- Иначе я могу поплатиться работой, - объяснил лифтер. - А тогда уж и не знаю, что мне делать.
Я не ответил, поскольку у меня хватало своих забот, и, когда лифт, наконец, остановился в вестибюле, я молча пошел прочь, забыв заверить лифтера в незыблемости его служебного положения. Да и то сказать, разве он никогда не слыхал об автоматических лифтах? Вскоре это новое поветрие придет и сюда, на Южную Сентрал-Парк-авеню, и не имеет значения, настучу я кому-нибудь о дружбе лифтера с дядей Мэттом или нет.
Интересно, а какие отношения поддерживал с дядей Мэттом тот сухопутный адмирал на улице?
И еще вот что интересно: как мне удается думать о таком количестве не относящихся к делу предметов, когда в темном шкафу сидит Гас Рикович?
В трех кварталах от дома дядьки я увидел телефонную будку. Теперь я уже знал, какого стиля работы придерживается полицейское управление, и мне удалось анонимно сообщить властям о трупе в стенном шкафу, уложившись в пять минут. Я преодолел плотные ряды сержантов сризов, сризов слева и полицейских щщястков быстрее, чем Роджер Бэннистер пробегает милю.
Только покинув будку, я, наконец, решил, что пора задаться вопросом, намного ли я разминулся по времени с убийцей или убийцами Гаса Риковича. На полчаса? На пять минут? На тридцать секунд? Может, пока я поднимался на одном лифте, они спускались вниз на другом?
Я уже опаздывал на встречу с профессором Килроем, но, осознав, насколько близок был к тому, чтобы отправиться в долгий путь рука об руку с Гасом Риковичем, тотчас почувствовал настоятельную необходимость устроить короткий привал.
Прошагав до конца квартала, я заметил дверь заведения, а над ней красную неоновую вывеску: "БАР".
Глава 26
Я уже начал подумывать, что он не объявится. В десять минут девятого похожий на пещеру зал ожидания центрального вокзала был почти безлюден. Я сидел на скамейке, с которой мне было видно почти все пространство этого громадного помещения, и высматривал знакомые лица. В случае, если бы такое лицо попало в поле моего зрения, я был готов пуститься наутек, будто человек, преследуемый нечистой силой (вполне вероятно, что это было недалеко от истины). Слишком свежи были воспоминания о недавней пальбе. Не говоря уже о вопросительной улыбке и неподвижных глазах Гаса Риковича.
Однако лицо человека, который появился ниоткуда и плюхнулся рядом со мной на скамью, было совершенно незнакомо мне. Человек носил исполинскую косматую черную бороду с толстыми седыми прядями; его длинные волосы были растрепаны и тоже изобиловали сединой, лицо казалось немного чумазым. На носу человека болтались очки с толстыми линзами в роговой оправе, правая дужка была поломана и небрежно склеена липкой лентой. Человек был среднего роста, но носил старый твидовый костюм на два-три размера больше, а красно-оранжевый галстук его был завязан таким здоровенным узлом, какого я не видел ни разу в жизни. Эти узлы прежде называли виндзорскими, и они были в чести у школьников, отлично успевавших по всем предметам.
- Привет, дитя, - сказал он голосом, трескучее которого мне еще не доводилось слышать. - Я профессор Килрой.
- Полагаю, вам уже известно, кто я, - ответил я.
- Конечно. "Короткая Простыня" как-то раз показал мне тебя.
- Корот... Ах, вы имеете в виду дядюшку Мэтта?
- Мэтта, Мэтта, его самого, - он вытер губы тыльной стороной ладони и рассеянно оглядел зал ожидания. - Пойдем куда-нибудь, промочим горло.
- Я предпочел бы остаться здесь.
- Ага, - он с прищуром посмотрел на меня сквозь свои очки. - Пуганая ворона, да?
- Если вы имеете в виду, что я, наконец-то, научился никому не доверять, то вы правы.
- Смышленый малыш, - сказал профессор. - Я так и знал, что у Мэтта не может быть совсем уж глупых племянников.
- Вы хотели о чем-то поговорить, - напомнил я ему.
- Да, верно, - Килрой снова вытер губы, опять обвел взглядом зал и добавил:
- Я бы опростал стопочку, а? Нервы, знаешь ли. Скверно, что нас видят вместе.
Тут уж занервничал я. Быстро оглядевшись и не заметив ни одного пулемета, я спросил:
- Чего это вы волнуетесь?
- Не хочу больше их злить.
- Кого?
- Ребят Коппо.
- Кого-кого?
Он посмотрел на меня.
- Так ты и вовсе ничего не знаешь, что ли?
- Сроду не слыхал о ребятах Коппо, - ответил я.
- Откуда же, по-твоему, взялись денежки?
- Почем мне знать? Откуда-то из Бразилии.
- Правильно. От Педро Коппо.
- Он - один из ребят?
- Не-а. Он был их папашей.
- Был?
- Слушай, можно мне начать с самого начала, а? - спросил Килрой.
- Конечно, - ответил я.
- Ты слыхал о Бразилиа?
- Кажется. Это новый город.
- Точно. Его начали строить лет десять назад в чертовой глухомани, где и вовсе ничего не было. Там сколочено немало состояний, сынок. Много денег.
Я и сам какое-то время держал там лавочку в рабочем районе. Халупа-Сити, слыхал?
- Лавочку?
Профессор сделал вид, будто сдает карты.
- Картишки, - пояснил он. - Эти южноамериканцы обожают азартные игры. Горячая латинская кровь, понятно?
- А у дяди Мэтта тоже была там лавочка?
- Недолго. Мы знали друг друга много лет, иногда объединялись, иногда работали каждый сам по себе. Понимаешь, о чем я?