решение, а сегодня ночью понял, что ни за что не передумает.
Вечером после рассказа Элиота и демонстрации эльфийской магии Янек долго не мог заснуть. Лежал возле постепенно затухающего костра и смотрел в небо. Он видел, как зажглась Дарла, самая яркая звезда небосклона, как Эргхарг черной тенью спикировал куда-то вниз, к виднеющимся на горизонте горам, и думал. Об эльфах, магии, драконах и предназначении.
Дагар ищет преемника. Мастер не желает видеть на своем месте Янека, и заставляет работать Элиота. Эльф не хочет становиться дрессировщиком, он мечтает вернуться в Ил’лэрию и заниматься тем, чем обычно занимаются эльфы, чем бы они ни занимались. Янек мечтает быть рядом с драконом, но сомневается, что хочет им управлять и заставлять выдыхать огонь на потеху глупой толпе. Увы, жизнь частенько заставляет людей действовать вопреки их желаниям. Дагару придется принять Янека. Элиоту придется путешествовать по пыльным дорогам Миловии еще некоторое время, а плотнику придется стать дрессировщиком. Хотя последнее еще можно оспорить. Дагар выучит его всем премудростям профессии, но Янек уже сейчас понял, что не хочет развлекать зевак, не хочет делать вид, будто Эргхарг тупое животное.
Янек провалился в сон ближе к полуночи и совершенно не помнил, что видел, однако помнил, как проснулся перед самым рассветом. Рядом с ним кто-то дышал. Кто-то большой и горячий. Спина плотника горела от прикосновения к чьему-то теплому боку. Янек хотел повернуться, но понял, что тело его не слушается, руки и ноги отказывается подчиняться, туловище превратилось в бесполезное бревно, которое кто-то слишком близко подкатил к живой печке. Янек мог только дышать и слушать чужое дыхание за спиной.
— Эргхарг, — прошептал Янек, и понял, что язык тоже его не слушается.
"Спи", — пронеслось в голове. Это было не слово, а некий набор образов, слившихся в мешанину обрывочных воспоминаний о теплом сене, ночном небе и покое.