- Фред! Я вас обыскался! Где вы?
- Это неважно, - ответил я. - Я хочу...
- Вы дома?
- Нет. Я хочу...
- Фред, нам надо поговорить.
- Подождите. Я хочу...
- Это важно! Жизненно важно!
- Я хочу...
- Вы можете прийти ко мне в контору?
- Нет. Я хочу...
- Нам необходимо встретиться и поговорить. Надо обсудить...
- Черт возьми, да замолчите хоть на минуту! - гаркнул я.
Мир погрузился в звенящую тишину. Краем глаза я видел, что Шарлин изумленно таращится на меня.
- Вот что, - сказал я вселенскому безмолвию. - Если вы - мой поверенный, то послушайте меня хотя бы минуту. Если вы не хотите меня слушать, значит, вы не мой поверенный.
- Фред, - полным холестерина голосом отозвался Добрьяк. Разумеется, я вас выслушаю. Говорите, что хотите, Фред.
- Хорошо. Когда мне было пятнадцать лет, я провел две недели в лагере бойскаутов.
- Дивные места, - молвил Добрьяк немного рассеянно, но с явным желанием сделать мне приятное.
- И отправил оттуда письмо своей однокласснице. Сейчас она в Нью-Йорке. Ее дядька работает судьей в Монтане. Она утверждает, что мое письмо - это брачное предложение, и грозится засудить меня за нарушение обещания жениться.
Я оторвал трубку от уха, чтобы Шарлин могла вместе со мной послушать ржание Добрьяка, напомнившее мне смех колдуньи из Диснеевской "Белоснежки".
Шарлин захлопала глазами, полускрытыми стеклами очков в шутовской черепаховой оправе с блестками. На лице ее волнение боролось с решимостью.
Когда Добрьяк перешел с гогота на хохот, потом - на смех и, наконец, на хихикания и повизгивания, я снова прижал трубку к уху и спросил:
- Итак, что мне делать? Спровадить ее?
После чего опять поднял трубку на воздуси, чтобы вместе с Шарлин выслушать ответ. Должен признаться, он меня удивил. Добрьяк сказал:
- Нет-нет, ни в коем случае, Фред. Разыграйте волнение и тревогу, мой мальчик. Если сумеете, возмутитесь! Сделайте вид, будто вы не хотите жениться на ней и блефуете, но боитесь, что ваши позиции непрочны. Если нам удастся заманить этих людей в суд... - Он не договорил, потому что снова начал хихикать и повизгивать.
Я поднес трубку ко рту и спросил:
- А какой мне в этом прок?
- У ее родни водятся денежки? - осведомился Добрьяк. - Есть собственный дом? Какое-нибудь дело?
- Извините, я сейчас, - сказал я. - Она забыла закрыть за собой дверь, и тут сквозит.
Я подошел к двери и явственно услышал затихающий перестук каблучков. А потом снизу донесся истошный, но тоже затихающий крик:
- Ты за это заплатишшшшшшшь!
Я тихонько прикрыл дверь, в кои-то веки испытав столь непривычное для меня ощущение торжества.
Глава 17
Снова взяв трубку, я услышал голос Добрьяка, повторявшего:
- Алло! Алло! Алло!
- Алло, - сказал я.
- А, вы здесь. Где вы?
- Пока не могу сказать, - ответил я.
- Фред, нам настоятельно необходимо встретиться...
Тут он ошибался. Настоятельная необходимость заключалась в другом: я должен был как-то овладеть положением. Подпустив в голос стальных ноток, я сказал:
- Повторяю последний раз: прекратите называть меня Фредом.
- Можете звать меня Маркусом, - ответил он.
- Я не хочу звать вас Маркусом, - заявил я ему. Вероятно, это были самые грубые слова, с которыми я когда-либо обращался к человеческому существу. - Я хочу называть вас мистером Добрьяком. А вы зовите меня мистером Фитчем.
- Но... но ведь так не годится. Все называют друг друга просто по имени.
- Все, кроме нас с вами, - уточнил я.
- Ну... - с сомнением протянул он. - Хозяин - барин.
От этих слов я аж просиял, но постарался не дать улыбке прокрасться в мой голос.
- Да, еще одно, - сказал я. - Мне нужно немного денег.
- Э... разумеется, Фр... фррр... Разумеется, они же ваши.
- Вы можете получить какую-то сумму без моего письменного распоряжения?