Поэтому наблюдая за зверем, который стреляет зарядами льда и извергает серебренное замораживающее пламя, Андрей подумал о том, что было бы хорошо также научиться управлять своей силой. А уже ставший другом зверь, словно поняв его желание, пустил его еще глубже в свое сознание и стал показывать, как он это делает.
Где-то в глубине, человек нашел искрящийся шар, который серебрился теплым сиянием. Сайпс, убедившись в том, что он заметил это, послал энергетический импульс в этот шар, от которого отделилась небольшая частичка и поплыла дальше. Небольшой энергетический шарик, словно перемещаясь по различным каналам, стремился к маячащему выходу. Достигнув его, Андрей увидел, как с хвоста сорвался покрытый дымкой, круглый ледяной шар, унесшийся куда-то вперед. Затем снова перед глазами Андрея предстало плотное сияющее марево, из которого сорвалась опять небольшая искра, и также минуя похожие каналы, застрелилась к выходу. На этот раз из раскрывшейся пасти сорвалось обмораживающее пламя, покрывшее ровную поверхность снега небольшими наростами льда.
Черныш еще несколько раз показывал, как он управляется со своей силой. Уменьшая или увеличивая мысленный импульс, регулируя отделившуюся маленькую искру, ее скорость, а также количество каналов, по которым перемещается энергетический шарик, зверь, показывал, как регулировать выброс своих стихийных разрядов.
Завороженный Андрей, впитывал каждую крупицу полученной информации, не смея даже пошевелиться или что-нибудь даже подумать, пока зверь показывал, как он управляется со своей силой. После того как он закончил свою демонстрацию, зверь ткнулся носом в грудь парня, выводя того из ступора и словно говоря, что бы тот сам попробовал повторить.
Андрей, стараясь успокоить шумно-забившееся сердце, стал погружаться в свое сознание. Заставив ровно биться сердце, успокоив дыхание и уняв разброд мыслей, он стал погружаться в себя, все глубже и глубже. Он ощущал себя, словно находящимся в пустоте, где не было ни конца, ни края, он словно находился в окутывающем его море плотного тумана, который застилал собой все пространство. Но как он не бродил по просторам своего сознания, ему так и не удалось найти подобного сгустка серебреного сияния, который был внутри снежного зверя.
Открыв глаза, он увидел перед собой внимательные четыре разноцветных зрачка пса. Парень лишь виновато улыбнулся в ответ и развел руки в стороны, как бы извиняясь за то, что не оправдал доверия своего учителя. Но Черныш, в ответ лишь только лизнул своим белым языком по его лицу, словно говоря, что, ничего страшного. Если не получилось сегодня, то получится завтра. Человек также наклонился к зверю и стал лохматить его шерсть на шеи.
Неожиданно разнесшийся звук, невыносимо режущий слух, заставил скрутиться от боли человека и огромного пса, который взвыл диким воем. Снятые Андреем, защитные щиты со своего сознания, позволили чужой силе проникнуть в его разум, которая принялась сокрушать его и подчинять своей воле. Он видел как Черныш, вновь начинает обрастать слоями злости и ненависти, стремящимися его полностью поглотить.
– Держись, – попытался проговорить Андрей, видя как его друга, поглощает раздирающая боль и его сознание начинает утопать в потоках ненависти, заполняющей его.
Взвыв еще более диким воем, пес сорвался с места и понесся прочь, поднимая перед собой волны леденящего ужаса и исторгая замораживающее пламя. Глядя на удаляющегося зверя, Андрей пытался бороться со скручивающей его силой. Его спасало пока то, что он снял не все щиты со своего сознание. Поэтому поступь поглощающей чужой воли не так стремительно продвигалась вперед. Звук, заполняющий сознание и похожий на набатный бой, продолжал все усиливаться. Андрей чувствовал, что начинает проигрывать схватку, и его все больше и больше начинает захлестывать чужеродная сила. Не успевая возводить новые защитные редуты, которые сила сметала один за другим, человек продолжал отступать, погружаясь в себя глубже и глубже. Он снова ощущал себя в плотном кольце объятий белоснежного тумана, который поглощала наступающая черная волна ужаса. Ни боль, ни злость, ни отчаяние не могло помочь остановить наступающий натиск отравляющего страха.
Андрей представлялся себе пешим воином, скрестившим свой серебреный меч с черным всадником, атакующим своим длинным клинком объятым черным пламенем. Мечник успевал отразить тысячу атак, но следующий выпад черного рыцаря был столь стремительным, что чтобы избежать встречи с пламенным лезвием, приходилось отступать на шаг назад. Выпадов становилось все больше и больше, и всадник все увереннее и уверение шел вперед. Несмотря на все искусство мечника, который был подобен ураганному ветру, отбивая град, сыпавшись ударов, он никак не мог нанести ответный выпад, чтоб хоть как-то замедлить свое отступление. На этот раз грубая сила и яростный напор были сильнее искусства. Казалось бы, что ничего нельзя сделать и ничего уже не противопоставить черному клинку, который уже превратился в сплошное пламя, сметающее все на своем пути и неуклонно стремящегося к своей цели.
Андрей понимал, что еще совсем немного, и чужая воля проглотит его, впитает как жадная губка и выпьет всю его сущность до дна. Поэтому возводя небольшие преграды с невероятной скоростью, так, что бы каждый новый щит, закрывал собой старый, до которого еще не успело добраться разрушающие их пламя. На грани истощения и безумия своего внутреннего духа, не раз закаленного в боях, он в первый раз, наверное, не знал что делать. Он понимал, что каждый шаг назад приближает его к поражению, но он не мог, ничего сделать, поэтому продолжал создавать все новые щиты. От созидания новых и новых щитовых барьеров, он стал злиться. Злиться не на силу, атаковавшую его, а злиться на себя. За то, что он так постыдно бежит и ничего не может сделать. Эта сжигающая злость, зародившая где-то в далеких глубинах сознания, перерождалось в могучую силу, которая стремилось на встречу врагу. Подхватив эту силу, и закрутив вокруг себя как ураганный вихрь смерча, который стал впитывать в себя разлитый вокруг белесый туман. Закрученная воронка стала крепнуть и наполняться силой. Эта безумно-вращающаяся воронка, походила на искрящееся облако зверя, только более бурно кипящее и извергающее из себя разряды. Черное пламя, сметавшее последние барьеры уже неслось навстречу во главе с черным всадником. Мечник, к моменту, когда рухнул последний возведенный щит, уже раскрутил серебристый смерч с невероятной скоростью. После чего, так же как и Черныш, со всей своей силой, направил его, как остроконечное копье, к приближающемуся рыцарю. Всадника, пытавшегося отбить или отклонить это разящее копье, подхватила волна серебреного потока, увлекая за собой. А вслед за ним сворачивая все остальное ступавшее за ним пламя, понесла их в обратном направлении. Ураганный вихрь, сметая все остатки черной заразы, очищал сознание от порабощающей его силы. Но освободив разум от лап чужой воли, серебреное копье не остановилось. Оно, все также, набирая силу и скорость, понеслось туда, откуда пришла черная волна. Андрей, следуя за копьем, выбрался за рамки своего сознания, попав в мир новых красок и цветов. Новое зрелище разноцветных линий, переливающихся в различных направлениях, разбросанных в различных местах красочными полянками, сильно притягивало к себе. Воздух, с застывшими в нем темными и светлыми сгустками, струящиеся потоки, подобные на бурлящие реки, а также огромное количество меняющихся цветов и красок, меняющихся различными рисунками, изгибами, поворотами и еще разнообразное множество новых картинок заворожило Андрея. Картина подобная, кисти сумасшедшего художника, казалось до боли знакомой, но он, никак не мог вспомнить, где уже мог ее видеть. Отбросив попытки вспомнить, а также созерцание окружающего пространства, он бросился в след удаляющемуся серебреному вихрю, уносящему темное пятно. Ощущая легкость, а также отсутствие своего тело, что даже не удивило его, и, повинуясь желанию мысли, он стал приближаться к удаляющемуся искрящему потоку. Как ни странно, но, ни его серебреное копье, ни черное пятно, закрученное им, не изменили своего цвета и остались такими же.
Летя мыслью за копьем, которое на своей стремительной скорости еще успевало впитывать в себя небольшие потоки различных линий и сгустков, Андрей продолжал мчаться все дальше. Вот, впереди, замаячило размытое большое пятно, куда неслось его копье. Уже даже на таком, далеком расстоянии, чувствовалось исходящая от него скрытая угроза. Вихрь, уже вплотную приблизился к сплошной стене, и казалось, сейчас разобьется о ее неприступность. Но врезавшись в сплетение переливающихся черных линий, серебреный ураган прорвал их как мощный таран, оставив зиять в ней широчайшую дыру. Летя за своим остроконечным копьем, Андрей, не переставал удивляться окружающему его пространству, которое было переплетено невообразимой паутиной различных серых нитей, в которых пульсировала сила. Но, несмотря на всю силу, текущую в этих направленных серых потоках, вихрь рвал их и сметал со своего пути и стремился дальше.
Следуя все дальше за своим смерчем, который, чуть замедлившись, все же рвал встречные заслоны, словно карточный домик, Андрей увидел серое пятно, от которого исходил исток пытавшейся пленить его силы. Нашедший свою цель, остроконечный смерч, взорвался раздирающим вихрем серебреных брызг. От взрыва, от которого во все стороны пошла взрывная волна, разорвало тонкую грань пространства, разделяющую обычный мир и новый мир цветов и красок.
Открывшаяся картина просто потрясла и так уже немало видевшего человека, но подобное жуткое зрелище он видел впервые. В открывшемся проеме, он увидел обширный зал, с высокими колонными, терявшимися где-то под его створчатыми сводами. По центру зала, стояла пирамида, на вершине которой стояла красивейшая арка, украшенная различными вырезами на ее колонах. Под аркой, на толстых цепях, свисал золотой диск, с черной сердцевиной. Из центра пирамиды струился фонтан крови, который орошал своими объятиями обе стороны диска, после чего, вся кровь стекала по угловатым граням пирамиды и собиралась квадратным кольцом вокруг нее. С двух сторон диска стояли жрецы, которые попеременно били огромными молотами в глянцевый центр, от которого исходило дурманящее разум ухо.
В мире красок действия произошло гораздо быстрее, чем в обычном. И Андрей только начинал лицезреть, какое разрушительное действие произвел его смерч. Один из людей только собирался ударить в диск, как в это время от него отразилось ухо, но со всем уже другим звоном. От этого звона весь диск затрясся, готовый развалиться на мелкие кусочки мозаики, цепи зазвенели готовые лопнуть от охватившего их напряжения. Вся арка затряслась, словно готовясь взорваться как вулкан. Вибрация от арки передалось пирамиде, в которой заплясали золотые блоки, составляющие ее. Дрожь от пирамиды побежала по мраморному зеркальному полу, который стал крошиться от волн вибрации исходящей от нее. Два человека выбивавшие какой-то особый ритуал, пытались было спастись, но их тут же, возле постамента, скрутила боль, сковав все их движения и заставив корчиться. Новый гул, ворвавшийся в зал, заполнял его, и арка, не выдержавшая напряжения, треснула. Оборвались цепи, и диск, скача по граням пирамиды, заскользил вниз. Скатившись с пирамиды, которая стала разрушаться осколками камней, он покатился дальше, кроша уже и так потрескавшуюся поверхность пола.
– Кто посмел? – раздавшийся голос, ворвался через один из боковых проходов, срывая двери с петель, и устремился к стягивающему окну пространств. От властного голоса, готова была стыть кровь в жилах, а от исходящей от него мощи, хотелось упасть на колени перед его обладателем. Кто бы ни был его обладателем, но он лишь только одним голосом успокоил всю бушующую бурю, стремившуюся разрушить зал. Поэтому, не дожидаясь, когда голос достигнет окна разрыва пространств, парень решил что с него хватит ужасного зрелища и поспешил покинуть необычный мир.
Не понимая до конца, как ему удалось вернуться в обычный мир, Андрей обнаружил себя стоящим на коленях, в центре снежного вихря. Как только он открыл глаза, безумно-завывающий ветер бури стал быстро стихать, открывая взору голую снежную пустыню. Разум от перенесенных напряжений и борьбы, а также новых впечатлений никак не желал успокаиваться. Он никак не успевал понять все то, что произошло с ним за последние минуты и как это вообще возможно. Череп раскалывался, от усталости и боли, и от новой информации, которая жгла мозг и желала лишить его рассудка. Не выдержав перенесенных нагрузок, Андрей потерял сознание и упал лицом в снег.
– Рагнар, – раздался звонкий голос Гдрурага, – идем, посмотришь. Наш славный Труктур кое-кого нашел.
Невысокий орк, облаченный в черную теплую шкуру спрыгнув со своего зейлана, направился к спешившимся воинам, которые что-то рассматривали в сугробах снега.
– Ну и что вы тут нашли? – спросил он, подходя вплотную к четырем высоким воинам.
Орки, стоящие возле сугроба, расступились, и его взору открылось, тело уже порядком занесенное снегом, так что даже нельзя было определить кто это.
– Ну чего стоите, переверните его, – приказал он. – А то до захода так и будете стоять.
– А вдруг это какая-нибудь колдовская ловушка, и его здесь специально оставили? – нервно проговорил Труктур.
– Если бы здесь была бы магия, то я бы давно ее почувствовал. Да и на кого ее ставить, кругом голая степь, здесь даже укрыться негде, – ответил Рагнар.
– И все же, – не унимался Труктур, плотнее сживая свой ятан. – Может это нас ждали?
Рагнар в ответ лишь только вздохнул, бросил взгляд на Гдрурага, но тот пожал плечами и также положил свою руку на свое оружие, готовый выхватить его в любой момент.
'Как все-таки тяжело с теми, кто не понимают в силе стихий ничего' – про себя произнес невысокий орк.
И чтобы избежать дальнейших препирательств, Рагнар сделал вид, что проводит магический обряд, совершил несколько пасов руками над телом.
Этого, как, оказалось, хватило, и не только сварливый орк, но и остальные вздохнули с облегчением.
'Да чего же они смешны, будь здесь магическая ловушка, я бы ее почувствовал уже за несколько сотен шагов, даже, несмотря на то, что мой запас сил почти истощен. А так, это, скорее всего лишь обмороженное чье-то тело', – подумал шаман, когда раскапывали и переворачивали находку.
– Ну что. Еще один беглый раб, нашедший свою смерть в объятиях Тайнары, – проговорил лысый орк. – Так что можем двигаться к отряду.
– Но он жив, – сказал один из воинов Труктура.
Уже отвернувшийся Рагнар, вновь обратил свой взгляд к человеку. Нагнувшись к нему и растопив простым заклинанием налипшую на него изморозь, он увидел перед собой молодого парня, примерно такого же роста как он. Его тело прикрывали изодранные штаны и рубаха, сквозь потертости и дыры которых виднелись раны и шрамы. Лысый череп был обтянут кожей, которую словно запекли на углях от чего, она была покрыта жуткими шрамами.
– Да, – задумчиво проговорил Гдрураг, которого даже передернуло от вида уродливого тела, – похоже, его хозяин не сильно жаловал парня.
– Даже не знаю Гдрур. Может быть, он и не был рабом. Какие-то уж больно странные шрамы. Даже не знаю, куда это-то так надо было влезть, чтобы их получить.
– Не знаю что это за шрамы, и как их он получил, но с тем, кто их оставил я бы точно не хотел встречаться, – вмешался Труктур.
– Парню еще повезло, что из-за бури нам пришлось изменить маршрут, – добавил один из рядом, стоящих орков.
– Ладно, хватит языки на морозе валять. Берите тело и несите его на одни из саней, – распорядился Рагнар.– Нам до стоянки еще ехать и ехать. Там уже и будем разбираться
Два орка подхватив тело, быстро понесли его в сторону остановившегося рядом каравана.
– Труктур, – проследи за тем, что его хорошо накрыли дохой, да не одной, а лучше двумя или тремя.
Командир клыка ни чего не ответил и лишь поспешил за своими воинами, которые уже почти достигли одних из саней.
– Ну что Раг, несколько дней, и мы будем дома. Кто бы мог подумать, что прежде чем вернемся назад светлоликий Рок, совершит целый оборот. Ну что, ты рад, что мы возвращаемся домой.
– Да же не знаю чему тут радоваться. Мы должны были вернуться, прежде чем Рок совершит четверть оборота, а вместо этого, – Рагнар лишь только расстроено махнул рукой. – Потеряли больше половины отряда, только клык Труктура и уцелел, так что не знаю чему тут радоваться.
– Да ты что, Рагнар, – чуть ли не вскричал большой орк. – Да кто ж знал, что все так обернется. Оборотни, некроманты, духи, да и все остальное, – стал перечислять Гдрураг. – Да к тому же мы спасли племя наших собратьев Гур-Ухаров.
– Да хватит Гдрураг, – раздраженно бросил шаман. – Гур-Ухары и сами бы одолели некромантов, это был вопрос времени, нам просто повезло, что некроманты не ждали нападения с нашей стороны, а так бы покрошили весь наш отряд, а не тройку наших братьев.
– Да, жалко братьев, – печально проговорил он, – но их уже не вернешь. Но мы то живы, и должны помнить, что они погибли во славу нашего рода.
– Славу рода! – И развернувшись лицом к своему большому другу, он пронзил его горящим взглядом, от которого у того побежали мурашки, но, опомнившись, он отвернулся и уже спокойней продолжил. – Разве это можно назвать славой рода, когда приходится жить в ледяной пустыне, где никогда не бывает солнца, когда орк боится преступить горы чтобы не быть схваченным и казненным. Орк, который раньше был хозяином всех степей, а теперь влачит жалкое существование в снегах? Ты это называешь славой рода? А, Гдрураг?
– Рагнар, ты слишком много наслушался легенд из уст своего учителя, – скорчив, кислую гримасу, проговорил тот. – Легенды, они на то и легенды чтобы будоражить молодые ума, кому это знать как ни тебе.
Рагнар лишь с досады схаркнул в снег и пошел дальше. Он знал, что бесполезно спорить с лысым, но всегда когда заходила беседа об орках их подвигах и славе, он начинал выходить из себя. После чего начинал себя корить за то, что не смог сдержаться. Ведь Гдрураг, как и большинство орков не придавало значения древним и почти забытым легендам. О них лишь помнили только шаманы, передовая их своих ученикам. И именно в тех легендах говорилось о настоящем величии орков, когда одно упоминание заставляло от страха трепать сердца ни одного воина. Когда орки проносились по различным землям как ураган, сметая все на своем пути. А нынешнее поколение, загнанное в самые холодные земли, было вынуждено лишь только совершать краткие набеги на людей и иногда на поселения гномов, и после этого большинство орков начинало кричать о каком-то величии. От этого Рагнар, готов был выплюнуть свою печень, но лишь бы не слышать хлебных слов которые раздавались вокруг. Но одно он знал твердо, что придет время и старые легенды вновь оживут, и тогда придет время настоящего величия орков. И как сказал один из великих шаманов прошлого, 'когда оживут духи паланы и вновь вернуться в мир силы стихий, то вновь зайдет звезда над племенем орков, которая возродит их былое величие'. И как он уже знал, это время пришло. В их мир вернулись духи стихий.