— Нам пора, — голос, раздавшийся надо мной, выдавал напряжение. — Не двигайся, скоро мы вновь окажемся на поверхности.
Закивав, точно болванчик, с трепетом наблюдала за увеличивающимся проемом. Свежий воздух наполнил душное укрытие, только сейчас в слабом свете смогла разглядеть земляные стены и устилающую дно плотную ткань.
Выбравшись на поверхность, с упоением вдохнула полной грудью, оглядывая опушку леса. Высокие сосны уходили своими вершинами в небо, а стволы покачивались из стороны в сторону под порывами ветра. Где-то одиноко куковала кукушка.
В животе заурчало. Смущенно потупив взгляд, предпочла не смотреть в сторону идущего ко мне Алекса.
— Держи, — мне протянули наполовину пустую бутылку с водой, — через часа четыре сможешь поесть.
Благодарно кивнув, сделала несколько глотков.
Спустя меньше двух часов мы, отпустив лошадь, сидели на скамеечке с облупившейся голубой краской, дрожащий и мигающий свет неисправного фонаря начинал нервировать. Поглядывая на тени, отбрасываемые на платформу нами, забором, верхушками недалеко растущих деревьев, украдкой поглядывала на Алекса. До этого момента мне ведь так и не удавалось как следует рассмотреть его.
Делая вид, что всматриваюсь куда-то вдаль, скосила глаза на него, встретившись взглядом. Сглотнув подступивший комок, выдавила из себя подобие улыбки, на что Алекс, вопрошая, поднял бровь.
— Э-э-э, ты совсем не изменился.
— Ошибаешься, — и этот снисходительный взгляд.
— Я про внешность, — чувствуя себя неловко, уточнила я.
— Говорю же, ошибаешься.
Под его пристальным взглядом неосознанно коснулась своего лица, отворачиваясь. Представляю, насколько ужасно выгляжу в его глазах. Пальцы Алекса, едва касаясь, скользнули вверх по моей скуле, осторожно убрав за ухо выбившиеся волосы. От взгляда черных глаз по телу побежали мурашки.
— Ты по-прежнему прекрасна, — он сел чуть ближе, заслоняя меня от прохладного ветра. — Не волнуйся, я стер всю грязь с твоего лица.
Уже и забыла, насколько смешанные эмоции дарили наши с ним прогулки наедине. Из неловкого момента меня выручил звучный гудок приближающейся электрички.
Мы вошли в вагон. Тусклый, желтый свет старых ламп практически не освещал его. Мельком оглядевшись, задержала взгляд на двух колоритных старшеклассниках. Они сидели недалеко от входа и что-то обсуждали, склонившись к телефону. У одного голову украшал белый ежик, у другого молодежная, словно общипанная клочками стрижка, закрывающая половину женственного лица. В центре расположились несколько мужчин, женщина преклонных лет с внуком, молодая пара. Народу в столь поздний час совсем не много. Мы заняли места у дальних дверей. Не желая вгонять себя в еще большее смущение, уставилась в окно.
— Тебе нельзя возвращаться домой, — бросил Алекс, нарушая шаткую тишину.
Повернув голову налево, посмотрела ему в глаза:
— Что? Адис ведь до сих пор где-то поблизости, а вдруг он нападет на папу или Адель? — на лице Алекса ничего не отразилось, словно время смыло все эмоции.
— Тебе все равно?
— Я не могу защитить всех, — просто ответил он.
«Где-то я слышала такой ответ», — возникла четкая мысль.
— Мне и не нужно всех! — не удержала я рвущееся наружу возмущение, схватив его за рукав рубашки, несколько человек с любопытством оглянулись на нас.
На следующей станции часть пассажиров вышла и зашел один старичок. Электричка, лязгнув, вздрогнула железным телом, тронувшись дальше. Надувшись обиженным ребенком, уже открыла рот, намереваясь выплеснуть придуманные аргументы, но Алекс поднял руку вверх, призывая к тишине, и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза, прислушиваясь.
— Неподходящее место и время для споров, — и, предупреждая очередной вопрос, добавил: — Смотри.
Дверь в вагон плавно открылась, и внутрь ввалилась шумная компания из четырех подростков. Среди обилия мата с трудом угадывались знакомые слова. О чем-то оживленно споря, они резко остановились возле двух запримеченных мной ранее ребят.
— Деньги гони! — разговоры стихли, пассажиры стали оглядываться.
Один из банды вырвал прижатый к груди светловолосого рюкзак и бесцеремонно высыпал содержимое на скамью, расталкивая по карманам понравившиеся вещички.
— А где бабло?
Не споря, второй с модной удлиненной стрижкой, вытащил из кармана смятые купюры. Белобрысый прижался спиной к стене, успев отползти к самому окну.
— Что за подачка, засунь ее себе… — и, глянув в лицо темноволосого мальчишки, весело заметил, — опа, пацаны посмотрите, какая тут цаца. Ты мальчик или девочка?
— А может, эти двое голубки? — выдал другой.
— Ненавижу геев! — рыкнул вновь первый и, швырнув деньги в мальчишку, с размаху ударил его в лицо. Двое дружков хохотнули, тот, что слева, одобрительно похлопал по плечу.
— У нас больше нет, — пискнули оба, прижавшись к стене вагона.
— Молчать, мразь! — не глянув в сторону говорившего, бросил кто-то из компании.
Разозлившись, противник смазливых мордашек грубо схватил темноволосого мальчика за грудки, подтянув ближе, и со смешком скинул на пол, пнув тяжелым ботинком. Мальчик закашлялся, свернувшись точно улитка, хватаясь за бок.
— Скрылся с глаз! — и новый удар, пришедшийся по ноге.
Скрюченное тельце зашевелилось, пытаясь заползти глубже под лавку. Теперь он лежал наполовину под сиденьем, свернувшись в позу эмбриона, тихо постанывая.
Резкий, звучный удар по деревянному сиденью, не сговариваясь, оба подростка вскрикнули.
— И не вылазь, пока не разрешу, — резкий хохот дружной компании разнесся по вагону.
Белобрысый внезапно пришел в себя, его голос сорвался на крик, моля о помощи. Никто из пассажиров не шелохнулся. Пожилая женщина, сидящая в центральной части вагона, пригнувшись, встала и, подталкивая перед собой внука, успела сделать несколько торопливых шагов по проходу.
— Куда собралась старая? Сядь на место и жди своей очереди.
Воспользовавшись моментом, светловолосый мальчик, перемахнул через невысокую спинку своей и соседней лавки и побежал по вагону, прося защиты.
Он притормозил возле старика, ища помощи, но тот лишь опустил виновато глаза. Эта пауза обошлась ему слишком дорого, услышав непристойные слова и бросив испуганный взгляд через плечо, он сорвался вперед, успев сделать лишь несколько шагов, прежде чем тяжелый предмет ударил в спину.
Распластавшись на полу, он попытался встать, но опустившаяся сверху нога придавила к полу.
— Папочку собрался звать? — зло усмехнулся догнавший его, оттягивая голову, умудрившись схватиться за короткие волосы.
— Помогите! — захрипел едва различимый голос.
Заржав пальцы, он надавил с размаху ударил лицо бедолаги о пол, с нескрываемым удовольствием размазывая хлынувшую кровь по грязному линолеуму.
Я зажмурилась, не в силах видеть эти издевательства. Стоны, звенящие в воздухе, натянутой струной разрывали сердце. Чувство бессилия вперемешку с животным страхом за свою собственную жизнь промораживало до костей.