Гаргхортсткор фыркнул и бросил колдуну картинку, в которой Вильковест сидит на огромном троне из костей и держит в руках золотую корону.
— Ты прав, — усмехнулся колдун. — Но не во всем. Кроме костей мой трон стоит на горе из обманутых ожиданий и мертвых надежд. Смотри внимательнее, я должен выяснить, отчего вибрирует мой медальон.
Белый дракон неспешно описывал огромные круги над войском, продвигаясь вместе с ним на восток. Вильковест совершал полеты каждый день, но сегодня, он имел несколько целей. Кроме цели наблюдения за солдатами и цели произвести впечатление на сартрского короля, он хотел выяснить, отчего неожиданно ожил один из его магических амулетов.
— За нами следят, — произнес старик. — И я хочу знать кто, и зачем.
Гаргхортсткор стал снижаться.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, — улыбнулся Вильковест.
Надоедливая вибрация, исходящая от медальона, стала его раздражать. Опасности для себя, колдун не ощущал, но хотел избавиться от неприятного чувства чужого глаза, а для этого необходимо найти наблюдателя, кем бы он ни был. И найти самому, не прибегая к помощи глупого Фархата и его идиота-спутника.
Истинно свободный снова фыркнул, и в голове Вильковеста возникла картинка, от которой по коже пробежали мурашки: растерзанные тела его врагов и победный блеск выцветших глаз колдуна.
— Так будет, — пообещал он себе и дракону и прищурился.
Проплывающие под драконьим брюхом холмы были пусты, если не считать пасущихся коров, пригнанных из отдаленной миловийской деревеньки, видневшейся на севере. Кустарник, росший вдоль протекающей меж холмами реки, не тревожили ничьи прикосновения, кроме прохладного выдоха ветра, однако лес оставался Вильковесту недоступным. Да и за пустоту степи он не поручился бы, ведь если наблюдатель скрывается, делает это умело, иначе дракон обнаружил бы его еще ночью. Впрочем, неприятель вряд ли ожидает нападения с воздуха. Люди редко смотрят в небо, они рождены, чтобы ползать.
Гаргхортсткор повернул к востоку и потянулся к своему всаднику. Вильковест закрыл глаза. Лишь одно существо в мире понимало его, знало его потребности и спешило выполнить все желания. И это было чудесно.
Колдун открылся, и увидел мир глазами дракона. Магия раскрасила землю и небо в синие, сиреневые, васильковые, лазоревые цвета. Вильковест много раз видел мир глазами истинно свободного, но каждый раз делал маленькие открытия. Например, сегодня он заметил, что сверкающая золотом карета Фархата на самом деле иссиня-черная. В мире людей она искрилась солнцем, но истинно свободные знали настоящее золото, отбирающее у людей разум, разжигающее жажду обладания, втягивающее в себя свет.
Преследователя видно не было. Гаргхортсткор сделал над войском еще два круга, и вернул своему луноликому человеческое зрение.
— Я не устал, — запротестовал Вильковест и почувствовал, что еще немного, и он вывалится из седла.
Дракон фыркнул и опустился на землю впереди войска, чтобы старик забрался в карету короля, как только та поравняется с ним.
— Не улетай, — попросил Вильковест, опускаясь на теплую траву. — Мы не нашли наблюдателя, но еще можем развлечься.
Колдун послал истинно свободному изображение горящего Берсер-Лога и эльфийского заклинания, возникшего в небе и лишившего их сил. Стараниями маленького эльфа они упали с приличной высоты. Гаргхортсткор повредил крыло, его пришлось восстанавливать с помощью магии, а сам Вильковест едва не сломал шею.
— Он за это поплатится! — прошипел старик, поглаживая сахарно-белый бок Гаргхортсткора. — Никто не смеет унижать Вильковеста!
Это было второй причиной отвратительного настроения колдуна. Слежка и невозможность по-настоящему поквитаться с полукровкой. Увы, Эл'льяонт нужен ему живым. Мелкий гаденыш должен занять трон страны эльфов, чтобы спасти магию. А жаль… уж Вильковест нашел бы, как стереть с лица этого недопредставителя старшего народа мерзкую улыбочку.
Пацан, без сомнения, понимает, какой опасный противник ему достался, не зря сторонится Вильковеста, старается реже встречаться взглядом. И правильно делает. Сила мальчишки ничто по сравнению с мощью первого дрессировщика драконов, а нехватка мудрости и опыта практически приравнивает его к Фархату. И первого, и второго Вильковест мог стереть с лица земли одним шевелением пальца. Только вот это пока не входило в его планы. Однако позже он обязательно разделается и с человеческим королем, и с эльфийским принцем.
Век дрессировщика долог, а благодаря магии, практически бесконечен. Он подождет, пока Эл'льяонт займет полагающийся ему трон и сделает необходимые распоряжения для спасения своей родины, выждет пару столетий, чтобы убедиться в правильности выбранной полукровкой политики, и нанесет удар.
С Фархатом так долго тянуть не придется. Король умрет на поле боя, уж об этом колдун позаботится. Зелье, которое он дал выпить Фархату, и которое связало его жизнь с жизнью сартрского правителя, как и все на земле, имеет свой срок жизни. Волшба слишком сложна и требует больших усилий, чтобы поддерживать в ней жизнь. Ее действие испарится, и ничто не сможет помешать первому дрессировщику стать еще и первым правителем объединенных королевств.
Вильковест оперся спиной о чешуйчатый бок своего друга.
— План непрост, — прищурился он, — но я полон сил. Люди ответят за то, что сделали.
Гаргхортсткор вздохнул.
Армия короля приблизилась к сидящим, но солдаты обходили первого министра короля по широкой дуге, словно колдуна и его летающего спутника окружала невидимая, но вполне осязаемая стена, заставляющая сворачивать с прямой дороги. Особенно четко эту стену чувствовали лошади, они фыркали и прядали ушами, один жеребец из королевской упряжки заржал, словно предчувствовал беду.
— А вот и наше развлечение.
Вильковест приложил руку к груди и сложил пальцы в знак. Кони споткнулись, золотая карета накренилась, переднее колесо соскочило с оси и отлетело к колдуну. Всадники всполошились, к транспорту его величества бросились слуги, но с Фархатом и его недоростком-спутником ничего не случилось.
— Какая неприятность, — произнес Вильковест, положив руку на колесо. — Помогите же своему королю!
Одни солдаты успокаивали лошадей, другие помогали его величеству вылезти из кареты, а двое с явной неохотой подошли к дрессировщику и наклонились, чтобы поднять колесо.
— Не бойтесь, Гаргхортсткор вас не тронет.
Вильковест поднялся, подошел к королю и усмехнулся, заметив, как полукровка шарахнулся в сторону. Солдаты между тем тщетно пытались поднять колесо.
— Чего вы там возитесь?! — крикнул Фархат.
— Позволю заметить, мой король, — прошептал Вильковест, — у них ничего не получится.
— Это еще почему?
— Ваш первый министр не зря носит этот титул, а также титул могущественного и, что скрывать, единственного мага Аспергера. Чтобы защитить вас, я наложил на карету заклинание, теперь на нее и любую ее часть может воздействовать только существо, обладающее магией, поэтому солдаты не сдвинут колесо с места.
— Так чего же ты ждешь? Помоги им!
— Ваше величество, — улыбнулся колдун, — вы не находите, что я слишком стар и слаб для подобной работы? А между тем позади вас стоит настоящий эльф. Эй, вы, отойдите! Пусть Эл'льяонт займется колесом, ему это будет под силу.
Гаргхортсткор фыркнул. Он, без сомнения, понял, что ему предоставляется почетное право отомстить недомерку. Пусть мелко, но со временем Вильковест рассчитается с эльфийским выродком сполна.
Эл'льяонт направился к колесу. Истинно свободный лег удобнее и словно невзначай положил на колесо крыло.
Колдун потер руки.
Эльф двигался несмело. Понятное дело, ему не приходилось сталкиваться с чужими драконами, а тем более с самыми злобными их представителями. Но мальчишка боялся не так сильно, как хотелось бы.
Истинно свободный зевнул и уставился на ребенка оранжевыми глазами.
— Он может покалечить только тех, кто ему не нравится, — крикнул старик полукровке, — Но ты же у нас само очарование!
Колдун произнес это и почувствовал, как напрягся ребенок. Он подошел к дракону очень близко.
"Давай!" — мысленно скомандовал Вильковест.
Подчиняясь, а отчасти следуя собственному желанию, Гаргхортсткор вдохнул воздух через ша-яну и выдохнул струю огня.
Мальчишка отпрянул, поднял руки, заслоняя лицо, и закрылся магическим щитом. Слабеньким, но его вполне хватило, чтобы пламя обогнуло полукровку, не задев.
"А он не трус, — хмыкнул королевский министр. — Ему же хуже".