И вот я и полуобнаженный молодой человек стоим и смотрим друг на друга, пока я мысленно пытаюсь побороть чувство неловкости.
— Располагайся. Сейчас оденусь и постараюсь все объяснить, — кинув связку ключей на тумбочку, обернулся, — кухня там. Можешь налить себе чаю, позже найду, чем можно перекусить.
И, напевая мелодию сдернул с плеч полотенце, скрывшись за ближайшей дверью. Из-за двери разнеслась по квартире громкая ритмичная музыка.
Повернувшись вокруг своей оси, огляделась. Небольшая прихожая оказалась пустой. На вешалке висела куртка, а внизу стояла одна пара ботинок. Как же так? Ведь Алекс сказал, что они здесь живут. Сделала шаг к шкафу, но передумала, не слишком вежливо сразу заниматься обыском, подожду объяснений. Скинув обувь и поставив сумку, пошла в указанном направлении в поисках кухни.
Миленько, очень миленько. Минимализм и ничего лишнего. Наполнив стакан водой, не удержалась и заглянула в кухонные шкафчики. И вот что, спрашивается, я хотела там найти? Резервуары с кровью? Усмехнулась своему неразумному поведению и присела на стул. Ожидание затягивалось. Отзвуки ритмичной музыки сменились рваным звоном рока. Не знаю, во что он там хочет одеться, но нервное состояние заставляло дергать ногой в надежде успокоиться.
— Почему так долго?
Налила себе в стакан еще воды и, взяв его с собой, выглянула в коридор и, немного помявшись, попыталась убедить себя все-таки остаться на месте, однако уговоры кухне потерпели полное фиаско.
«Ладно, лишь одним глазком загляну за соседнюю дверь».
За дверью оказалось темно, нащупав рукой выключатель, включила плоскую потолочную люстру, оглядевшись. Странно все же. Если хоть что-то здесь выбирал Алекс, то он сильно изменился. Комната, обставленная светлой мебелью, больше всего напоминала кабинет. Ближе к окну стоял стол. На нем в беспорядке раскиданы чистые и исписанные листы, письменные принадлежности и несколько книг, из полной мусорки выпало несколько смятых листов. Рядом с дверью стеллаж, до отказа заставленный книгами. Я улыбнулась, вспомнив, что точно такой же беспорядок царил в его личном кабинете.
Шагнув внутрь и прикрыв дверь, обернулась на скрытую до этого стену и замерла. На ней в простой раме висела картина с изображением троих людей: недовольного темноволосого мужчины с поджатыми губами, улыбающейся девушки и… третьего.
Рука, сжимающая стакан, ослабела, разжавшись и он, выскользнув, со звоном разлетелся на куски, оставив мокрые следы и острые осколки. Прижав ладонь к дрожащим губам, не заметила, как теплые слезы заскользили по щекам, капая и разбиваясь у ног. Мир на миг потемнел, и я машинально схватилась за дверную ручку, стараясь удержаться на ногах, с трудом перевела взгляд, все еще видящий перед собой милое лицо с голубыми глазами и волнистыми белокурыми локонами.
Боже, как же сильно я скучала! Как я могла забыть? И почему вспомнила именно сейчас? Не справившись с рвущей меня точно дикий зверь болью, согнулась пополам, рухнув и беспомощно застонав, приложила руку к ноющему сердцу.
Я лежала, точно маленький избитый ребенок, а картины из прошлого сменяли друг друга. Мелькнуло раздраженное лицо Энджила при нашей первой встрече, купание и первый осторожный поцелуй, наши прогулки, его чудесные подарки, восхищающие меня своей непредсказуемостью, и та ночь, проведенная в его комнате. Каждый кадр, словно острый нож, оставлял на теле глубокую рану. Я истекала невидимой кровью, не в силах защититься или убежать.
Погружаясь глубже в лабиринты памяти, увидела наше прощание. Он смотрел с непередаваемой теплотой, согревая душу.
— Возвращайся скорее! — одними губами тогда произнес Энджил.
Точно, это были последние слова в день расставания. А ведь он… он… Осознание, что его больше нет, достигло наконец моего понимания. Сама не знаю, откуда взялись подобные мысли. И осмысление этого острым копьем проткнуло насквозь, освободив замурованные памятью чувства.
Мне казалось, что внутренняя боль уничтожает тело. Не помню как, но я сумела встать и сделать несколько шагов к двери: слишком больно, слишком остро чувствуется здесь прошлое. Ноги подогнулись, и, сопротивляясь самой себе, я поползла, с усилием подтягиваясь на руках. Тело точно парализовало. Я как будто умирала, утратив смысл жизни.
Перед глазами плясали цветные пятна, постепенно принимая вид знакомого силуэта. Меня опрокинуло на спину, и я без сил распласталась на полу.
— Я ждал тебя. Теперь все будет хорошо, так, как должно быть, — он склонился надо мной, светясь золотыми искрами, касаясь моих губ, обжигая поцелуем. Вскрикнув, приоткрыла рот и это сияние раскаленной лавой скользнуло внутрь, просачиваясь в кровь и острыми иглами пронзая разум. — Прекрати сопротивляться и прими реальность как она есть, — шептал тихий голос.
Извиваясь в агонии и по крупице прощаясь с рассудком, продолжала неравную борьбу.
— Ты должна принять эту боль и пустоту и понять, что она не вечна. Прими меня, прими себя, прими нас, наше прошлое и будущее без меня.
Резкая вспышка боли, и огонь внутри начал затихать, и я ощутила, как на месте живого сердца гуляет сквозняк.
— Теперь постарайся найти новый источник света. Пора заполнять образовавшуюся пустоту собственными планами и действиями, — Энджил улыбался, с любовью дотрагиваясь до меня, оставляя легкое покалывание на коже.
— Я скоро, — голос из реального мира просачивался по капле. — Небось, заждалась?
Новый звук песчинкой падал, перекрывая доступ к прошлому, предоставляя шанс для организма вновь начать дышать. Прояснившееся зрение сфокусировалось на крупном осколке стекла, валявшемся возле самого лица. Протянув руку, сжала его, вздрогнув от физической боли, тут же отбросила прочь.
С трудом поднявшись, точно пьяная, широко открыла дверь, несколько тяжелых темных капель упали под ноги. Меня штормило, а желудок грозился вывернуться на изнанку. Облокотившись о стену, попыталась начать думать — выходило отвратительно.
Не помню точно, но я оказалась на улице.
Вверх-вниз, вверх-вниз. Перед глазами появлялся то клочок земли, то солнечное небо. Затормозив ногами движение качели, остановила это вечный маятник, оглядевшись. Я сидела в знакомом дворе недалеко от своего дома, тусклое солнце клонилось к горизонту. Каким чудом я добралась сюда, сама толком не могла понять. Попытавшись встать, едва не упала, ослабевшие пальцы едва сжали железные цепи. И как я вообще держалась на качелях?
Тупая, словно не моя боль сконцентрировалась глубоко внутри, ненавязчиво напоминая, не давая забыть. Прислушалась к себе: хотелось спать, закрыть глаза и не просыпаться сотню лет, как спящей красавице из сказки, ожидая, когда все разрешится само собой. Усмехнувшись несбыточным мыслям, поплелась в квартиру.
У двери пришлось остановиться и натянуть улыбку (все что угодно, но только не боль, иначе отец не отстанет), с трудом нажав маленькую кнопочку звонка.
— Дочка, ты сегодня поздно, — объятия сомкнулись вокруг меня ватным одеялом, согревая и утешая. Как же хочется сейчас разреветься. — Что-то случилось, ты сама не своя?
— Просто очень устала. Можно пойду спать?
— Есть будешь?
Отрицательно покачала головой, даже не вникая в суть вопроса, и, закрыв дверь, в одежде упала в кровать.
Папа постучал в дверь и, выждав минуту, зашел внутрь. Склонившись над столом, нехотя подняла голову, закрывая лежащую передо мной книгу.
— Что ты читаешь, дочка? — остановившись за моей спиной, с интересом перескочил взглядом с первой, на вторую и на третью обложки, проглядывая названия. — Это книги про вампиров? Не знал, что тебя такое увлекает.
Я смущенно накрыла их разбросанными на столе тетрадями, пожав плечами.
— Лейла, ну почему ты отказываешься? Ты же все уши прожужжала про этот спектакль, я с таким трудом достал три билета, — за день это была уже четвертая попытка вытащить меня из дома, — поругалась с подругой или, может быть, с мальчиком? — папа присел в кресло, продолжив: — Я знаю, что говорить со мной на эту тему не очень удобно…
— Все нормально пап, правда. Сложная неделя, охота просто поваляться дома, — и тут вспомнила о назойливом докторе, доставившем немало проблем. Порывшись в ящике стола, протянула клочок бумаги с номером телефона. — Можешь позвонить ему и сказать, что я не намерена больше посещать его приемы? — и, чтобы точно убедить, но не шокировать, с невозмутимым видом добавила. — Представляешь он пришел ко мне в институт уговаривать. Позор-то какой. Только не говори своей фурии, он пожалуется ей сам.
Отец нахмурился, став серьезным. Фанатиков, лезущих со своей помощью, он и сам сильно недолюбливал. Коротко кивнув и пожелав хорошо отдохнуть, покинул комнату.
Вот я и осталась одна. Забравшись с ногами на подоконник, просто смотрела на мигающие фонари и загорающиеся окна, на черные силуэты прохожих и резво бегающих друг за другом собак.
Сегодня холод ночи, идущий от стекла, успокаивал, в первый раз став самой пустотой с миллионами мерцающих огоньков. Проведенные в одиночестве часы начинали усыплять уставшее сознание, зрение то и дело уплывало в никуда. Непонятное движение, отразившись в окне, заставило повернуть голову, не подскочила от неожиданности только благодаря внутреннему безразличию.
— Как ты?.. — бросила вопрос, нахмурив брови.
— Ты забыла сумку, а в ней ключи от этой квартиры, — сказал Алекс, по-прежнему стоя в дверях комнаты и словно бы не решаясь войти. — Ты в порядке?
Понятно. То, что ему известен адрес моей квартиры ничуть не удивило.
— Почему промолчал? — подавленно выдавила я, не скрывая проскальзывающий в голосе холод.
— Прости, — виновато опустил голову, пряча лицо за упавшими вперед волосами, — я не знал, как сообщить, что…
— Что его больше нет? — закончила я, оборвав его. — В твоем кабинете произошло нечто странное.
Свесив ноги, спрыгнула на пол, сама не понимая, что сейчас хочу больше: накричать на него или чтобы он тихо ушел, замерла, не зная куда себя деть.