Молчание затянулось и, поборов смущение, мельком кинула взгляд в его сторону. Странное выражение лица сменилось мягкой полуулыбкой.
— Оставайся, — на его ресницах блестели сверкающие слезинки, взгляд с мольбой и трепетом смотрел прямо в душу.
Боль и радость от его слов ударила в самое сердце, прерывисто вздохнув, повела плечами, скинув мешающийся халат, и опустилась перед ним на колени.
Что я делаю? — мелькнула мысль, бесстыдно растворяясь в разрастающемся вихре чувств.
— Я ничего не прошу взамен, просто будь рядом, — его пальцы переплелись с моими волосами, и эти простые ласки стали самыми волшебными мгновениями в этом времени.
Его шепот и сбивающееся дыхание хотелось слушать вечно. Мои руки сплелись за его спиной, пальцы затронули безразличный к чувствам металл, стягивая его с пальца.
Я стояла возле калитки нашего садового участка, скрючившись от холода. Вместе с ледяным ветром с ветвей осыпалась колючая изморозь, а изо рта, разрывая пространство, шел пар. Как я здесь оказалась в летнем платье? Потом разберусь, сейчас главное попасть в дом и переодеться. Не гнущиеся от холода пальцы едва справились с щеколдой, запирающей калитку. Оказавшись возле входной двери, нащупала спрятанный под столиком запасной ключ и уже вставила в замочную скважину, когда услышала крик о помощи. Кричал отец. В этот миг мир заледенел вместе со мной, а собственный голос разлетелся над садом испуганными птицами.
Я заметалась по участку, поскальзываясь на мокрых дорожках и опавшей листве, царапая руки об обнаженные пики веток, не находя источника звука. От страха и собственной беспомощности перестала чувствовать царивший вокруг холод, только голос, родной и любимый, продолжал молить о помощи.
Первое, что я почувствовала после пробуждения — намокшую под щекой подушку, влажные щеки и волосы. Соскользнув с гладкой простыни, подошла к окну, остановившись.
— Куда ночь туда и сон, — за окном чернота давно съела краски дня. — Боже, что я несу? Уверенность, что это не просто дурной сон, усиливалась с каждым вздохом. Пугающий крик о помощи все еще резал сознание. Это не может быть просто сном. Что-то случилось! Вера в этом крепла. Обхватив голову руками, тихо застонала. Страх завладел мной. Тягучие мысли связывались в прочные петли понимания — я сделаю все, чтобы вернуться к папе, и даже Энджил не удержит меня! Решимость пронзила насквозь, отчего одна из нитей натянулась, порвавшись. Ухнув вниз, она увлекла с собой надежду на счастье с Энджилом.
Сегодня. Все узнаю сегодня, иначе сойду с ума. Поспешно задернула шторы, бросив растерянные взгляд на руку. Его нет! Занервничав еще сильнее, опустилась на пол, пытаясь вслепую нашарить выброшенное кольцо, чтобы вернуть его на палец.
Торопливо надев ночную сорочку и завязав халат, с опаской оглянулась на кровать. Энджил улыбался во сне, притянув и обняв подушку. Пряди волос закрыли часть его лица; повинуясь внезапному порыву, подошла, осторожно зацепив их кончиками пальцев. Как ты прекрасен! Но попавшее во взгляд колечко заставило дернуться от болезненно сжавшихся внутренностей. Кровавые камни напомнили о тревогах и ускользающем времени. Моргнула, не удержав слезы, они напуганной змейкой заскользили по щекам, капая с подбородка.
Стиснув зубы, вспомнила столько раз повторенные Энджилом признания, сжала зубы, стараясь не закричать. Агония змеиным ядом мчалась по венам, причиняя немыслимую боль. Потерявшись в этих чувствах, постаралась выровнять дыхание и вернуться к реальности.
Голубые глаза, наполненные любовью и тревогой, волны золотистых волос, как же мне вас будет не хватать… Потянув, осторожно развязала ленту, и освободившись, волосы заслонили комнату, словно разделив наши с ним миры.
***
Когда я оказалась в гостиной, ее освещал только тусклый свет звезд. Шторы колыхались, пропуская в комнату теплый ночной ветерок, плясавший по комнате. Алекс сидел в кресле напротив зажженного камина, наблюдая за двумя порхающими мотыльками. Пламя манило их. Их легкие кружения, взмахи светлых крылышек напоминали танец. Новое вращение, легкая дуга, и один приблизился слишком близко к сверкающему огню, вспыхнув, сам на мгновение став огнем. Второй запорхал, тревожно кружа.
Алекс поднялся с кресла и, оказавшись возле камина, поймал второго мотылька. Бросил горестный взгляд в мою сторону и так сжал пальцы, что судьба насекомого, казалось, была предрешена. Не проронив ни слова, подошел к открытому окну и разжал пальцы. Бабочка, дрогнув крылышками, вылетела в ночь.
Я застыла в нерешительности — увиденное привело меня в смятение — и опомнилась, лишь когда почувствовала прикосновение его руки — он убирал за ухо растрепавшиеся после сна волосы. Не спеша подняла голову, отмечая теплую улыбку и ошеломившую меня грусть в глазах. Алекс замер, точно художник, желающий запомнить ускользающую красоту, и вдруг, расправив плечи и не проронив ни слова, покинул комнату.
Словно на иголках, я провела остаток ночи. Сон не шел, а закрывая глаза, мысленно вновь и вновь прокручивала вылазку в город. Самое главное — это вести себя естественно и не выдать свои намерения глупым поступком или репликой.
Рассвет только начинал распространять свои краски по небу, а я, дерганная и не выспавшаяся, стояла возле окна, взглядом ловя красоту утра. Забавно, столько здесь нахожусь, а это мой первый восход. На моей памяти только несколько ярких закатов, но восход — это другое, он напоминает зарождение жизни.
Увеличивающаяся ярко-желтая полоса с переливом в синий на быстро светлеющем небе гипнотизировала. Моргнула, прикрыв на миг глаза, меня повело, и я едва не упала, на мгновение отключившись. Придя в себя, распахнула окно, запуская в комнату свежий воздух, пытаясь взбодриться. Впереди меня ждал, возможно, самый желанный день моего пребывания здесь. Невольно вспомнила папу, на душе разлилось приятное тепло, захотелось как можно скорее обнять его, убедиться, что с ним все в порядке.
Пока я торопливо спускалась по лестнице, моя душа уже рвалась прочь, туда, где меня ждал тот загадочный старик в не менее загадочном магазине.
— Ты уходишь? — услышав это, я пискнула от неожиданности, едва не растянувшись.
— Да… Нет… то есть да, — я виновато посмотрела на застукавшего меня Энджила, а ведь хотела улизнуть и вернуться к обеду с готовым планом действий. — Решила съездить в город, — и опять неловкая пауза.
Нервно прижав руки к груди, почувствовала усилившееся сердцебиение. Отчего же возникло это поганое ощущение, что предаю его чувства? От этих невеселых мыслей внутренности сжались, отзываясь тупой болью.
— Я постараюсь вернуться к обеду.
Улыбнулась, извиняясь за свой неожиданный отъезд и медля с уходом.
— Я люблю тебя, — замерла по центру коридора, ощутив, как все тело расслабляется и жар от нахлынувших внезапно чувств опаляет изнутри. Вспомнила нежные прикосновения, поцелуи, шепот прошлой ночи. Не удержалась, кинувшись к нему. Осмелев, отстранилась (была не была, что я теряю после ночи с ним?), осторожно прикоснулась к губам и тут же оказалась притянута к Энджилу. От обрушившихся на меня поцелуев, наполненных яркой точно огонь страстью, чуть не задохнулась.
Тело окутало тепло, его руки касались меня, ускоряясь вслед за дыханием. Захватившее нас безумство грозило срывом поездки. Пересилив себя, разорвала поцелуй.
Как же я буду без тебя? Осознание скорой разлуки поразило меня. Открыла рот, почувствовав, как слова, прежде чем превратиться в звук, застряли в горле. Поглубже вдохнула, шепнув:
— И я… люблю тебя, — замерла испуганным зайцем, прислушиваясь к ощущениям.
Взяв за плечи, Энджил отстранил меня, заглядывая в глаза, позволяя увидеть свои, ярко вспыхнувшие мягким голубым светом.
Я очнулась, когда часы отсчитывали седьмой удар.
— Мне пора, — волнение усилилось.
— Буду ждать, любимая, — с придыханием ответил он, нехотя выпуская мою руку.
От услышанного захотелось взвыть, броситься к нему и рассказать все, что творится на душе, в надежде, что он остановит и не придется никуда идти.
— С тобой все хорошо? — не выдержал Энджил, одарив меня точно таким же взглядом, как иногда смотрел Алекс.
Поежилась от замеченного сходства. Неожиданно осознав, что сама цепляюсь за его руку, не отпуская.
— Держи, — он достал из кармана алую ленту для волос. — Сегодня ветрено.
Глаза защипало; еще немного, и от меня точно потребуют объяснений. Сжимая подарок в руке, вышла на залитый тусклым солнцем двор, пряча блеск глаз.
Как долго тянется время, особенно когда мысли, одна тревожней другой, зарождаются в душе, сливаясь и превращаясь в неуправляемое цунами. Я вновь скользнула взглядом по знакомой дорожке, с шуршанием убегающей в сад, в глубине которого притаился, грея свое нежное брюшко, пруд.
Обязательно схожу туда с Энджилом, когда вернусь, — от этих мыслей стало теплее.
Из отъезжающего экипажа взглянула на дом, улыбнувшись провожающему Энджилу. Кучер ударил хлыстом, и копыта двух запряженных лошадей звонко застучали по уложенному камнем двору. Тревога еще сильнее сдавила грудь: занервничав, я высунулась в окно, желая рассмотреть лицо Энджила, но дом превратился в желтоватую кляксу, на которую наплывали зеленые и голубые пятна. Шмыгнув носом, я облизала солоноватые губы, хранящие вкус поцелуя, и спряталась в экипаж, машинально скручивая и раскручивая ленту.
За окном неспешно проплывал однообразный ускользающий пейзаж, постепенно равномерное покачивание убаюкало меня, веки отяжелели. Я с тревогой распахивала их, лишь когда экипаж трясло на кочках.
Мне снилось детство, где моя маленькая семья еще была полной и счастье, казалось, будет длиться вечно. Тогда каждый восход солнца приносил новые чудеса и открытия, а любовь родителей лилась рекой.
Мы впервые возвращались домой около полуночи, и я жадным взглядом ловила каждый миг, боясь упустить хоть кроху. Прислонившись изнутри к стеклу трамвая, мерно стучащего по рельсам, наблюдала, как быстро проносятся яркие огни фонарей, освещающих теплым светом улицу вдоль дороги, смотрела на спешащих домой людей, на все еще горящие и спящие квадраты окон. А после мой взгляд устремился вверх, на черное, необычайно чистое небо, казалось, сегодня на нем зажглись одновременно все звезды. А самая яркая пульсировала, словно живая, и мне чудилось, что она сверкает для меня, освещая мою судьбу своим загадочным холодным светом.
— Дочка, пора выходить, — мягкий голос мамы отвлек от созерцания самого чудесного вечера последних лет.
В стекле отражались прозрачными призраками их обнявшиеся силуэты. Трамвай качнуло, и непонятный стук сбоку заставил повернуть голову. Мама с папой так и стояли, не разжимая объятий, улыбаясь мне. Стук с настойчивостью повторился вновь. Отведя взгляд, стала искать источник. Новый стук, и сон начал рассеиваться; запоздало осознавая, что сплю, нехотя открыла глаза.
Экипаж замер возле знакомых магазинов с выставленными в витринах бальными платьями, в них я была вместе с Глорией. Заранее начиная волноваться, вышла на проснувшуюся улицу.