— Очень хорошо. Ровно в десять вечера проход закроется, лучше поспешить.
Задумалась, прикидывая, сколько может потребоваться времени на дорогу, выходило, что даже пешком это не займет больше четырех часов.
— Поторопись, — подгонял он, подталкивая меня за ближайший стеллаж. — Тебе чем-то нужно помочь?
Недолго думая, развернулась спиной, указывая рукой на затянутый корсет. Уже через десять минут я стояла возле стола в привычном удобном обличии.
— Накинь, это поможет тебе не привлекать лишнего внимания.
— Вы думаете, поможет? — хмыкнула я, принимая нечто напоминающее мантию с большим капюшоном.
— Поверь, в наступающей темноте маскировка вполне подходящая.
Прищурилась, недоверчиво уставившись на него, не в силах поверить в услышанное. Ведь когда я зашла сюда, солнцу было далеко до зенита, а здесь я никак не могла находиться больше пары часов.
— Время — странная штука, — философски изрек собеседник, — оно легко может ввести в заблуждение не посвященного в законы его течения, — и с усмешкой глянув на меня, добавил. — С той стороны двери прошло около восьми часов.
От услышанного рот открылся сам собой, а пальцы, перебиравшие спутавшиеся концы волос, оказались позабыты. Заплетенная наполовину коса начинала медленно расплетаться, распадаясь на глазах.
— Тогда мне не успеть, — бледнея, прошептала я.
— Придется поторопиться, — отрезал он сурово, захлопывая журнал и устремляясь по узким проходам в направлении двери.
Я почти не смотрела по сторонам, лишь иногда боковым зрением подмечала цветные корешки книг с то и дело вспыхивающими буквами и неизвестными символами, словно провожающих меня. На ходу доплетая косу, притормозила возле самого порога и, замерев на границе таинственного магазина и большого мира, потонувшего в сумерках, растерянно спросила:
— И много таких, как я?
— На моем веку ты тысяча пятидесятая, в списке уже проявился следующий номер.
Сама не понимая, для чего мне полученная информация, кивнула, застегивая накидку на единственную пуговицу у горла. Мой силуэт растворился в темном цвете струящейся ткани.
— Удачно тебе вернуться домой, девочка, — после этих слов старая дверь со скрипом закрылась, и мне показалось, что она стала еще более древней и пыльной, чем с утра.
Не помня себя, почти вслепую я бежала по опустевшим улочкам, вздрагивая от каждого шороха, тихого звука, а особенно от людских пьяных голосов. В голове отстукивали оставшееся время часы, время утекало золотистым песком в пустоту. Я не успевала — даже если стану бежать без остановки, усилия будут напрасны.
Тяжело дыша, огляделась. Впереди маячила одна из центральных улиц, по которой прогуливались жители, предпочитающие ночной образ жизни или заработка. Еще ниже натянув капюшон на лицо, вышла из тени проулка.
Широкий проспект хоть и не был сильно наводнен людьми, но и этого вполне хватило, чтобы постараться затеряться человеку, похожему на бедного путника. Газовые светильники лили в темноту свой тусклый свет и располагались в основном рядом с открытыми заведениями. Большинство же окон смотрели темными или занавешенными провалами на бурную ночную жизнь людей.
Пригибая голову и лишь украдкой оглядываясь по сторонам, продвигалась вперед, по-прежнему не представляя, как добраться до нужного пункта. И почему я не попросила немного денег? И тут же выругалась про себя, ведь к платью был привязан мешочек с немаленькой суммой, а я его просто оставила лежать на полу, забыв.
Поравнявшись с магазином женской одежды, в котором пряталась утром, усмехнулась, мечте, что оставленный мной экипаж по-прежнему здесь. И на несколько минут замерла, вглядываясь в нечеткое отражение в витрине, в которой отображалась непонятная личность, окутанная мраком плаща. Осознав, что специально тяну время, поспешила дальше, предусмотрительно не забывая отворачивать лицо от встречных прохожих.
А тревожные мысли не отпускали, грозясь в любой момент обрушиться паникой. Я настолько глубоко погрузилась в себя, что не заметила, как откуда-то сбоку вывалился совершенно пьяный мужик и, потрясая кулаками, неприлично выругался на закрывающуюся дверь. Едва успела затормозить, как его повело, и перебравший с выпивкой приземлился в шаге от меня на пятую точку. Ругаясь на чем свет стоит и пытаясь встать, он схватился за низ моей накидки. Едва почувствовав натяжение ткани, попыталась вырвать ее из чужих цепких рук, но сильный рывок заставил меня пригнуться к самой земле.
Охнув от неожиданности, ударилась коленями о тротуар, выставив одну руку, чтобы не расквасить еще и нос. Невольно вдохнув зловоние, плотным коконом окутывающее пьяницу, закашлялась, допуская вонь глубже в легкие и, выпустив ткань капюшона, зажала рот рукой, борясь с рвотным рефлексом. Пустой желудок свело болезненным спазмом, зажмурившись, начала дышать ртом.
— Ты кто такой? Пшел отсюда! — еле шевелившийся от выпитого язык заплетался, искажая слова. Махнув рукой, он едва не завалился на живот, почти ткнув меня носом в уложенный большими плитами тротуар. Мое промедление сыграло со мной злую шутку. — Какие ухоженные ручки!
Я дернулась, но грубая грязная ручища уже накрыла мою. Брезгливо скривилась от зрелища. Немногочисленные прохожие все чаще бросали на нас косые взгляды, несколько скучающих зевак остановились, с интересом наблюдая, чем закончится стычка, не торопясь вмешиваться.
Гуляка поддался вперед, желая рассмотреть меня. Не на шутку испугавшись, подняла голову, встретившись с его замутненным взглядом. Щурясь, он пытался придать резкость оказавшемуся возле самого носа лицу.
Отшатнулась от столь неожиданной близости, безуспешно пытаясь высвободить прижатую к тротуару руку, и пискнула от охватившего сознание страха. Тонкий голос, видимо, помог утвердиться в догадках, и заросшее щетиной лицо озарил пьяный оскал, а в глазах промелькнули крупицы заглушенного спиртным разума. Его громкий рык готов был оповестить об увиденном всю улицу.
— Та-ак ты… — заторможенная речь прервалась и внезапно в мужских глазах мелькнул… страх? Тело, как будто с силой придавленное к земле, конвульсивно задергалось. Опасаясь, что он опомнится, рванула руку, оцарапав ладонь о шершавый камень, с силой оттолкнула от себя замершее тело и, позабыв о ноющих коленях, вскочила на ноги.
Пошатываясь на внезапно ослабевших ногах, оглядела ухмыляющихся, переговаривающихся и откровенно смеющихся зевак. Пригнулась и, натянув капюшон так, что кроме своих мелькающих ног мне не было видно ничего, рванула мимо, скрывшись за ближайшим поворотом, едва не врезавшись в лошадиный зад.
Хвост животного дернулся, взметнувшись в воздух, задев меня хлестким движением жестких волос. Попятилась, стараясь уйти с самого удачного места мишени для копыт и нервно оглядываясь в поисках хозяина. В узком переулке, куда почти не проникал свет луны и звезд, застряв на кончике крыши, я стояла одна. Нервно дернув плечами и усмехнувшись своему умению попадать в незаурядные ситуации, обошла лошадь.
Лошадь недоверчиво уставилась на меня и на мои неуверенно тянущиеся к поводьям руки. Узел никак не давался, кожу поврежденной руки саднило и пощипывало, пальцы отказывались слушаться, и надежда, что удастся все завершить незаметно, таяла с каждой секундой.
Со стороны улицы послышались приближающиеся мужские голоса и женский наигранно громкий смех. Выругавшись, дернула из последних сил, узел распался. В отчаянье потянула поводья на себя, лошадь взволнованно повела ушами и, качнув мордой, встревожено заржала.
— Тише-тише, милая, — зашептала я, стараясь придать дергающемуся голосу как можно более миролюбивый тон. — Пойдем со мной, пожалуйста.
— Ты уже домой? — мужские голоса замерли буквально перед самым поворотом. — А то поехали с нами продолжим веселье, в экипаже место найдется.
— Я верхом, вон, слышишь, Булан приветствует меня, — прозвучал ответ, — сейчас заберу коня и непременно догоню вас.
Укрыться на прямой улице оказалось просто негде. Присев, попыталась спрятаться за мускулистым телом животного.
— Так ты конь, прости, не разглядела, не обижайся на меня, — и без сил привалилась к неровной прохладной кладке дома, — все пропало, — обреченность, безысходность и тревога завладели мной. Тело, точно стекло, начало покрываться льдом от рвущегося изнутри ветра безнадежности.
Животное продолжало прислушиваться, нервно переступая с ноги на ногу и, неожиданно на долю секунды замерев каменным изваянием, вновь пришло в движение. Подалось вперед, слегка толкнуло меня мордой, словно подбадривая, натянутые поводья свободно повисли, зашевелившись, точно живые.
Недоверчиво сделала шаг назад, осторожно потянув коня за собой. К моему удивлению он, перестав сопротивляться, легко пошел следом. Не веря в свое счастье, ускорила шаг, в любой момент ожидая оклик разъяренного хозяина. Не желая попасться, с замиранием сердца перешла на бег. На душе потеплело. Едва завернула за угол и, не оставив себе времени отдышаться, забралась в седло, сразу хлестнув поводьями. Повинуясь приказу седока, Булан перешел на шаг, а после требовательного подпинывания ногами — на рысь.
Попетляв по малолюдным, а порой и совершенно пустым улочкам, вновь вынырнула на главную. Напряжение и разыгравшееся воображение выдавали странные звуковые дорожки. Мне казалось, что моему коню вторил чужой стук копыт, преследуя. Пытаясь убежать от дурных мыслей, повторяла, что будь это погоня, сперва меня бы окликнули.
В очередной раз поправив сползший на лицо капюшон, едва не вылетела из седла, успев вцепиться в переднюю луку. От ужаса хватила ртом освежающий воздух, стараясь прогнать прочь все еще пляшущую бездну перед глазами. Не желая больше рисковать понапрасну, сдернула капюшон, больше не заботясь, что подумают прохожие, а едва приблизившись к границе города, сорвалась в галоп.
Пытаясь не поддаваться тревоге, я гнала животное, пригнувшись, одной рукой для уверенности вцепившись в седло. Боже, помоги мне не заблудиться в этой бесконечной черноте! К счастью, света, льющегося с небесных светил, было достаточно, чтобы озарить поле с проплешиной широкой дороги. Слева зашевелился старый дуб, а вот и поворот. Еще немного. Конь взметнулся вверх, перепрыгивая препятствие, и приземлился передними ногами в ямку, скрытую грязью. От неожиданности едва не перелетела вперед, душа ухнула в пропасть, а сердце было готово обогнать ветер. Запоздало натянув поводья, усмирила бег, а осмотревшись, заметила отблеск луны на водной глади.
Непривычно холодный для августа ветер ударил в лицо, выбивая слезы и заставляя зажмуриться. Встрепанные из-за стремительного галопа волосы выбились из косички, колыхаясь из стороны в сторону. Смахнув их с лица, вгляделась, ожидая увидеть портал, арку, ну или нечто подобное. Но черноту разбавляли лишь мерцающая золотая дорожка и отражение полной луны.
Конь тревожно приплясывал подо мной, не давая забыться, капельки пота блестели на его округлых боках, ноздри с шумом втягивали воздух. Булан резко наклонил морду, потянувшись к траве, чуть не вырвав поводья из рук. Соскользнув на землю и в благодарность похлопав умное животное по шее, направилась к самой кромке набегающей на берег воды.
Моя одинокая фигура замерла черным силуэтом на безлюдной местности. Покрутив головой, огляделась повнимательнее и, не найдя подсказки, как действовать дальше, огорченно опустила глаза. У самых ног встревоженно билась вода. Что делать? Поддавшись непонятно откуда взявшемуся порыву, нагнулась, коснувшись воды и едва не оказалась отброшена на песок еще более сильным порывом ледяного ветра с озера. Накидка взлетела за моей спиной черным покрывалом, оставляя тело без защиты.
Выругалась, укутывая озябшее тело в тонкую ткань и непроизвольно дернулась, задрав голову, когда щеки коснулись холодные иголочки. Сверху медленно падали, кружась, снежинки.
— Снег?
Вытянув руку, поймала одну из белых резных звездочек, которая, соприкоснувшись с кожей, тут же превратилась в капельку.