Андрей сидел в небольшой нише, скрываясь от падающего с неба белоснежного снега. Он следил за тем, как одетые в грубые шкуры, первобытные люди, загоняли огромного буйвола, чем-то напоминавшего родного и земного зубра, только превосходящих их размерами. С тех пор, как он после долгих блужданий по ветвистым лабиринтам пещер, выбрался наружу из темноты гор, Андрей не переставал поражаться тому, в каком странном мире оказался. Это случилось всего пару десятков дней назад, после того, как он провел десять жутких месяцев, беспрерывных поисков выхода, из давящей толщи камней. Но все его страдания были награждены. Почти случайно, преследуя мелкого грызуна, ему удалось ощутить слабое колебание воздуха, и, бросив свою погоню, он решил найти источник этого дуновения. Найдя довольно узкий лаз, он с трудом стал пробиваться по нему. Сильно ободрав руки, ноги, да все тело он с упрямством продолжал лезть.
За долгие месяцы, проведенных в полной изоляции пещер, он сильно изменился. Буквально почти каждый день ему приходилось защищать свою жизнь от посягательств различных хищников. И чтобы выжить ему пришлось стать одним из них. Стать хищником, одним из самых сильных, а по-другому здесь было нельзя. Либо ты жертва, либо ты охотник на нее. Поэтому вспоминая свои давно забытые навыки каратэ и бокса, приобретая новые, становясь сильнее и злея, окружая себя аурой звериных инстинктов, да к тому же еще обретя новые способности, он стал одним из самых хищных зверей, обитавших в широких и узких сплетениях туннелей. Многие твари уже успели изучить его запах и, чувствуя его на расстоянии, спешили быстрее убраться с его пути. У Андрея до предела обострились его органы чувств. Так его зрение могло одинаково видеть как в темноте, так и при свете. Различать мелкие детали на дальнем расстоянии. Усилились чувства осязания и обоняния. Он мог за сотню шагов распознать, кто издает тот или иной звук. Мог точно рассказать, какое животное пометило свою территорию. Также используя этот метод, он метил и свою территорию, предупреждая остальных зверей о своем месте обитания.
Его подкожная жировая прослойка, приобретенная, за последние два года разгульной жизни, пропала уже через три недели. В результате чего, он стал представлять собой высохшею жердь с проступающими костями, плотно обтянутой кожей. Лишь спустя, какое-то время, когда он научился охотиться, приспособился к новой жизни, на его теле стали проступать жилистые мышцы.
Андрей осознал, что, оказавшись в новом, незнакомом мире, он не в силах что-либо изменить на данный момент. А не желание сдохнуть, как послушная скотина, заставило его превращаться в зверя. В того, кто единственный, мог выжить в этих условиях. Привитые устои цивилизации и каноны общества постепенно отмирали, уступая место безжалостному зверю, главное для которого стали его инстинкты охотника и убийцы. Так, скрываясь за плотными щитами звериной натуры, вызванной из глубин своего сознания, которая, оказывается, всегда там жила, только ограничивалось наложенными с рождения рамками цивилизованного общества, он продолжал жить и выживать.
Единственное что не давало ему окончательно превратиться в животное, подвластному только инстинктам, так это его сны из прошлой жизни. И как он не старался укрыться от них, они не отпускали его и не давали полностью поглотить себя зверю. Чаще всего ему снились воспоминания с его прежней жизни за последние два года, особенно с того момента, когда он познакомился с Мариной. То ему казалось, что он лежит в ее объятиях, то они гуляют по парку, то катаются на катамаранах. В эти минуты, ему казалось, что его пещерная жизнь, это всего лишь сон. И просыпаясь от такого сна, он понимал, что это действительность и от нее никуда не деться. В этот момент его охватывали приступы безумия, и что бы забыться и обуздать свой гнев, он бросался на охоту. Выслеживая в это время обитавших рядом хищников, ему лишь в пылу охоты и в яростной схватке удавалось снять то напряжение, которое охватывало после таких сладких снов. И вспоминая день знакомства с Мариной, он благодарил свою судьбу, за то, что она его свела с такой удивительной девушкой. И сейчас это воспоминание из прошлой, казалось бы, сказочной жизни, не давало окончательно человеку превратиться в первобытного зверя.
Тем временем, над снежной равниной разнесся рев умирающего зверя. Зверолюди, опутав зубра своей толстой сетью, принялись его добивать. В несколько ударов они прекратили жалобный стон, доносившийся до скал. Охотников на зверя оказалось всего четверо, и человека это сильно удивило. Так как в прошлый раз, дюжину дней назад, он наблюдал, как такого же зверя удалось поймать лишь десяти охотникам. 'Значит либо зверь был ранен, либо охотники на это раз оказались опытней, так что надо будет с ними быть осторожней' – решил про себя Андрей.
Охотники что-то принялись между собой громко обсуждать, после чего двое принялись разделывать тушу, отрезая большие куски мяса. Двое других, замерев с поднятыми дубинами, стояли рядом и поглядывали на равнину, откуда начинал дуть прохладный ветерок. Нагрузив на себя эти нарезанные куски, они направились в противоположную сторону от гор.
Андрей, выждав какое-то время, направился к зверю, в надежде разжиться мясом. Благо шел плотный пушистый снег, который надежно скрывал не только следы, но и его запах. Поэтому ему можно было не опасаться, что какой-нибудь хищник по ним может его выследить. Соблюдая осторожность и пригибаясь как можно ниже, погружаясь по колено в рыхлый снег, который неприятный холодом щипал ноги, Андрей все ближе приближался к зверю. Исследуя туннели пещер, ему посчастливилось среди одних останков, от которых веяло большой древностью, найти небольшой, но еще сохранившейся нож. По сравнению с остальным оружием, которое ему удавалось найти, оно все было покрыто большим слоем ржавчины и при малейшем касании к нему, превращалось в труху, осыпаясь на каменный пол крупной крошкой, некогда бывшего металла. Этот же нож хоть и покрывала небольшая ржавчина, но он оказался довольно крепким. И приведя в нож в надлежащий вид, он стал хорошо служить его владельцу.
Подобравшись вплотную к зверю, которого уже накрыло белое покрывало, скрывая черную массу, недавно еще живого и могучего животного. От туши исходил неприятный запах выпотрошенных внутренностей, которые тут же лежали рядом. Без отвращения и брезгливости, которые Андрей в себе давно преодолел, он заглянул в вырезанную полость в надежде найти печень зверя. Но к его сожалению уже в который раз, первобытные охотники забирали с собой ценный трофей. Грустно вздохнув, он принялся отрезать небольшие длинные полоски мяса. Это уже ставшее привычным занятие не заняло у него много времени. Нарезав себе с десяток полосок и решив, что этого хватит на несколько дней, он развернулся, намереваясь двинуться обратно. И какого же было его удивление, когда, обернувшись, он столкнулся с первобытным человеком, обтянутым в меховой покрой.
Вернувшийся охотник, был также удивлен и поражен, столкнувшись с человеком. Неожиданная встреча явно затягивалась. Андрей, растерявшись от неожиданности, отметил про себя, что он с удивлением рассматривает местного жителя, который оказался всего лишь в паре шагов от него. Охотник был гораздо выше человека, на две или даже на три головы, очень широк. К тому же его тело покрывала не шкура животного, а собственная, спасая от холода, и это придавало еще больше широты его обладателю. На голове торчали небольшие уши, смотрящие в разные стороны. Уродливое лицо, узко посаженные глаза, выступающий вперед лоб, горбатый нос, похоже, перебитый в нескольких местах, и массивная выступающая челюсть с торчащими клыками, делала его похожим на зверя. Человекозверь, выйдя из ступора, тут же придал своей морде еще больше ужасного воплощения, оскалив свою пасть, и замахнулся своей огромной дубиной, намереваясь ею пригвоздить неизвестного наглеца, решившегося поживиться мясом.
Размахнувшись и намереваясь размазать человека по белесому снегу, мохнатый человек с необычайной скоростью стал опускать свою дубину. Андрей, наконец-то выйдя из оцепенения, лишь в самый последний момент успел отклониться, уйдя кувырком в сторону. Одновременно с этим он отбросил нарезанные ломти мяса и, выхватив свой нож, приготовился к новой атаке, став на полусогнутых ногах. Огромный охотник, удивленный проворством, практически голого человека, ловко развернулся и занес свою дубину для нового удара.
На этот раз удар был еще сокрушительнее и парню лишь чудом, удалось увернуть от явно смертельного выпада. Не успел он, как следуют подняться, на него тут же обрушился еще один смертоносный выпад, готовый смять его и раздробить кости на мелки кусочки.
Андрей еле успевал уклоняться от лавины сокрушительных ударов. Он все никак не мог понять, как такой огромный кривоногий зверочеловек может так молниеносно двигаться, что даже его, натренированное месяцев за десять тело, еле успевало подчиняться ему, чтобы не встретиться с мощью длиной шипастой дубины. Человек все же попытался, было нанести удар ножом, но толстая меховая шкура, надежно укрывало от таких атак. За неудачную попытку, он тут же поплатился, получив скользящий удар по правому плечу, и в результате чего, оно тут же налилось тяжестью, и его рука повисла безвольной плетью вдоль тела.
Об атаках, Андрей тут же позабыл, стараясь лишь только уйти с пути смертельно стремящейся к нему дубины. И это давалось ему все труднее и труднее, а также рана, нанесенная в плечо, напоминало о себе постоянной болью во всей руке, которая все никак не хотела слушаться. Андрей, считавший себя уже матерым волком в этом мире, успел осознать, как он ошибался и за эту ошибку готов поплатиться своей жизнью. Но вихрь ударов наносимых огромным охотникам, стал заметно замедляться, что несказанно обрадовало парня, который уже двигался на пределе своих сил. Правая рука стала отходить от удара и уже могла двигаться. И обхватив двумя руками нож, он приготовился нанести сокрушительный удар. Уклонившись влево, от очередного удара, который должен был вбить его толстый слой льда, запорошенный снегом, противник, увлекаемый инерцией, ушел вперед, обнажив свою тыльную часть шеи. Андрей, взвился в невообразимом прыжке, и, отведя руки как можно дальше, приготовился со всей своей силой, вонзить нож в открывшуюся часть шеи. Его раздело, каких-то полтора метра и он уже чувствовал, как уставший противник не успевает поднять руку или уйти в сторону, чтобы избежать встречи с острым ножом. Как вдруг встретился с глазами странного охотника, и они заблестели таким блеском, что он ощутил неприятный холодок, пробежавший по спине. Уже готовый вонзиться нож, вдруг ощутил пустоту, а глаза блеснувшие черным блеском, словно пропали, растворившись в белоснежной пустоте и лишь на каком-то крае сознания, Андрей успел не заметить, а скорее ощутить как огромный охотник, каким-то не постижимым образом, со скоростью не подвластной глазу, смог увернуться, казалось бы, из-под смертельного удара. И теперь, когда он, еще не приземлился, парень почувствовал, как смертоносная дубина и ее обладатель, оказалось у него за спиной. Не коснувшись снега, до которого осталось не больше ладони, Андрей получил чудовищный удар в спину. И так и не достигнув ногами снега, он перелетел через убитого зверя, похожего на зубра, и приземлился за ним через десяток шагов. Огромный охотник, издал свой воинственный клич, который разнесся по пустынной равнине, медленно укрываемой крупными хлопьями снега.
Волосатый охотник, принадлежавший к племени расуруков, был исконным жителем снежной пустыни. Имевшие волосяной покров всего тела, расуруки, были не чувствительны к холоду. Эти существа издревле, обитавшие в степях снежных пустынь и гор, являлись их единственными разумными обитателями. Это было до тех пор, пока из-за гор не пришли новые хозяева их земель, спасаясь от своих преследователей. Расуруки были вынуждены уступить права единоличного господства над степью, разграничив свое влияние с новыми соседями. Но, несмотря на это, между двумя кровожадными расами снежных просторов, названой Тайнарой, часто случались стычки. Расуруки жили племенами и в основном селились в лесных массивах, где выбирали широкую поляну, на которой вырывали себе землянки. Также, иногда расуруков можно были встретить в горных массивах, где для своего жилья они использовали пустые пещеры. Несмотря на свой туповатый внешний вид, они были довольно развиты. Имели свой собственный язык общения, социальный строй. Так во главе племени стоял вождь, затем шел круг его приближенных, потом шли воины. В самом низу общества находились дети расуруков. У женщин расуруков особый статус. У них была только одна обязанность, это плодить потомство и охранять стоянку племени, пока мужчины уходили на войну или на охоту. Стариков в племени не было, так как только расурук не мог быть воином, он уходил в степь, где в схватке против какого-нибудь зверя должен был обрести свой покой. Так, в основном, вождем племени являлся самый сильный воин, который правил племенем на протяжении шести лет. После чего в день летнего солнцестояния, которое впрочем, мало чем отличалось от зимнего, проводился праздник во имя бога огня Касата, которого они считали свои покровителем за то, что он дал им силу, противостоять холоду степей Тайнары. Праздник, так и называли, день Касата, в который проводилось состязание за право, обладать дубиной вождя. На празднике участвовали самые сильные воины, которые вступали в круг огня и начинали между собой поединок. И тот, кто выходил победителем в нем, получал титул вождя и правил на протяжении шести лет, по числу рук бога. Также, еще одним из главных подарков бога Касата они считали способность не воспринимать пламя, и огонь не причинял им почти никакого вреда. Также после совершения нескольких десятков убийств, у некоторых воинов, просыпалась необузданная ярость и жажда крови, которые позволяли во время боя, ускорять все движения, за которыми не могли уследить противники. Также женщины расуруков могли создавать только им известным способом, порошок из древесины особых пород, который быстро воспламенялся и был способен сам себя поддерживать долгое время.
В одном из таких племен, находившемся в лесных массивов Тайнары, рядом с небольшой горной грядой, жил Шайшан, молодой охотник и воин. Ему во многом благоволила удача и многие ему уже предрекали, что на следующем дне Касата он сможет завоевать дубина вождя. Но молодому Шайшану, уже не раз испытавшему свою силу во время охоты и сражений, не терпелось дождаться того дня, когда он сможет поднять над своей головой огромную дубину и объявить себя вождем. Но до дня Касата было еще два года, а Шайшану уже сейчас хотелось отдавать указания и приказы, поэтому ему с каждым днем становилось все труднее и труднее дожидаться этого дня. Так как он был простым воином, который был вынужден выполнять приказания старшин, помощников вождя, ибо не выполнения приказа считалось предательством и каралось смертью. Чтобы хоть как-то забыться о том, что он всего лишь простой воин, он старался меньше времени проводить в лагере, поэтому всегда старался быть в первых рядах, идущих в набег на людей или на охоту. Так было и в этот день, когда только рассвело, он, вместе с еще тремя расуруками, направился в сторону дальних гор на охоту. Долгое время им не попадалось никакая живность, скорее всего распуганное в последнее время бушующими в ней непонятными ураганами, как считали расуруки. Из-за чего сейчас на охоту приходилось уходить далеко от стоянки. Когда они уже стали различать вершины гор, они наконец-то заметили стадо байнадов. Байнады, огромные звери, по виду напоминавшие буйволов, с длинной шерстью бело-серого цвета. Разбившись по одиночке, и подобравшись как можно ближе, им удалось отогнать одного из зверей от стада. Несмотря на свои размеры, байнады были очень быстры, но расуруки уже давно приспособились к охоте на них, и стали не спеша кружить вокруг одинокого зверя.
Довольно быстро спеленав байнада, Шайшан добил его, прекратив жалостный вой в несколько ударов и испытал тем самым кровожадное чувство восторга. Расуруки, хотевшие было приступить к разделке туши, вдруг ощутили острый укол опасности. Пока еще ничего не понимая, они стали осматриваться вокруг. Но как только появились первые признаки ветра, принесшие первые хлопья снега, они заторопились. Двое тут же стали быстро нарезать куски мяса и откидывать их в сторону. Двое других стали всматриваться вдаль снежных просторов, стараясь увидеть первые признаки приближающейся опасности. Нарезав вдоволь мяса, и разобрав равными долями, они устремились в обратный путь. Отойдя уже на довольно приличное расстояние, и поедая сладкую печень, Шайшан вспомнил, что в спешке забыл выдрать свой трофей. В качестве трофеев они использовали клыки крупных животных или нижнюю челюсть мелких противников. После чего делали из них ожерелье, которым вешали себе на шею. Считалось, что такое ожерелье придавало его владельцу силу поверженных противников, а также способно отгонять злых духов и не дать затуманить разум во время боя. Но как только он вернулся назад, он увидел перед собой человека, который нагло воровал мяса. Придя в ярость, после мимолетного замешательства, он решил убить наглого человека, решившегося поживиться мясом убитого им зверя.
И вот, после победы над практически голым человекам, Шайшан, огласив окрестности победным кличем, отправился за своей честно заработанной трофейной челюстью. Поэтому отложив дубину в сторону и достав из-за пояса широкий толстый нож, сделанный из каргота, камня, который научились обрабатывать расуруки. Обходя байнада, он уже представлял, как сладостно будет вырезать сочную печень, и запускать в нее свои зубы, и как в него будет перетекать дух и сила поверженного противника, которые сделают его еще сильнее.
Но, обойдя зверя, довольный оскал и сладкие мысли охотника улетучились. Место, где должно было лежать мертвое тело, оказалось пусто. А ведь Шайшан, точно видел как небольшое тело, перелетев зверя, безвольно рухнуло в рыхлый снег и, перевернувшись в нем несколько раз, замерло не подвижно. Теперь же, охотник сверлил взглядом белый простор, намереваясь найти того, кто осмелился украсть у него, его честно заработанный трофей. Непривычное отсутствие в руке боевой дубины немного его нервировало, а шершавая рукоять ножа, не приносила того спокойствия, которое было пару мгновений назад. Вращая своей огромной головой, он все никак не мог найти того, кто мог украсть его поверженного противника, то, что тот еще может быть жив, он даже и не думал. После таких убийственных ударов, никто еще не мог выжить. Не найдя даже следов от места где раньше лежало тело его странного противника, он осторожно двинулся назад к тому месту где оставил свою дубину, ожидая что новый противник возможно притаился за тушей зверя. Но, обогнув мертвого байнада, расурук еще больше удивился, чем ожидал. Тайно надеясь, что какой-то хищник решил полакомиться телом человека, но, не увидев, ни того, ни другого, он явно ощутил нарастающее беспокойство, которое усиливалось с каждым ударом его большого сердца. Шайшан, поспешил взять свою толстую дубину, но привычное спокойствие, это ему не принесло. Его чувства, буквально кричали о надвигающейся опасности, но определить их источник, ему никак не удавалось. Он продолжал кружиться на одном месте, готовый своим ударом, остановить любого, пусть это даже будет один из зверей Марьяны, но бешенное бьющееся сердце, казалось, выдавало в нем испуг, до сих пор еще, незнакомый бесстрашному охотнику. Вдруг и без того сильно бьющееся сердце захотело разорвать грудь, пик опасности становился все сильнее и сильнее. Охотник стал крутиться все быстрее и быстрее, надеясь не пропустить нового противника.
На очередном обороте, расурук ощутил еле слышимый хруст, и затем его охватило необычайно спокойствие. В шумно вздымаемой груди уже не ощущалось того бешенного бьющегося сердца, – 'наконец-то, оно успокоилось' – подумал он.
От нахлынувшего спокойствия как-то странно поплыло изображение, и глаза все никак не могли зафиксировать четкое изображение. Через несколько мгновений он все-таки смог сфокусировать взгляд на расплывчатом синем пятне, которое маячило перед ним, и он ужаснулся. Перед ним, стоял живой, покрытым голубоватым сиянием, замерев с вытянутой рукой, его недавний противник. Глаза Шайшана, широко раскрылись, готовые вылезти из своих орбит, челюсть отвисла в удивленном испуге. Вид вполне живого противника, ошеломил его. Расурук попытался воззвать к своей жажде крови и сбросить странное спокойное оцепенение. Но руки не слушались его и ноги не двинулись с места. Вдруг всегда надежная и твердая рука выпустила любимую дубину, и от этого стала очень тоскливо. Он хотел бы нагнуться и подобрать ее, но вместо этого стал медленно опускать на колени, которые вдруг перестали его держать. Он все еще никак не мог понять, что же происходит с его сильным и могучим телом, пока его взгляд не задержался на вытянутой руке человека. Рука, дрожащая голубым сиянием, вплоть до локтя, была покрыта, темными пятнами красной крови. Шайшан, даже успел удивиться, чья же это кровь, когда увидел в ладони темный сгусток, напоминавший что-то знакомое. А предательские ноги уже согнулись, и колени коснулись снега. Теперь рука с темным пятном была так близка, что он наконец-то смог понять, что это такое.
– Ведь это же…, – и это все что успел сказать расурук, на своем языке, прежде чем мертвым телом завалился на бок.
А темным сгусток, уже издавший свой последний стук, опал из выпустившей его руки рядом с телом.
Андрей, еще несколько секунд простоял над мертвым противником, у которого он несколько мгновений назад вырвал сердце, после чего, подобрав оброненные ранее куски мяса, медленным шагом направился к своему месту обитания, погруженный в свои мысли.
Спустя несколько минут, на место сражения подбежали еще двое расуруков, и пришли в ужас оттого, что увидели. Огромный Шайшан лежал заваленным набок, и, перевернув, его они обнаружили огромную дыру в теле, в том месте, где раньше должно было быть сердце. Исследовав место сражения они так и не нашли следов того, кто мог бы так убить одного из лучших охотников расуруков. Либо следы скрыл подающий толстыми хлопьями снег, либо противник ушел не по земле, а по воздуху. Охваченные ужасом, столь жуткого зрелища, они подхватили тело, а также найденное сердце и устремились в свой лагерь.
А Андрей, покрытый весь спокойным сине-голубоватым сиянием, возвращался в свой дом, вернее сказать в свою пещеру, в которой он уже жил почти десять месяцев, по его подсчетам. Идя по рыхлому, мягкому снегу, в который он ранее провалился чуть ли не покалено, сейчас с легкостью шел по его поверхности и не только не проваливался, но даже не оставлял за собой каких либо отпечатков босых ног. Словно это был вовсе и не снег, а натянутый единым полотном мягкий батут, позволяющий так же от него мягко отталкиваться и затем возвращаться свою форму.
Крупные крылатые белые звезды, кружась в своем удивительном танце, мягким покрывалом ложились на тело, окутанное голубоватым панцирем. И вместо того чтобы умереть, как всегда при касании о любую поверхностью, продолжали свой вальс, но уже на теле Андрея. Они словно мягкие волокна стекались и пересекались друг с другом, скользя по изгибам и изъянам, не спешно бредущего человека. Они, словно пережившее второе рождение, своим скольжением благодарили его обладателя, за то, что он подарил им еще несколько мгновением жизни. А перья, пушинки, снежинки, словно увлекаемые мыслями Андрея, и обрекшие свой смысл бытия, скользя то тонкими дорожками, то толстыми струйками, то маленькими вихрями, скользили по все телу. И словно уловив, только им известный, счастливый момент, озарившись серебреным сиянием, отрывались от тела, и продолжали свой путь к толстым пластам снега. И серебряная искра, поселившаяся в каждой снежинке, будто говорила в след уходящему человеку, 'спасибо, спасибо за счастье, спасибо за жизнь'. И маленькой, уже серебреной звездочкой ложилась в толстое белоснежное покрывало. Андрей же захваченный свои мыслями, не видел того преображения, которое творилось с пушистым снегом. Как он тонкими полосками, кусочками, комочками, словно как скопище мелких, но счастливых зверьков, попавших в райскую долину, визжат и веселятся от счастья, и стараются пойти за ним следом.
А мысли Андрея возвращались к последнему бою. 'Сколько я уже за это время провел этих боев. Два, три десятка, а может быть уже две, три сотни' – думал он. Парень давно уже сбился со счета, так как чуть ли не каждый день был сбоем вырван у нового мира, который словно испытывал его на прочность. И каждый раз подбрасывал все новые и новые испытание. Так вот и сейчас, когда он уже думал, что у него уже не осталось серьезных противников, если только не считать подводного монстра, от которого ему чудом удалось выбраться еле живым, в один из первых дней пребывания его в пещерах. До этого, он считал первобытных людей не способными оказать ему достойного сопротивления. И за свою не до оценку противника, он чуть было не поплатился жизнью. Поэтому для себя, он навсегда решил, – 'Прежде чем вступать в схватку с противником, узнай его слабые и сильные стороны, иначе ты можешь и проиграть. Ведь фортуну штука изменчивая, и везение не всегда будет на твой стороне. И в один из дней может и изменить, как капризная женщина. Ведь ты же Андрей и так уже на прочность испытываешь ее слишком давно. Что, богом себя здесь посчитал, царем зверей? А ведь первые дни только и жался страха, боялся любого шороха, и готов был уже кучу наложить. Да, расслабился ты в пещерах за эти несколько месяцев и если бы не броня накрывшая тело в момент удара дубиной, летал бы дорогой мой уже в раю'. За время пребывания в одиночестве, он часто стал разговорить сам с собой. Это хоть немного, но облегчала тяжесть, от отсутствия общения. И так же, как воспоминая о Маринке, не давали ему окончательно превратиться в зверя, который носился по туннелям пещер в поисках новых жертв. После нескольких побед в боях с ужасными пауками и огромными скорпионами, и другими обитателями пещер он ощутил настоящий азарт охотника. Лишь однажды он чуть было не проиграл бой. Это было месяца три назад, когда он столкнулся с огромным скорпионом, который чуть ли не в два раза превосходил всех ранее встреченных его собратьев. И увлеченный воспоминаниями его мысли понеслись вскачь, восстанавливая всю картинку вновь.
Шел уже седьмой месяц, Андрей вновь, как и вчера и позавчера, и так же как почти каждый день исследовал очередной новый туннель, обнаруженный им в хитром лабиринте нескончаемых пещер.
Проход, обнаруженный за тонким низким лазом, который пришлось преодолевать, полусогнувшись, а кое-где и вообще, лезть по-пластунски, через узкие участки. Он уже было хотел возвращаться назад, как глаза заметили впереди крошечное свечение. Продолжив движение, он через несколько метров оказался в довольно широком туннеле, тускло освещенном ядовитым мхом. Как-то обжегшись им в первый день, он избегал лишний раз, без всякой необходимости, касаться светящихся мхов. Осмотревшись в свете бедно-голубого света, Андрей выбрал движение в правую сторону, так как левая была лучше освещена и при неожиданном нападении со спины, гораздо раньше позволит заметить приближающегося противника. Поэтому, он сперва решил исследовать более темную часть туннеля.
Туннель оказался необычайно широк, такие, ему раньше попадались очень редко. Потолок туннеля нависал свисающими с него скоплениями острых сталактитов, готовых свергнуться со своей высоты и пригвоздить своим острым шпилем, зазевавшихся путников. В прошлый раз, попав в похожий туннель с которого свисали остро-образные скопления, ему чудом удалось избежать встречи с сорвавшейся целой грядой толстых игл, которые градом, стали рушиться вниз, в надежде раздавить своей массой Андрея. Уворачиваясь от падающих каменных стрел, петляя среди невысоких сталагмитов или перепрыгивая их, Андрей лишь за доли секунды обрушения арки, которая вела в этот пещеру, успел в длинном прыжке, выскочить из капкана захлопнувшего каменной пасть. Он тогда так и не понял, что послужило причиной обрушения сталактитов.
Вот и сейчас, идя по широкому простору туннеля, он с опаской посматривал на потолок, пытаясь найти хоть какой-то признак возможной опасности. Звери зверями, с ними то он уже научился бороться, а вот в битве со скальной породой готовой на тебя обрушиться своей мощью, вряд ли можно совладать, и единственное что остается, это бегство. Также странным ему показалось то, что по центру туннелю, в том месте, где должны были быть высокие сталагмиты, на их месте были всего лишь невысокие бугорки, словно их кто-то не так давно срезал, как грибы, и они еще не успели вновь подняться над полом. Зато по кроям длинной пещеры, высились трех и более метровые высокие шпили, уходящие навстречу к сталактитам. И с каждым разом, когда он видел подобные туннели, в нем крепло чувство в том, что большинство подобных туннелей с почти ровной поверхностью, имеют явно искусственный характер. Вот только таинственные строители, ему никак ему не попадались.
Так вот, осторожно ступая и думая о возможных строителях этих туннелей и пещер, по грубому стесанному камню, с опаской оглядывая пространство вокруг, он и столкнулся со скорпионом. Взгляд, скользнувший по темному углу, уже перемещался дальше, как вдруг, Андрей отчетливо ощутил острый укол опасности, заколовший где-то внутри. Тело замерло, и глаза тут же принялись сверлить черную тень. Через несколько секунд, стали проступать контуры хорошо знакомого тела. Вот выступают и торчат впереди две смертоносные клешни, чуть повыше их, свисает мощный толстый хвост со сверкающим на конце смертоносным жалом, затем из тени стали проступать часть клиновидных согнутых опорных конечностей. Затем Андрею удалось различить ужасные немного дергающиеся щупальцажвалы твари. Затем, разорвав темноту тени, чуть повыше засверкали глаза, хищно смотрящие на свою жертву. Огромный скорпион, поняв, что его обнаружили и ему не удастся неожиданно напасть, зашевелился и вылез из своего насиженного угла.
От ожившей тени, и натянутых нервов, Андрей попытался сглотнуть. Но его слюна увязла в паутине страха, начавшего свой путь от спазма горла, затем перебежавшего на спину, который холодной дрожью окатил позвоночник, после чего он понесся дальше по всем остальным членам. Казалось бы, уже давно забытый страх, вновь накатил волной ужаса, стараясь сковать его тело. Лишь плотнее обхватив грубую рукоять ножа, Андрей стал заглушать расползающийся страх по его телу. Все-таки поборов себя, он заставил проглотить вязкую слюну, а с ней, словно проглотил и накативший на него страх, загоняя его обратно в забытье.
Скорпион оказался огромен. Он был больше всех предыдущих, встреченных в пещерах и побежденных, которых было более трех десятков. Но страх уже ушел и Андрей, встав в уже привычную стойку, и зажав в одной руке нож, а во второй руке верную кость, приготовился к бою.
Скорпион заверещав, и задвигав своими хилицерами и клешнями, с невероятной скоростью ринулся вперед. Левая огромная клешня рванулось к телу Андрея, готовая его схватить и разорвать на две части. Поднырнув под ней, он собирался перерезать одну из передних ноготковых острых ног, но был вынужден уходить кувырком еще левее, спасаясь от разящего смертельного жала. Не успел Андрей еще окончательно встать, как скорпион уже развернулся и бросился в новую атаку. Парень только был и вынужден, что уворачиваться от проносящихся над головой громких хлопков смыкающихся клешней и уходить от молниеносных ударов смертельного жала. Несколько минут длящегося сражения, слились для Андрея в одно непрерывное движение. Прыжок, отскок, поднырнуть, уйти в сторону, попытаться приблизиться и подрезать ногу, опять кувырок, прыжок, уклон в сторону, удар острой костью. Но, несмотря на все попытки, причинить вред монстру, его хитиновый панцирь, закрывающий тело, выдерживал все носимые удары, которые не причиняли и малейшего вреда его обладателю. Ему удалось лишь только порезать одну из опорных ног, да и то не очень глубоко. Отпрыгнув подальше, что бы немного перевести дух, он принялся лихорадочно соображать, как бы ему одолеть столь сильного соперника. Скорпион же, также решил воспользоваться предоставленной передышкой и тоже, наверное, обдумывал, как бы справиться со столь строптивой жертвой.
Андрея уже давно поразила способность местных видов здраво мыслить, порой бы им позавидовал бы любой гений, как находить выход, казалось бы, из смертельной опасности. Вот и сейчас, он не сомневался, что скорпион обдумывает какую-нибудь подлянку, что бы быстрее разделаться с ним. Молчаливое бездействие длилось недолго, где-то спустя минуту хвостатый хищник бросился в атаку. Не добежав пару метров, он резко рванул в сторону, как раз в ту, в которую только что собирался уклониться человек. Андрей, был вынужден заставить тело неимоверно извернуться, чтобы разминуться со скорпионом, но он все же пролетел рядом с ним.
Миновав опасные широкие клешни, Андрей все же получил удар боковой частью хвоста. Отлетев от него на десяток метров, он тут же вскочил готовый к продолжению боя. Во время удара он выпустил нож и остался только с костью. Скорпион, снова издав свой противный писк, бросился в атаку. И опять не приблизившись на пару метров, метнулся в сторону. Но на этот раз Андрей был готов к такому маневру, поэтому ждал до последнего момента и затем лишь только прыгнул в сторону. Суставчатый хвост намеревался тут же его наколоть, но, уйдя от него в сторону, он, поднырнув за клешню, запрыгнул на головогрудь и со всей силой и раздирающей его звериной яростью, воткнул кость в область глаз. Но в самый последний момент, скорпион дернулся, и кость вошла, немного правея, увязнув в каком-то сплетении мышц. Понимая, что не хватает времени, чтобы выдернуть ее, он спрыгнул, стараясь как можно дальше оказаться от монстра. Раненый противник, издав жалящий слух, визг боли, принялся крутиться и искать своего противника. Быстро найдя неповрежденными глазами, ненавистного человека, он бросился на него с яростью, источаемой всем его ужасным телом. Безоружный Андрей, приготовился в очередном прыжке уйти в сторону, где он увидел тусклый блеск ножа, но неожиданно провалившаяся нога, оказалась зажата в каменных тисках. Пока он пытался освободить ногу, скорпион оказался рядом и своими клешнями схватил за руки свою жертву и медленно распял их в стороны, словно наслаждаясь моментом своей победы. Андрей поняв, что уже не выбраться, поднял свои глаза и, встретившись с взглядом всех четырех пар зрачков, немного расстроился. Он все-таки надеялся, что ему удалось зацепить хоть часть их. Но тут же позабыв об этом, он без тени страха стал смотреть в желтые провалы глазниц, словно говоря противнику: 'Я тебя не боясь, это ты боишься меня, даже сейчас, когда я в твоей власти, ты боишься, а во мне нет страха и ужаса перед тобой'.
Скорпион отвел свой длинный хвост назад, как бы показывая, какая его ждет смерть, и, давая время осознать свою жалость и беспомощность, желая увидеть во взгляде человека ужас и страх перед величием скорпиона. И его взгляд словно говорил 'ты червь и ничтожество, как ты посмел бросить мне вызов, мне царю подземных гор, пади передо мной со страхом в глазах и я подарю тебе быструю смерть'. Как уже ранее знал Андрей, когда смотришь зверю в глаза, ты ведешь с ним не зримый разговор, понятный только двоим. И в этой приватной беседе, гораздо больше слов и смысла, чем можно выразить словами.
И вместо ужаса, который так хотел увидеть его противник, Андрей ответил такой яростью, захлестнувшей его, что зверь испытал тот первобытный страх, который пытался вызвать у свой жертвы. И боясь помедлить хоть еще одно мгновение, иначе он будет сожжен этой яростью взгляда, скорпион с разгоняющейся скоростью стал опускать свое ядовитое жало, целясь в сердце.
Андрей, все также продолжал сверлить глазами монстра, который пытался отвести свои все восемь глаз, но у него никак не получалось спрятаться, от проникающего сквозь все тело обжигающего взгляда. И вот, в тот момент, когда ядовитая игла, уже готовая пронзить тело, должна была пройти сквозь него, она натолкнулась на неожиданную броню, вдруг покрывшею все тело человека. Андрей удивился не меньше скорпиона, даже скорее больше. Все его тело вдруг стало покрыто голубоватым серебреным слоем, словно на него нанесли необычную глазурь.
Удивление и замешательство длилось несколько секунд, затем по упирающемуся в грудь хвосту, поползала извивающаяся вязь голубых узоров, покрывающих всю поверхность, начиная с остроконечной иглы. Скорпион взвыл еще более диким визгом, резко одернул хвост, по которому уже ползла, быстро опутывающая непроницаемая голубая паутина, и попытался отскочить, от покрытого синим инеем парня. А Андрей, повинуясь какому-то внутреннему голосу или инстинкту, вдруг схватил противника за раскрывшиеся клешни, по которым тут же побежала такая же синяя плотная вязь, сковывая их в леденящем объятии. Все же скорпион вырвался через секунду, из захвата, но оставил в руках обломки ледяных клешней.
Некогда грозный хищник принялся неимоверно выть, а быстро покрывающая его сеть с трех сторон, за несколько секунд принялось сковывать все огромное тело, не оставляя ни одного свободного участка. Скорпион, какое-то время вертелся, дико верещал, но ничего не мог сделать. Через несколько секунд, все было кончено. Обледенелый скорпион застыл в неподвижности, освещая своим голубым сиянием, своды большого участка пещеры.
За время воспоминания этого сражения, Андрей преодолел разделяющее его расстояние до небольшого входа в пещеру. После того случая, с превращением его в ледяного человека, это был только второй случай, и сейчас был уже тритий. Но тогда все произошедшее с ним, показалось ему каким-то сумасшедшим бредом, что он все отказывался во все это поверить и только замершее озеро, напоминало о том, что это было, правда. И вот сейчас прибывая в ледяном панцире, и, несмотря на очередные протесты разума, он все-таки заставил поверить себя в то, что это действительность.
'Ну что ж Андрей, вот и пришло наконец-то время во всем разобраться, ты и так уже слишком долго откладывал эту проблему. Потом, да потом, а его может уже и не быть. Я сейчас в крепчайшей броне, можно значит не волновать о внезапном нападении. Нужно срочно разобраться с моим мутационным телом. И как контролировать этот процесс. Прошлый раз, в борьбе со скорпионом, я плохо помню, что потом произошло, лишь только обрывки, как смутно добрался до своего места и затем, кажется, лег спать, а проснувшись, уже был без ледяного панциря. А сейчас что? Мысли ясные, самочувствие хорошее, что еще? Скорость, легкость, сила! Да ощущение большой силы. С этим будем потом разобраться. Главное понять, как я снова мог вызвать это свое новое состояние. В тот раз я так и не смог в этом разобраться, может сейчас получится? Да! И не стоит забывать об откате. А то прошлый раз так скрутило. Дикая чесотка, этот ужасный зуд по всему телу, да к тому же, словно обгоревшая кожа, слезла толстым слоем. Даже только пробивающаяся щетина, из-под ужасных ран, и та обвалилась. А потом накатил дикий холод во всем теле, готовый свалить в тупом обморожении. Интересно, это я из-за своей мутации почти не ощущаю сейчас холода или здесь не так холодно, как кажется. Хотя судя по наличию меховых покроев зубра и зверолюда, похоже, здесь действительно холодно и различные снежные вихри и бури только добавляют еще больше мороза. Это хорошо, что я утратил чувствительность к холоду, а то бы окочурился в своих рваных штанах и рубашке, которые больше похожи на изодранную тряпку, чем на одежду, но выбирать-то не с чего. Наверное, после превращения и последовавшего за ним отката, ко мне возвращается чувствительность холода, ведь в пещерах, похоже, тоже не жарко. Так, уже кое-что и прояснилось.
Ну, надо же! Как ясно работает голова. А как вспомнишь себя за все эти десять месяцев, прямо жуть берет. Зверем стал, так стал. И как еще умудрялся за собой хоть как-то следить, даже странно. Может, это на меня так светляки действовали? Или это уродливый кальмар-монстр, затаившейся под грудой льда? А то, что этот жуткий монстр, там сомневаться не приходиться. Не понятно как, но я чувствую его присутствие и словно им истощаемую угрожающую ауру. Но пока он подо льдом, его можно не опасаться. Хотя вообще то пора, лед-то в некоторых местах и так уже сильно истощился. Не ровен час, во время моего сна может попробовать и проломить его. Странный какой-то он тип. Осьминог не осьминог, кальмар не кальмар, в общем огромный урод какой-то, да явно непростой. Что в нем есть такое, словно способен действовать на разум на расстоянии.
Нет, это просто здорово! Мне определено нравится мое состояние. Возможно, накрывшая мое тело, ледяное покрывало, отрезало какие-то нити, давящие на мои мысли и я могу нормально размышлять. Ну а если это так, то нужно срочно сворачиваться и так уже с насиженного места. Нет, ну точно странно. И как я мог так долго шнырять по пещерам и вести себя как дикий зверь в поисках противника. Стоп. А смысл мне вообще возвращаться к озеру? У меня и так все при себе. Только шкура ежа осталась. Да, оружие хорошее, но у меня сейчас есть еще каменный нож. Значит равноценный обмен. Одно на другое. Значит, не стоит. Да и что-то неприятно сосет у меня под ложечкой. Все, значит решено. К озеру я больше не вернусь. Здесь как раз недалеко, вроде неприметная пещерка виднелась. Вот в ней и остановлюсь'.
Как только Андрей устроился на новом месте и принялся рассуждать о своих дальнейших планах, то, как раз в этот момент, на озере, по поверхности льда поползли быстрорастущие и разбегающиеся в стороны трещины. С каждым мгновением их становилось все больше и больше. Треск, производимый хрустом льда, нарастал с каждой секундой, пока не взорвался фейерверком серебристых осколков, взметнувшихся к самому потолку пещеры и сметая всех притаившихся там светляков. Среди всего серебристого сияния раздробленных глыб, можно было разглядеть во взорвавшемся фонтане, черное пятнистое тело. От раздробленного льда, образовался голубовато-белый туман, на время скрывший того, кто смог его разрушить. Когда туман рассеялся, то все озеро покрывали различные осколки частей льда, а посередине зияла огромная темная дыра, дышащая мракам ужаса исходящего от него. На потолке пещере, в том месте, где ютились раньше светляки, сейчас повисла огромная черная тень. Несколько секунд она замерла в неподвижности, а затем метнулась столь молниеносно, что вряд ли кто мог бы заметить это движение, и оказалось прямо возле ниши, в которой обычно ночевал человек. Но, не обнаружив там человека, тень словно зашлась в судороге, и по сводам пещеры побежал тихий свистящий звук, который разнесся звенящим эхом далеко за ее пределы. Этот еле улавливаемый звук, заставил спасаться бегством, не одну пещерную тварь. От него бежали пауки и скорпионы, ящеры и хромоноги, четырех и восьмиклешники, и все остальные кто находился рядом.
Расплывающаяся тень, окутанная черным туманом, медленно перетекая с камня на камень, направилась в один из пещерных провалов. А место где лежала аккуратно сложенная шкура колючего ежа, казалось, осталось лежать нетронутой. Но после того как из пещеры вытекла черная сажа, шкура стала шипеть растворяться, и спустя мгновения на ровной поверхности камня осталось только ровные иголки.