— Продолжайте, гвардал.
— Нам нанес визит сам министр.
— Что он хотел?
— Он позволит пройти нам через территорию Каюри и задержаться на территории королевства за весьма умеренную плату.
— Так в чем же дело? — недовольно спросил король. — Почему вы еще не там?
— У каюрского правителя есть особое условие.
— Я не иду на уступки, гвардал. Перед походом я дал вам четкие инструкции: не помогут деньги, поможет сила. Каюр — маленькое королевство, вы растопчите его, даже не заметив.
— Их солдаты отважны, ваше величество. Вспомните, как отчаянно они сражались, когда пришли в Сартр. В той войне мы потеряли вчетверо больше, чем потеряли бы, воюя с миловийцами. Ваше величество, — голова Реймса увеличилась в размерах, — их условие… вам нужно его услышать.
— Ну хорошо! — Фархат поднял глаза к потолку. — Чего они хотят?
— Они хотят кого.
— Кого?
— Вильковеста. Точнее, его тело. Живое или мертвое.
Сартрский правитель замер. Вот так сюрприз. Откуда каюрцы знают о Вильковесте? Понятно откуда, весть о первом министре и его драконе разнеслась по всей Миловии, теперь, значит, дошла до отдаленных королевств, и до Каюри. Что ж, прекрасно. Вильковест хотел славы, он ее получил, Фархат хотел устрашить противников, получилось и это. Теперь пришло время подумать.
Избавиться от Вильковеста — вторая по важности мечта его королевского величества, но просто так отдать его каюрцам Фархат не мог. Противоядие фиолетовому зелью, связавшему его жизнь с жизнью колдуна, еще не найдено, и если колдун погибнет, умрет и Фархат. С другой стороны, никто не мешает сартрскому правителю выдвинуть свои условия, и в конечном итоге обмануть.
— Ваше величество? — позвал Реймс, обеспокоенный молчанием короля.
— Запоминай, — медленно произнес Фархат. — Передашь мои слова каюрскому министру. Если он согласится, немедленно отправляйтесь к границе с О-шо, вас будут ждать. Если не согласится, вы знаете, что делать.
Реймс невозмутимо кивнул. Король выпрямил спину. Вот на кого надо равняться — настоящий вояка, настоящий командир, настоящий сартрец.
— Я согласен отдать ему Вильковеста живого или мертвого, но только после окончания военных действий. Как только Гланхейл отзовет своих остроухих охотников, как только ви-эллийцы и жители О-шо получат причитающееся за пролитую кровь детей эльфийское золото, как только я вернусь домой, они получат то, что так хотят. Это последнее слово.
— Я передам все, как вы сказали, ваше величество, — наклонил голову Реймс.
— И последнее, гвардал. По возвращении в Сартр вас будет ждать звезда Бурхвала[25].
— Благодарю, ваше величество.
Реймс отдал честь, отвернулся и нырнул куда-то вниз. Фархат вцепился в сиденье — шар показывал землю с высоты самой высокой башни сартрского дворца.
— Вильковест! — позвал король. — Убери его!
Колдун откликнулся сразу же. Фархат не сомневался, что колдун подслушивал, поэтому не удивился его фразе:
— Мой король сделал все правильно.
Первый министр Сартра взял сундучок, прошептал несколько слов, и шар потемнел, превратившись в угольно-черную сферу. Сфера опустилась в сундук, и Вильковест захлопнул крышку.
— Когда война закончится, — зловеще произнес старик, — все договоры и обещания утратят силу. Можете мне поверить.
Дагар стоял перед телегой с сеном, и едва дышал. На сене, закинув руки за голову, спал его сын, маленький эльф, которому выпало столько всего пережить. Мать прогнала его из родной страны, отправив путешествовать с незнакомцем и его страшным зверем. Мальчик пережил разлуку, привык к дракону, научился смиряться с оскорблениями и руганью дрессировщика, и жизнь снова преподнесла сюрприз — его похитили. Колдун, жуткое исключение из правил природы, получеловек-полудракон, перенес его по воздуху в далекое королевство и превратил в пленника. Кто знает, что сделали с ребенком сартрцы, почему Элиот теперь добровольно едет с Фархатом? Может, на него наложили заклятье? Или измучили и сломили дух, превратив в жалкую игрушку?
Дрессировщик моргнул, стряхивая с ресниц слезу, и едва слышно вздохнул. Нет, его сын не выглядит истощенным или измученным. Его щеки розовые, его лицо чистое, на его руках и ногах не видны синяки или кровоподтеки. Он просто променял Дагара на… что?
Мастер опустился на землю. Ноги больше не держали его, сказались не только душевные тревоги, но и физическое напряжение. Он едва не погиб, сражаясь за своего ребенка.
Дракон Вильковеста оказался больше, чем Дагар мог представить. В легендах говорилось о том, что сахарно-белый хищник достаточно велик, чтобы завтракать буйволом, но там не упоминалось о том, что этот истинно свободный просто огромный.
— Хочешь поговорить с сыном? — спросил сидящий на драконе Вильковест. — Поговоришь. Но сначала ты должен помолчать. Подойди к истинно свободному.
Дагар поднялся и неуверенно шагнул вперед. Он понял, что это испытание. Мужчина чувствовал смрадное дыхание, вырывающееся из ноздрей дракона, ощущал тепло его тела, словно тварь была сделана из огня, и едва не застонал, когда почувствовал почти физическую боль оттого, что чужой истинно свободный вторгся в его внутреннее пространство.
Колдун же сидел на спине чудовища спокойный и даже довольный. Что ж, он нашел того, кого искал. Дагар видел, как тот кружит над войском, высматривая нарушителя покоя, и теперь колдун был счастлив.
— Гаргхортсткор не любит звук чужого голоса, поэтому ты должен молчать, — произнес старик.
Дрессировщик стиснул зубы. Что бы сейчас ни произошло, он готов. Ради сына. Ради того, чтобы еще раз увидеть его и поговорить. Предупредить, спасти жизнь собственного ребенка.
Дракон распахнул пасть и взмахнул крыльями.
"Зловонная пасть поганого Ярдоса! " — мысленно выругался дрессировщик и зажмурился.
Истинно свободный схватил Дагара за плечи, впившись в мягкую плоть когтями, и поднялся в воздух.
"Молчи! — мысленно приказал себе луноликий. — Молчи, что бы ни случилось!"
Рот открылся, и Дагар сделал поистине гигантское усилие, чтобы не завопить от страха. Он летел.
Дракон не просто нес его к центру сартрской стоянки, где располагалась королевская карета и маленький эльф, но поднимался к самым облакам.
"Это испытание, — мысленно произнес дрессировщик. — Ему нет нужды убивать меня".
Дагар болтался в воздухе, словно вывешенная для просушки простыня. Под ногами пролетали деревья, холмы, потом голова дрессировщика закружилась, и он закрыл глаза. Эргхарг показывал ему полет, но то был полет дракона — размеренный, плавный уверенный, а не этот кошмар с ветром, сбивающим дыхание и бездонной пропастью под ногами.
Ко всему прочему мастер чувствовал чужое присутствие. Дракон колдуна присосался к нему, как комар, и не отпустит, пока вдоволь не напьется человеческого страха.
"А он отважен, — неожиданно услышал Дагар. — Брось его. Если закричит, можешь не ловить".
Мастер прикусил язык и зажмурился, но все равно оказался не готов. Когти, впивающиеся в плечи, исчезли, и он полетел вниз.
Дагар до сих пор не понимал, как ему удалось сдержать крик. Мысленно он проклинал колдуна, дракона и самого Ярдоса, создавшего летающих тварей, но из его рта не вырвалось ни звука. Может быть потому, что он каким-то образом слышал Вильковеста и истинно свободного, а может быть потому, что очень хотел поговорить с сыном. Как бы то ни было, колдун не убил его, поймал над самой землей и принес к телеге, где спал эльф.
— Элиот, — негромко произнес Дагар. — Это я.