Солнце только показалось из-за горизонта, окрасив небо в розово-красные цвета, а я, сжевав яблоко, позвала служанку. Я ведь и вправду засиделась в четырех стенах. Хотелось, пока накрывают на стол, успеть подышать свежим воздухом и насладиться видом утреннего сада.
С тревогой прошла мимо гостиной. От событий, случившихся в ней, и от недавних откровений Энджила бросило в дрожь, пальцы замерзли и словно онемели. Страшно подумать, что вот так просто он мог… Но несмотря на все то хорошее, что сделал для меня Энджил, даже одна мысль его увидеть вызывала внутреннюю тревогу. Какая же ты трусиха, Лейла!
Оказавшись на улице, заметила рыжеволосую малышку.
— Лола! — окликнула я девочку, спрятавшуюся за дерево и наблюдавшую сквозь открытые ворота за пробегающими мимо мальчишками.
Услышав мой голос, она встрепенулась, улыбнувшись, поправила оборки алого платья.
— Ты чего прячешься?
Она, словно извиняясь, сжала губки, потупив виноватый взор.
— Не хочу, чтобы они меня видели, — в пояснение своих слов кивнула за забор. Мальчишки уже убежали, и только птицы кружили над указанным местом.
— Ладно, я не сержусь, — погладив ребенка по голове, потянула ее подальше с открытой местности.
Она, как всегда, начала беззаботно щебетать, в этот раз перечисляя любимые игрушки и игры, а я, завороженная ее откровениями, ловила каждое слово. Не могу себе объяснить до сих пор, но общение с этим ребенком давалось очень легко, темы находились сами собой, и даже разница в возрасте не имела значения. Конечно, о своем детстве пришлось приврать и приукрасить.
— Знаешь, вчера после вашего ухода в дом ворвалась какая-то девушка. Она так кричала на Энджила.
— Девушка? — недоуменно переспросила я, забеспокоившись.
— Имени не знаю, — сделав паузу и, подпрыгнув от внезапного нетерпения, продолжила, — до этого она приходила несколько раз!
— Сможешь описать? — мне и самой становилось любопытно, кто же эта отважная самоубийца.
— Темные волосы, богатое платье и такой страшный взгляд, ух, — ее передернуло от воспоминаний, — я испугалась и просидела за лестницей до тех пор, пока все не стихло. А когда услышала фразу, что она скоро станет здесь полноправной хозяйкой, чуть не умерла от страха.
Полное надежды лицо ребенка повернулось ко мне. Но я лишь сдержанно улыбнулась, приобняв: утешить мою собеседницу было нечем.
«Неужели это была Лилит? Да она не в себе, раз решила вернуться, — метнулись первые мысли, — может, Алекс продает дом? Нет, не может быть».
Под конец нашей прогулки от постоянных размышлений голова раздулась точно воздушный шар и начала болеть. Желанный отдых и возможность отвлечься от гнетущих мыслей провалились. Даже Лола, вновь оживившись, не вернула утренний настрой.
К вечеру погода испортилась. Свистевший и задувавший в оконные щели ветер, казалось, хотел сдуть дом, как волк из сказки. Холодящие душу стенания продолжались уже несколько часов и, не в силах больше выдержать на этом словно идущем в шторм доме-корабле, шагнула за пределы комнаты. На моей памяти подобное буйство стихии первое за мое прибывание здесь.
Я в задумчивости шла по притихшему вымершему дому и, ступив на первый этаж, пробежала взглядом по темному коридору. Яркая вспышка, сотрясающий небеса и землю, грохот… И именно в этот момент появился гость. Точнее он просто возник перед закрытой дверью, точно призрак из мрака, скопившегося в углах. Я, подскочив, попятилась назад. Он внушал страх, нет, скорее животный ужас. Словно перед тобой огромный хищник, кружащий вокруг, играющий добычей. Подавляющий тебя. Его глаза, словно прыжок в изумрудную бездну, и вот ты уже летишь ей навстречу и знаешь, что впереди тебя ждет погибель.
Сила, исходящая от него, давила. Такое чувство, что меня заворачивают в гибкий стальной лист, все плотнее сжимая в центре. Задыхающейся рыбой я открывала рот, стараясь заглотить хоть немного воздуха в легкие.
Он стоял и ухмылялся, бесцеремонно разглядывая меня. Когда в мою сторону был сделан шаг, я готова была завизжать, открыла рот, чтобы сделать это, но не произнесла ни звука.
— Правда уходящее лето выдалось небывало теплым? — голос кончиком пушистого хвоста скользнул по ногам, я готова была поверить, что рядом трется большущий кот.
— Достаточно Николас. Для чего эта демонстрация силы? — от знакомого голоса я встрепенулась, слабо пискнув, мужчина даже не обернулся. — Ты забываешь, где находишься.
— Как я могу? Ты ведь не дашь этого сделать, — гость нехотя оглянулся и они не отрываясь смотрели друг на друга не меньше минуты. — Она твоя…
Но его грубо прервали, не позволив закончить:
— Она не еда. Если собираешься здесь остаться, соблюдай мои правила.
Я едва различала слова, гулкий бой барабанов заглушал большую их часть. Оказалось, это всего-навсего мой сошедший с ума пульс, усиленный рвущимся на части страхом.
Николас резко развернулся, в одно мгновение оказавшись возле Алекса.
— Это ты забываешь, кто я, — прошипел он.
— Помню. Учитель, который бросил своего ученика и даже не сообщил, что жив.
— Обижаешься? — Николас тыльной стороной руки дотронулся до щеки Алекса.
— Не тронь! Ты сделал выбор, проваливай из моей жизни, — и смахнул замершую в воздухе руку.
Глаза Николаса вспыхнули недобрым огнем.
— Мальчишка. Ты ведешь себя, как мальчишка! — от едва слышного шепота по спине побежали мурашки.
Их пальцы сплелись. Одно мгновение, и неприятный хруст пронзил слух. От увиденного мои огромные от ужаса глаза наполнились слезами. Не отрываясь, посмотрела на торчащий под неестественным углом палец, затем медленно перевела взгляд на Алекса. Его лицо застыло, словно маска. Быстрый взгляд на Николаса, он не смотрел в мою сторону, но это тяжелое ощущение слежки пронизывало все мое существо.
Тело затрясло, сознание помутилось, я начала медленно сползать на пол, ноги, обессилев, перестали держать.
— Извини, перестарался. Давай помогу перевязать, — и Николас протянул длинный кусок ткани, словно заготовленный заранее.
— Сам справлюсь, — раздалось шипение в ответ.
Николас не настаивал, рука гостя по-прежнему сжимала материю. Меня потряхивало. Я дрожала, пока он вправлял палец, меня трясло от этого зрелища, но я не могла отвести взгляд, лишь судорожно дышала, стараясь не потерять сознание. А еще чувствовала у дверей присутствие Николаса, но не слышала, если не знать, что там кто-то есть, то и не догадаешься. Но наблюдая, как Алекс безуспешно пытается наложить повязку одной рукой, не выдержала.
— А мне можно, — начала я, выйдя из ступора, с трудом поднявшись на ноги и, пискнула, оказавшись под взглядами двух мужчин, — помочь?
Алекс сам подошел и протянул обломок карандаша и ленту.
Трясущимися руками туго обмотала палец вместе с деревяшкой, из последних сил держась на ставших ватными ногах.
«Вот так просто сломал кость, а ведь Алекс даже не вскрикнул», — эта мысль поразила. Подняла на него глаза. В глубине их я увидела проявление истинных эмоций, и это было точно не безразличие: в них плескался океан боли.
— Не отвлекайся, — спокойно попросил он, возвращая меня к реальности.
Последний раз ткань описала круг, и оставшийся хвостик был аккуратно спрятан.
— Это Фернандо виноват в смерти Еланы, — Ник криво усмехнулся, его глаза нездорово заблестели. — Меня постигла участь обратившего меня с тем лишь отличием, что он отделался смертью, а я жизнью с болью, разрывающей сердце.
Наконец Алекс повернул голову, и они безмолвно уставились друг на друга, словно ведя неслышный диалог.
— Я могу идти? — шепотом поинтересовалась, глядя на непривычно-безразличное лицо Алекса: оставаться в помещении, где напряжение зашкаливает, не представлялось возможным.