- Скажу вам так, приятель. От поимки до осуждения путь неблизкий. Я не рассылаю пакеты наложенным платежом.
- Деньги - вперед?
- Так оно вернее.
- А у вас действительно есть товар на продажу? - спросил я.
Рикович улыбнулся.
- Гас Рикович не торгуется забавы ради, - сказал он.
- Имя убийцы?
- На этой неделе оно - гвоздь прогораммы, друг мой.
- И доказательства? - спросил я.
Рикович передернул плечами.
- Указания, - ответил он. - У меня есть указательный палец, а у вас глаза.
- Я не хочу платить вам за сведения, которыми не смогу воспользоваться, сказал я.
- Весьма рачительно, приятель. Может, вам лучше воздержаться от покупки?
Будь он неладен! Рикович прекрасно знал, что торгует дефицитом. Ему было плевать, стану я покупать или нет. Во всяком случае, он мог позволить себе вести себя именно так. Это я пришел к нему как проситель, значит, и решать мне.
- Сколько? - спросил я.
- Тысячу на бочку.
- Сейчас?
- Первый взнос. Еще тысячу, когда полиция возьмет за шиворот того парня, на которого я укажу. И, наконец, тысячу, когда он сядет на скамью подсудимых, независимо от исхода процесса.
- Зачем такие сложности?
- Гас Рикович - человек щепетильный. Если мои сведения не помогут, они обойдутся вам в тысячу. Если они сыграют главную роль, то в три тысячи, - он развел руками. - Все честно.
Я откинулся на спинку и погрузился в размышления, хотя уже знал, что пойду на сделку. Наконец я сказал:
- Ладно, я выпишу вам чек.
- Не выйдет, друг мой. Нарисуйте мне тысячу наличными.
Я вполне понимал его желание, но сказал:
- У меня не наберется тысячи долларов.
- А у кого наберется? Сходите в банк, а к шести часам возвращайтесь сюда.
- Почему к шести?
- Мне нужно время, чтобы перемолвиться с другой стороной.
- С какой еще другой стороной?
- С тем, кто уделал вашего дядьку. Это естественно.
Я не видел тут ничего естественного.
- Вы собираетесь вести с ним переговоры?
- Чтобы все было справедливо. Разумеется, я должен дать ему возможность поторговаться.
- Потор... Но вы... Вы не...
- Извините, дружище, но не могу не сказать вам, что вы заикаетесь.
- Вы чертовски правы! Я заикаюсь! Что это за... Я приду в шесть часов, а вы скажете: нет-нет, цена поднялась, вторая сторона предлагает столько-то и столько-то, стало быть, вам придется заплатить столько-то и столько-то.
- Возможно, - рассудительно сказал он, признавая разумность моего довода. - Вот что мы сделаем: ограничим торг двумя ставками. Вы играете в пинокль?
- В пинокль? - переспросил я.
- Две ставки при торге. Это как в пинокле.
У меня ум зашел за разум.
- Да какое мне дело? - взорвался я. - Пинокль? При чем тут пинокль?
Сначала вы говорите, что имеете сведения на продажу, потом вам надо совещаться с другой стороной. Господи, то две ставки при торге, то какой-то пинокль! Может, вы вовсе ничего не знаете! Как вам такая мысль? Может, у вас пять тузов в колоде! Каково, а? Это как в очко: ни черта у вас нет, и вы просто блефуете, - я вскочил на ноги, подталкиваемый бессильной злостью. Не верю ни единому вашему слову. Вы не получите от меня и тысячи центов.
- Покер, - поправил он меня.
- Что?
- Это термин из покера. Он означает, что вы блефуете, делая вид, будто у вас пять карт одной масти, хотя на самом деле их всего четыре, - Рикович поднялся. - Мне блефовать не надо, у меня - флеш. Жду вас в шесть часов.
- Я знал, - сказал я, наставляя на Гаса Риковича палец. - Я знал, что это из покера. Вот как вы меня расстроили.
- Уж простите, приятель, - ответил он. - Когда вернетесь нынче вечером, постараюсь не добавлять вам огорчений.
Глава 20
Очко - это такая игра, в которой вам сдают две карты рубашками кверху, а остальные, если они вам нужны, - наоборот, воткрытую. Цель игры состоит в том, чтобы подобраться как можно ближе к двадцати одному очко ("картинки" идут по десять), но ни в коем случае не набрать больше этого числа. Если в конце кона вы оказываетесь ближе к двадцати одному очко, чем банкомет, стало быть, выигрыш ваш.