Добрьяк выпустил мой локоть, как будто я сообщил ему, что болен проказой, и смотрел на меня так, словно я уведомил его, что сошел с ума.
- Что вы делаете? - спросил он.
- Зову на помощь, - ответил я и снова в притворном страхе заорал: Полиция! Помогите бога ради!
Нас тотчас обступили трое патрульных в мундирах. Они принялись расспрашивать, что происходит. Я указал на Добрьяка и ответил:
- Этот гад только что норовил залезть ко мне в карман.
Добрьяк разинул рот.
- Я? Фред, вы с ума сошли!
- Ладно, приятель, - сказал один из легавых, схватив Добрьяка за локоть точно так же, как Добрьяк еще совсем недавно хватал меня.
Другой легавый обратился ко мне:
- Пройдите в участок. Вы должны написать заявление.
- Не могу, - ответил я. - Мне надо встретиться с женой. Если я опять опоздаю, она меня убьет. Давайте я зайду попозже.
- Слушайте, друг мой, - сказал легавый номер два, - если вы хотите, чтобы этого человека задержали, то должны заявить на него в письменной форме.
- Я вернусь, - пообещал я. - Меня зофут Майнетта. Фф... Фрэнк Майнетта, Западная десятая улица, двадцать семь. Я вернусь через час, - я начал пятиться от маленькой компании. - Через час.
- Дольше нам его не продержать, - предупредил меня один из легавых.
- Я вернусь, - соврал я и затрусил прочь, но не успел протрусить и полквартала, как за спиной раздался лай:
- Фред!
Я оглянулся. Райли стоял на крыльце участка и размахивал руками, подавая мне знаки. Добрьяк дергал его за лацканы пиджака, а трое легавых пытались оторвать стряпчего от Райли и затащить в здание.
Вскоре они выяснят, что к чему, и всем кагалом погонятся за мной.
Я бросился бежать.
Глава 33
Когда Карен открыла дверь, я сказал:
- Во-первых, хочу еще раз попросить прощения.
- Не говори глупостей, - ответила она. - Мы обсудили это по телефону. Заходи.
И я зашел.
Убежав от Добрьяка, Райли и всей доблестной полиции, я поначалу не знал, куда мне податься. Может, братья Коппо и мафия не поверили бы, что у меня достанет тупости спрятаться в собственной квартире, но знавший меня как облупленного Райли поверит в это без труда. Будь иначе, он не поймал бы меня нынче утром.
Куда еще я мог пойти? Я не был уверен, что сумею пробраться обратно в квартиру Герти, и не знал, стоит ли мне сидеть там. Мафии было известно об этой квартире, и вполне возможно, что за ней ведется наблюдение. В жилище дяди Мэтта тоже слишком опасно, особенно после того, как там погостил Гас Рикович.
Тогда я подумал о Карен. Она сердилась на меня, и я хотел помириться, попросить прощения, наладить отношения. Однако теперь Карен явно злилась и на Райли (судя по тому, что он сказал мне в камере) и, возможно, согласится помочь мне в борьбе с ним.
Во всяком случае, позвонить стоило, и я связался с Карен по телефону из душной кабинки в набитой битком аптеке на Восьмой авеню. Когда Карен сняла трубку, я назвался и тотчас рассыпался в извинениях, но она оборвала меня на середине первой же фразы, сказав:
- Нет, ты был прав, Фред. Я рада, что ты раскрыл мне глаза. Рада.
Тем не менее, я продолжал извиняться, но Карен продолжала не желать слушать меня. Тогда я перешел к обсуждению второй причины своего звонка, и Карен сказала, что с радостью укроет меня еще раз. И вот я у нее.
- Почти уверен, что за мной не следили, - объявил я, входя в гостиную. Вот почему я так долго добирался. Заметал следы, и все такое.
- Постигаешь науку мастерства, - с улыбкой похвалила меня Карен. Расскажи, чем ты занимался с тех пор, как ушел отсюда.
- Ой, да ты не поверишь.
Но она поверила. Поверила всему. Ее очень позабавил рассказ о добровольной отключке доктора Осбертсона. Она с округлившимися глазами слушала изложение истории профессора Килроя. Слегка содрогнулась, когда я поведал ей, как отыскал Гаса Риковича. И возмутилась не меньше моего, узнав, как со мной обращались в кутузке.
В конце моего рассказа раздался дверной звонок, и Карен пошла узнавать, кто пожаловал. Мы оба услышали грубый сердитый голос:
- Это Джек. Впусти меня.
- Нет, - ответила Карен и зашагала прочь от домофона.
Звонок принялся заливаться снова.
Я сказал:
- Слушай, Карен, я, право слово, не хочу вставать между...
- Не волнуйтесь, Джон Элден, - ответила она, садясь рядом со мной на диван. Когда раздался третий звонок, Карен спросила:
- Итак, чем займемся сегодня вечером?
Глава 34
Занимались мы в основном болтовней. Точнее, болтал я, а Карен внимательно слушала, поскольку была наделена этим редчайшим в наши дни умением. Думаю, моя словоохотливость отчасти объяснялась страхом: я боялся, что, стоит мне прекратить вещать о моих бедах, и Карен тотчас начнет глаголеть о своих, а у меня не было особого желания внимать печальной повести о любовном треугольнике с вероисповедальной гипотенузой.
Говорил же я главным образом о деньгах.
- Они не принесли мне ничего, кроме горя, - несколько раз повторил я.
- Ничего, кроме бед и треволнений. И не думаю, что когда-нибудь плоды этого богатства будут разнообразнее.
- Да, но отдавать их было бы неправильно, - ответила Карен. - Ты верно говоришь: по большому счету они тебе без надобности. Но... ну... не знаю... Кажется, что, отказавшись от них, ты позволишь этому миру победить себя.
- Это пустяки, - сказал я. - Во мне нет мученической жилки. Я не одержимый. Окажусь на лопатках - позову на помощь дядю.