— Дура. Все вы одинаковые, — он резко провел ногтями по нежной коже шеи, оставляя красные полосы, от чего колючие крупинки боли скатились по коже к моим ногам. Все это время наши взгляды: его — торжествующий и мой, взгляд кошки, которую загнала в тупик свора собак, были прикованы друг к другу. — Ты точно ведьма! Я и не заметил, как стал думать о тебе каждый день. Разве возможно обычной девчонке очаровать стольких мужчин? Даже тот дурак, которому на последнем приеме отдавила ноги, весь вечер искал тебя, — он приглушенно рассмеялся, наклонившись ближе, я замерла, боясь вдохнуть. — Твои глаза приобрели цвет грозового неба, в последний раз они были голубые. Как такое возможно?
Я молчала, не зная, что ответить на его обвинения.
Он усмехнулся и облизав в предвкушении губы поставил ноги шире, заняв более устойчивое положение и уперся руками о дерева, заключая меня точно в каменную башню, наклонился ко мне. Я вся сжалась. Чувство беспомощности и страх попавшего в силки зверька овладели разумом, а его глаза, светившиеся превосходством, не давали отвести взгляд.
Кар, кар-р. Голос огромного черного ворона прервал затянувшуюся тишину и отчаянно хлопая крыльями птица полетела в сторону дома. Эдвард даже не повернул головы, а я, вздрогнув, втянула голову в плечи, опустив наконец взгляд. Чужое прерывистое дыхание перешло в нетерпеливое сопение и обжигающее тепло коснулось кожи и в этот момент мозг вновь включился. Мысль еще формировалась, а тело уже среагировало и выдох боли дал понять, что мое колено попало в цель.
Он опустился возле моих ног тщетно пытаясь говорить, но лишь злобно рычал. Получив свободу, сделала шаг, от пережитого ужаса ноги ослабли, и я оперлась рукой о дерево сделав несколько глубоких вдохов и бросилась прочь.
Не помня себя, я кинулась к дому, почти сразу наступив на ткань подола — платье, потеряв форму, стало слишком длинным — и кубарем пролетев по песчаной дорожке. Кривясь от боли и вытирая беспрестанно бегущие слезы, подобрала подол, наконец-то переступая порог.
Дом встретил мертвой тишиной, словно тонущий в сумраке корабль.
И что теперь? Необходимо продержаться еще около часа до захода солнца, надеясь на приход Алекса. Нужно спрятаться, забиться в самый дальний угол.
В панике огляделась. Тратить драгоценное время и бежать наверх не имела смысла. В гостиной, столовой, библиотеке месть, чтобы укрыться почти не было. Понимая плачевность своего положения до боли сжала руки. И тут взгляд потонул в небольшом темном коридоре уходящим под лестницу и сердце сжалось так сильно, точно его сдавили до размеров грецкого ореха. Туда! Скорее!
Из последних сил доковыляв до знакомой двери, закрыла ее изнутри, повернув оставленный в замке ключ. Израненная кожа шеи зудела и чесалась, словно по телу бегали сотни муравьев, болезненно ныла на окровавленных руках и коленях. Нервно, резкими движениями, я растерла кожу, стараясь избавиться от этого сводившего с ума ощущения, но лишь размазала сочившуюся из ран кровь.
Я была насквозь пропитана чужим запахом, а прикосновения ощущались с такой реальностью, что я невольно огляделась кругом, ожидая увидеть перед собой Эдварда. Но взгляд наткнулся лишь на Энджила, лежавшего на кровати в полусумраке задернутых штор. Кисти рук покоились на животе. Мир неожиданно замер, став черно-белой, молчаливой картинкой. Ноги подогнулись, и я шлепнулась на пол, зажав рот рукой, сдерживая крик. Воспоминания, когда я видела в последний раз безжизненное тело мамы, заструились по телу раскаленной лавой. Кошмар детства встал перед глазами отчетливее реальности.
— Энджил, — позвала я шепотом, — пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.
Боясь получить подтверждение своих мыслей, не смела приблизиться, а только вжалась в двери, уткнувшись лицом в колени.
«Он мертв, он мертв», — звучало в голове все отчетливее.
Сквозь поток черных мыслей я слышала громкий голос Эдварда, разносившийся во всех частях дома. И неожиданно вскинула голову, удивленная сверкнувшей надежде. А ведь в саду он что-то говорил по поводу Энджила. Что же? Обхватив голову руками, я сдвинула брови, пытаясь вспомнить, но мысли, точно перепуганные воробьи, попавшие в клетку, метались не желая замирать ни на секунду. Не получается. Я начала раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь убаюкать собственную беспомощность.
А в голосе Эдварда все отчетливее проступала злость. Послышался грохот падающих предметов и выкрикиваемые проклятья. Для меня это были просто угрозы без смысла, слова ровным потоком сливались гулом в голове, разобрать который не стоило и пытаться.
Резкий удар в дверь, к которой я привалилась, находясь на грани обморока, и собственный вскрик. Запоздало зажала рот, понимая, насколько глупо выдала себя.
— Открывай по-хорошему! — взревели за дверью.
Сердце забилось сильнее. Попыталась убрать упавшие на лицо волосы и с удивлением уставилась на трясущиеся руки.
— Какая же ты живучая, я решил, что в третий раз тебе не повезет, — новый удар, в этот раз дверь жалобно застонала, готовая сдаться. — На лошади ты удержалась, даже нанятые нами с Лилит наемники не смогли тебя прикончить. Все надо делать самому.
Он разбежался, ударив с разбегу, затрещав, дверь наклонилась, повиснув на одной петле.
— А вот и я, — последние усилие, и Эдвард шагнул в комнате. Я отползла к кровати, сил встать не осталось. — Сейчас ты ответишь за загубленную жизнь моего брата и за сводящие с ума мысли о тебе. Я тебя уничтожу, и ты потеряешь власть надо мной! Но сначала… — Не закончив фразу уголки его губ дернулись. Гримаса, отразившаяся на лице Эдварда, больше походила на оскал голодного волка.
Стремительно оказавшись рядом, он навалился сверху и придавил всем весом к полу, впился в шею, больно укусив. Я кричала, молотя по его спине, но Эдвард лишь резко рассмеялся моим жалким попыткам, дернув за волосы, запрокидывая голову, заставляя от боли забыть о сопротивлении. Словно желая выпить из меня всю жизнь, припал к губам, в отместку укусил до крови. Неприятный привкус заполнил рот, начало подташнивать.
От желания черты его лица стали более резкими, балансируя на грани уродства. Он сел сверху, разрывая на груди платье. Я не сопротивлялась, силы покинули меня от понимания — мне не справиться, застилающие слезы превращали все вокруг в размытые силуэты.
Отстраненно почувствовала, как давящий вес исчез, затем удар и крик боли. Тело сжалось, с запозданием приходило понимание, что кричу не я. В поле зрения остекленевших, затуманенных болью и отчаянием глаз попала завернутая в темный плащ фигура Алекса. Он за шкирку вытолкал извивающегося и кричащего от боли Эдварда, послышался жуткий грохот считающего ступени тела. Наступившая после тишина давила на уши.
Алекс опустился рядом, я, по-прежнему замерев, лежала на полу, не делая даже попытки подняться.
— Все будет хорошо, — в этот момент перед собой я увидела такое участливое выражение лица, что не смогла сдержаться — разревелась навзрыд.
Алекс обнял меня, я прижалась к нему, схватившись руками, словно он был единственным спасением. Он гладил меня по волосам и спине, беспрестанно шепча на ухо, что все будет хорошо.
— Не оставляй меня больше одну, — едва смогла произнести между разрывающих горло всхлипов.
Слезы текли по щекам, все тело сотрясалось. Шмыгнула носом, чувствуя себя беспомощной как никогда. Анатоль осторожно повернул мое лицо за подбородок и прикоснулся к моим губам, провел языком, слизывая слезы. От удивления приоткрыла рот, отчетливо почувствовала солоноватый вкус слез, смешанный с кровью. От этого мимолетного и нежного прикосновения очнулась, почти физически испытав чужое желание защитить. Его объятия подарили мне спокойствие, укутывая мое озябшее от страха тело в мягкий плед внутреннего умиротворения. Я прикрыла глаза, желая продлить и усилить эти ощущения. Алекс словно нехотя отстранился. Совершенно не понимая, зачем он меня мучает, и, не соображая, что делаю, потянулась к нему навстречу, целуя в ответ.
— Отдохни, — шепнул спокойный убаюкивающий голос, меня начало клонить в сон.
Постепенно пропало ощущение влажных дорожек на щеках, пропало все. Я затерялась в подаренном мне сне.
Глава 3
Как оказалась в комнате, разделась и легла в постель, совершенно не помню. Меня разбудили шорохи и шаги в коридоре. Открыв глаза, бесцельно уставилась в полумрак комнаты, наблюдая, как из-под штор просачивается едва различимый солнечный свет. Сколько я спала? К сожалению, я получила ответ на совсем другой, невысказанный вопрос. Мысли удовольствием предоставили осколки вчерашнего бегства. Я сжалась в комок, мелкая дрожь прошлась по телу. Зубы застучали, выбивая ритм нарастающей паники. Вытерла холодный пот и до самых глаз натянула покрывало.
— Думай о хорошем, — твердила я себе, стараясь перевести мысли в положительное русло, и едва не упала с кровати. — Энджил!
Скинув одеяло и резко дернув шторы, позволяя свету заползти в комнату, накинула голубой бархатный халат и, не тратя драгоценного времени, босиком выскочила в коридор.
Пока я бежала по лестнице, внизу мелькнул силуэт замершего от удивления слуги. Плевать, пусть думают что хотят. Поворот, коридор, и, распахнув дверь, маленьким цунами влетела в хорошо знакомую комнату. Сразу беспокойный взгляд зацепил Энджила. Его руки застыли, позабыв о не застегнутых пуговицах.
Казалось, вздох облегчения отнял все силы, и, тяжело привалившись к двери, я схватилась рукой за железную ручку. Ноги дрожали, слабость с потоком крови разливалась по всему телу. Смахнув со лба выступивший от перенапряжения пот, я, не в силах больше стоять, осела на пол.
— Прости, — голос, перемешанный с болью, заставил поднять глаза. — Похоже, я опять не смог тебя защитить.
Его пальцы продолжили безрезультатно возиться с пуговицами, а глаза, полные боли и презрения к себе, прикрыли ресницы. Я поежилась, уставившись на него, ощущая, как влажные дорожки вновь бегут по щекам и тяжелыми каплями исчезают в складках ткани.
— Ты зря пришла в таком виде, тебя могли заметить, — мое лицо дрогнуло и это не укрылось от Энджила, он нахмурился, — я разберусь с этим. Ты можешь встать?
Я кивнула, сама не до конца уверенная в этом. Подняться удалось с трудом, тело не слушалось, точно я пробежала многокилометровый марафон, а не спала без сновидений в кровати.
Я устало потерла глаза. Сколько же я спала в действительности, раз сил уже не осталось? Вместо интересующего меня вопроса поднялась и в замешательстве окинула свой неподобающий вид, быстро отвернулась, запахивая полы халата и завязывая безжизненно болтающийся пояс. Едва завершив процесс, протянула руку, проводя по новой белой двери. На фоне нее кровавыми семенами граната блеснули камни, обхватывающие палец. Взгляд остекленел. Вновь услышала голос старика, бесконечно повторяющийся, напоминающий о нашей скорой встрече.
— Алекс заменил ночью, — слова Энджила заставили очнуться. — Ты пришла в мою комнату в поиске защиты…
Он не договорил, я слишком резко перебила его речь:
— Нет. По крайней мере это не вся правда, — сглотнув подступивший к горлу ком, обвела контур замочной скважины, от которой приятная прохлада успокоительной волной разливалась по телу от самых кончиков пальцев. — Я испугалась… за тебя, а когда увидела неподвижно лежащего на кровати, подумала… — голос прервался, слова застряли в горле, боясь быть произнесенными.
Даже услышав шуршание колес, не сразу смогла повернуться, быстро моргая и пыталась прогнать непрошеные слезы. Звук затих, и его руки обхватили меня. Ахнув от неожиданности, замерла, стараясь собрать осколки разлетевшегося разума. Прижавшись лбом к моей пояснице и слегка поглаживая руками мои ноги, он вымолвил:
— Прости, что заставил волноваться, — в голосе слышались плохо скрываемые чувства. Немного повозившись, Энджил развязал голубой пояс и замер, предоставляя мне выбор. Я не шелохнулась. Тогда он нырнул под бархатную ткань халата и осыпал поцелуями. Даже через тонкую ночную рубашку прикосновения его губ обжигали кожу. Забыв, как дышать, я стояла растерянная, тающая в мужских объятиях. — Я люблю тебя.
Он меня любит! Его слова теплым бризом ласкали слух, проникали в кровь, растворяясь в ней, зажигая каждую клеточку тела, заставляя проснуться дремлющие желания. Я растворялась в них, лишаясь себя, теряя разум в биении сердца.